Два полцарства

– И вы не убили Диму с Егором тогда из-за чувства вины? – я все же задала этот вопрос, поскольку очень хотелось услышать конкретный ответ.

Камелин расхохотался и спустил меня на землю:

– Нет, конечно! Наверное, стоило, крови мне эти упыри выпили несколько ведер. Но Егор оказался башковитым и осторожным, Володькин сын – вообще каким-то отмороженным. Сразу упустил, а потом уже и рисковать боялся. Если уж я не святоша, то и эти двое тоже! Они жену мою, мать Ангелины, тогда так испугали, что она монатки собрала и укатила куда-то в Болгарию, от греха подальше. Даже не оглянулась, сука тупая, всегда только о себе и думала… И вдруг я осознал себя папашей с пятилетней дочкой на руках – и что если дернусь не в такт, то она совсем одна останется. Понимаешь, Александра? Я отбивался и ждал, когда же и до них дойдет, что их половина фонда – и есть справедливая доля. И что я потерял почти треть имущества, чтобы не присесть по их первым обвинениям. И что вся моя компенсация уже ушла вместе с теми сотрудниками, которых они запугали и вынудили отойти от дел. Это им терять все время было нечего, а у меня была дочка. Эй, ты чего так загрузилась?

Я задумчиво улыбнулась и покачала головой.

– Не знаю, Виктор Петрович, не знаю. Ни на чью сторону я вставать не буду, если вы на это рассчитывали своей откровенностью: вы все в чем-то неправы, а мериться вы можете только количеством грехов.

Он резко откинулся на спинку и отмахнулся:

– Да на кой черт ты мне сдалась на моей стороне? Нет, я тебе потому все рассказал, чтобы ты все до конца понимала. И если они все-таки за тебя откуп взяли, то уже появилась надежда, что оставят и мою семью в покое. Но без тебя все вышло бы по-другому. Потому сразу же скажу, что помогу тебе и с работой, и с оплатой учебы, если требуется.

Я оторопела:

– Да нет, Виктор Петрович, не нужно.

Он некрасиво скривился и затряс указательным пальцем.

– Вот этого благородства только не надо, хватит с тебя героизма. Если Виктор Камелин тебе сказал, что считает себя обязанным, значит, он обязан. Ясно? Ты же из небогатой семьи, так чего ерепенишься? О матери хоть подумай – может, ей что-то нужно? Или сразу о практике договоримся? Ты же вроде учиться собиралась? Говори, чего хочешь, – наизнанку вывернусь, но рассчитаюсь.

Я медлила с ответом. Кажется, я разгадала характер этого человека – и уже давно. Мой отказ ему испортит настроение, он не терпит быть обязанным. Притом благодарность его искренняя. Назову сейчас любую сумму – он и торговаться не станет. Но совесть свербит, что с моей стороны это неправильно – ведь я не подставлялась за его дочь, не делала это осознанно, и неизвестно, как бы поступила в другом случае. Больше того, деньги у меня теперь были – пусть и не на всю жизнь запас, но уж определенно хватит на ближайшие нужды.

Заговорила я осторожно, боясь его реакции:

– Хорошо, тогда скажу, чего бы от вас хотела, Виктор Петрович. Поезжайте к Лизе и извинитесь перед ней. Я не знаю… в ноги упадите, сто раз повторите, что жалеете. У вас нет шансов получить ее прощение, а вы ведите себя так, будто шанс есть.

– Что?! – он даже не разозлился, настолько был удивлен.

И я говорила все более уверенно:

– А почему нет? Скажите ей, что были кретином. Да-да, так и скажите. Скажите, что до того, как примерили на свою дочь, ничего не понимали. И пусть Лиза плюнет вам в лицо или выскажется – вы продолжайте говорить, пока будет вас слушать.

– Ты сбрендила?

– Нет, Виктор Петрович. Вы же сами предложили сказать, чего хочу. Я не знаю, сойдет ли на нет когда-нибудь эта затянувшаяся война, но уверена, что сначала кто-то должен сделать первый шаг. Двадцатью пятью миллионами вы купили только передышку. Вряд ли вы надеялись на другое.

– Да она все равно никогда мне не забудет! Как и ее братец.

Я пожала плечами.

