Два полцарства

– Вы… вы нравитесь мне. Оба. Это дико и странно, и я никогда на себя такие отношения не примеряла, и мне не по себе от неправильности и от этого жуткого желания… но это так.

Зажмурилась – просто не могла на него смотреть и дала себе несколько секунд на «прятки». Но Дима не стал дожидаться, пока я приду в себя:

– Мы это знаем. Оба. Но отлично, что и ты миновала стадию отрицания. Тогда сегодня пора выводить наше взаимное желание на новый уровень.

– Что ты имеешь в виду? – на самом деле, я знала что, но все равно не удержала этот глупый вопрос.

Снаружи я услышала шум – скорее всего, Егор приехал. Дима встал, но задержался в проеме, чтобы ответить:

– Я верю в секс без отношений, но не верю в отношения без секса. Прекращай искать другие пути, Саша, их нет. Мы все равно будем спать вместе – к этому все и шло. Тебе нужны были признания? Ну, держи – я хочу тебя трахнуть. Это не значит, что я хочу от тебя только этого, но без этого обходиться не собираюсь. И я завожусь от мысли, что тебя будет трахать и Егор. Меня это не смущает и не отвращает, я определенно собираюсь это испытать. Так пусть это случится сегодня, раз даже у тебя хватило смелости признаться.

Он ушел, оставив меня с разинутым от шока ртом. И ведь… ведь он не сказал ничего из того, о чем я сама не успела подумать.





Глава 24




Ужин протекал в напряжении, ощущаемом всеми. И все подчеркнуто беззаботно смеялись и шутили. Егор – по поводу того, что Дима мог бы и не привлекать меня к готовке. А я о том, что в кои-то веки мне придумали настоящее развлечение, однако на их месте я бы поостереглась – а вдруг я использовала эту возможность для мести? Дима с тем же смехом заметил, что не просто так вызвался добровольным помощником: на самом деле он следил за тем, чтобы я не решила им отомстить. И со стороны этот треп вполне можно было принять за легкомысленную болтовню, если бы сам смех не был слишком показательно веселым. Не знаю, успели ли Дима с Егором обменяться планами на сегодняшнюю ночь, но и последний явно пребывал в предвкушающем состоянии, отчего мне становилось уж совсем не по себе. Я налегала на вино, чтобы расслабиться, но оно никакого эффекта не приносило.

Все сильнее становилось желание сбежать, и оно достигло своего пика, когда после ужина я вышла в коридор и оказалась перед лестницей на второй этаж. И хоть понимала, что буду выглядеть глупо, все равно пыталась придумать хоть какую-то отговорку и спрятаться в своей уютной тюремной гостевой комнате. Вот только мне такой возможности не предоставили – подхватили под локоть и мягко подтолкнули в сторону уже знакомой спальни. На этот раз инициативу перехватил Егор и, встретившись со мной взглядами, не думал тушеваться. Даже наоборот, притянул меня к себе за талию, но притом продолжал шагать в выбранном направлении. Дима шел с другой стороны. И я сдалась. Не от напора, а потому что и сама посчитала побег на этом этапе глупостью. И что они так настойчивы – даже хорошо: я как раз в таком состоянии, что сама ни на что не решусь, потому благодарна, если все сделают вид, что не замечают моих порывов зарыть голову в песок и сбежать от собственных же фантазий.

Остановилась в центре комнаты перед злополучной кроватью, которая ассоциировалась у меня сразу и с удовольствием, и с моральными терзаниями. Медленно обернулась. Егор уже скинул пиджак и зацепил указательным пальцем галстук, потянул вниз, не отрывая взгляда от моего лица. Дима просто закрыл за собой дверь, не спеша подходить. И все трое мы уже знали, что это означает. Вероятно, если у меня и было право голоса, то ровно до этого момента. Я судорожно выдохнула.

Егор улыбнулся и шагнул ко мне, обволакивая вкрадчивым голосом и запахом своего парфюма.

– Все, Саш, расслабься. Может, хочешь еще выпить?

Я покачала головой. Но заставила себя посмотреть в его глаза прямо и спросить – для меня ответ на этот вопрос был очень важным:

– Егор, а если я прямо сейчас передумаю?

Он немного наклонился, но все еще не целовал.

– Как только я отвечу, так ты сразу передумаешь, Саш. Ведь тебе страшно. Потому давай сделаем вид, что передумывать поздно?