– Скорее всего. И все равно сделайте это. Не знаю, как объяснить… Но я видела этих людей вблизи, я довольно хорошо начала их понимать. Они будут всегда ненавидеть вас, но можно сделать так, что они не захотят причинить вред… да хотя бы вашей Ангелине. Они считают вас монстром, чудовищем, – и в чем-то правы. Пойдите и покажите, что даже чудовище может признать свои ошибки и за кого-то бояться. Это в любом случае что-то изменит.

Он уперся взглядом в стену и проговорил отчетливо:

– Дура ты, Александра. Дура обыкновенная. Но я подумаю, раз обещал.

Убеждать его дальше я смысла не видела, и без того посчитала этот разговор очень полезным. Стоило закончить обед и разойтись, не оставляя никаких неприятных эмоций в душе. Зазвонил телефон, я сжалась, увидев номер Димы, – очень не хотелось, чтобы Виктор о чем-то догадался, замучилась бы объяснять.

– Царевна, тебя где подхватить? – тот привычно без прелюдий перешел сразу к делу.

– Я еще не закончила. Перезвоню минут через пятнадцать.

– Изменяешь?

– Безостановочно, дорогой мой.

– Ладно, тогда у тебя еще пятнадцать минут.

Отключила вызов и заметила неожиданно теплую улыбку мужчины.

– Жених, что ли? – поинтересовался буднично. – Зря ты, рано еще. А то я не знаю, что парням от красивых девчонок надо. И мужикам, и старикам. На мою кто посмотрит, я ему быстро хотелку подрежу, чтобы даже не думал! Но дело твое, сама живи. Кстати, забегай иногда. Ангелина будет рада тебя видеть. Уж не знаю, насколько близкими подругами вы можете стать, но она уж точно к тебе со всей душой, про себя и вовсе молчу.

– Обязательно, – заверила я, хотя и сама в это не верила. Нет, Ангелина-то мне очень благодарна, хотя бы и за сегодняшнее прикрытие – я в очередной раз не открыла ее глупую затею. Но о чем нам общаться? Улыбнулась Виктору Петровичу в ответ. – Благодарю вас за сегодняшнее. Думаю, мне тоже важно было это все услышать. Надеюсь, ваша вражда не затронет хотя бы вашу дочь, этого я искренне желаю. Я пойду, пока меня окончательно не потеряли.

Он закивал благодушно, будто чуть выпивший отец при разговоре с любимой дочерью. И вдруг остановил жестом.

– Знаешь, я сильно рад, что для тебя все позади. Даже после того, как все закончилось, мне казалось, что они обязательно возьмут тебя в оборот. Против меня настроят, запугают или, наоборот, лапшу на уши навешают, чтобы с твоей помощью меня добить. Но вижу, что это не так. Ты простая, как полтишок. И хоть осуждаешь меня, но не так, чтобы мне в глотку зубами вцепиться. Даже себе ничего не попросила, не то чтобы ко мне в офис или в дом пробраться и всю душу из меня вытрясти. Работала бы с ними – уж точно бы возможности не упустила. Наверное, я тоже о них думал хуже, чем есть на самом деле, но всё казалось, что настолько скользкие типы ничего просто так не делают. Столько лет их знаю, и удивлен как ребенок. Честное слово, я просто счастлив, что ты вышла из этого дерьма живой и невредимой, – он вдруг подался весь вперед, поймал мой взгляд и закончил очень серьезно: – Но если они снова выйдут на тебя, начнут что-то заставлять делать, звони мне. Слышишь, Александра… Саша, звони.

– Вы ошибаетесь на их счет…

– Я только рад тому, что ошибаюсь, – он снова расслабился. – Только бы ты не ошибалась. Но если ты с ними не видишься, то и беды никакой не будет – выпуталась без потерь.


Такой хороший разговор закончился на какой-то тревожной ноте. Даже не знаю, почему меня так зацепило его последнее напутствие.

Я отчего-то даже Диме не сказала об этой встрече. И о тесте на беременность забыла – ничего страшного, сделаю позже. Так и ехали до дома в тишине.





Глава 29




Я чувствовала, что про сегодняшнюю встречу пока лучше не рассказывать. Хотя бы до тех пор, пока сама к каким-нибудь выводам не приду. А так они только разозлятся – якобы глупо рисковала, а вдруг бы у Виктора на уме было что-то плохое. И превратился бы приятный вечер в бесконечный спор, портящий всем настроение.

Но и окончательно прийти в себя я не могла, постоянно погружаясь в раздумья. Дима, и сам молчун, меня из этого состояния не вытаскивал, а Егор за ужином выдержал всего пару минут.

– Тебя из института отчислили до того, как приняли, что ли?

– Нет, – я улыбнулась ему. – Я еще и документы подать не успела.

– А что так? – Егор, хоть и пытался свести всё к привычной шутливой болтовне, но смотрел на меня внимательно, будто бы явственно ощущая диссонанс. – Я тебя к неправильному вузу привез?

Я покачала головой.

– Фотографии еще нужны, три на четыре. Как же я могла забыть?

– Действительно, как же ты могла забыть, если сама вчера о них говорила? Может, нам тебя сфотать?

– Ню, – коротко добавил Дима.

Я натянуто рассмеялась и бросила в него скомканной салфеткой, от которой он с улыбкой увернулся. Но через несколько секунд снова повисла вымученная пауза. И ее уже Егор проигнорировать не мог:

– Саш, а прямо ты не скажешь, что у тебя случилось?

Я вздохнула и отодвинула тарелку. И вдруг, неожиданно для самой себя, начала с другой, не менее сложной темы:

– У меня задержка. Небольшая совсем, потому… Я купила тест, но закрутилась и не успела сделать.

Если до этого паузы казались тяжелыми, то следующая просто обрушилась на всех и на несколько секунд придавила. Первым выдохнул Егор:

– Беременность?

Дима не сводил с меня сосредоточенного – и, надо отметить честно, напряженного, а не радостного – взгляда. Он произнес спокойно, почти холодно:

– Этого не может быть. Мы же не умственные инвалиды, чтобы не предохраняться. Ты уверена?

Он не направлял агрессию на меня, но мне отчего-то так показалось, потому я ответила немного нервно:

– Нет, конечно, не уверена! Сказала же. Зря я сейчас это упомянула, но Егор так насел…

Егор привстал, затем снова упал на стул. Сцепил руки в замок перед собой и попытался говорить без лишних эмоций:

– Да уж, действительно, сначала надо убедиться, что есть причина для паники.

Я не знаю, почему с самого начала ожидала какой-то другой реакции. И нынешняя меня сносила с ног своей неожиданностью. Я даже не пыталась скрыть растущего раздражения:

– Паники? То есть если я беременна, то это катастрофа? Я всё верно услышала?

– Нет, конечно, – он потянул ко мне руку, но я одернула, видела, что он говорит это просто так, чтобы меня успокоить. – Не катастрофа, но все же пища для размышлений. Не психуй, Саш.

– Лишь бы вы не психовали!

– Да все нормально, – Егор даже улыбку попытался выдавить. – Я подумал о том, что ты только учиться собралась. С матерью твоей еще даже не встретились, детали не обмозговали… Разумеется, беременность не станет катастрофой, но планы придется сильно пересматривать. И не злись на первую реакцию – вряд ли кто-то адекватно реагирует на такие неожиданные новости.

Егор все говорил правильно, Дима отмалчивался, но от того я красноречия и не ждала. Наверное, я была так шокирована, потому что чувствовала, – ребенок сейчас не вовремя. Для них обоих, и для нас троих. И всё верно, к логике не придерешься… Да только разве когда-нибудь ребенок в таких отношениях будет вовремя? Егор что-то говорит, говорит, но даже со стороны видно – он сам в это не верит.

Конечно, я уже после разговора с Камелиным была сама не своя, готовая к чему-то неприятному. Но здесь и повода не надо придумывать, взорвалось прямо на поверхности, особенно заметное после того, как я сама со вчерашнего вечера даже и не думала всерьез переживать по этому поводу. И так быстро мое настроение рухнуло ниже нулевой отметки, что я не стала сдерживаться и обратилась к Диме – очень хотелось и его точку зрения услышать:

– А ты что думаешь?! Почему опять молчишь?

Он даже не пытался изображать легкость:

– Думаю, что сначала тебе нужно сделать тест, а потом уже на меня кричать.