И до того, как я успела вставить еще хоть один аргумент против, он поцеловал. Я и не удивилась, когда почувствовала всей спиной тело другого мужчины. Дима обнял меня сзади, тоже бесстыдно вжимаясь в меня.

К счастью, они оба не торопились – позволяли мне расслабиться, размориться в их объятиях, растаять от поцелуев. А потом разворачивали меня и снова целовали с возрастающим напором. Через некоторое время я перестала открывать глаза, растворяясь в противоречивых эмоциях. Своего они добились: я настолько потерялась в пространстве, что и не сразу заметила, когда и чьи руки начали меня раздевать.

Очнулась, лишь оказавшись на кровати, придавленная сразу с двух сторон полуобнаженными мужчинами. Невольно отметила, что такой опыт кардинально отличается от того, что вообще могло происходить с одним партнером: я буквально ни на секунду не оставалась без касаний, всякий раз меня ласкали и целовали, я не могла поймать ни единой секунды, когда бы оба отстранились – например, чтобы стянуть с себя рубашку. Именно потому происходящее и вовлекало без шансов хоть о чем-то подумать. Они топили меня в себе по очереди или сразу оба, не давая возможности для свободного вздоха. Хоть убейте, но никто на моем месте не смог бы этому противостоять.

Оба успели избавиться только от верха, но оставались в брюках, хотя я уже извивалась под ними даже без трусиков. То вела пальцами по одному плоскому животу, то перескакивала на грудь и тут же оказывалась в объятиях второго, вынужденная гладить теперь его кожу. А они все мучили, только возбуждая и целуя, но не переходя грань.

Егор вдруг удержал мою ладонь, отвел от себя и отстранился. Я тоже замерла, но поняла, чего он хочет, когда мои руки направили вниз, прижали к ремню на брюках, – чтобы я раздела его полностью. Сам мужчина приподнялся, давая мне такую возможность, и я, вынырнув из эротического дурмана, вдруг начала смущаться. Но все же потянула вниз брюки вместе с бельем. Во время этой заминки, не очень удобного избавления от одежды, я будто бы начала понимать, что происходит: вот она я, сама раздеваю его – то есть делаю и свой шаг навстречу, он возбужден, я вижу член с прожилками вен и уже сочащейся головкой, и хоть отвожу взгляд, но сама же и переступаю черту.

Неудивительно, что после этого меня развернули и к Диме. Он как-то поверхностно дышал, будто бы боялся вдохнуть глубже, и тоже ждал моих действий. Я, неловко путаясь пальцами, все-таки расстегнула его джинсы и остановилась, как если бы исчерпала на этом свои силы. Но Дима покачал головой, перехватил мои руки и вновь направил их к жесткой ткани.

– Давай же, царевна, сними это с меня.

Я просто сделала, так и не ответив себе на вопрос, было это приказом или просьбой. Но невольно усмехнулась: они действуют так слаженно и так тонко меня направляют, чтобы я сама потом не смогла откреститься от того, что между нами прямо сейчас случится. И я уже обнаглела, распалилась настолько, что оторвала взгляд от голубых глаз, которые перестали выглядеть холодными, скользнула по груди, животу, по полоске светлых волос… и решительно потянула джинсы вниз. Дима, в отличие от Егора, мне не помогал. Он словно наслаждался, глядя на мое лицо, когда я с трудом стягивала с него джинсы, затем и боксеры, притом невольно посмотрев и на его возбужденный орган.

Теперь мне уже казалось, что они напрасно тянут время, пусть лучше продолжают так же интенсивно меня атаковать и не давать права выбора. Они думают, что я девственница, потому не спешат и придают важность тому, кто станет из них первым. А я не могла ответить на этот вопрос, потому что теперь окончательно перестала их разделять в океане общего удовольствия. Однако странно было то, что мне этот вопрос больше и не задавали… Наверное, к лучшему. Я и без того волнуюсь всё сильнее.

И как раз в тот момент, когда я была готова снова испугаться, меня опрокинули на спину и прижали, сминая грудь, разводя бедра, беспардонно потираясь промежностями о мои ноги и целуя куда придется. Я слабо постанывала, не в силах не отвечать на их прикосновения, становящиеся все более настойчивыми, почти агрессивными.

Неожиданно они остановили ласки. Егор глянул на Диму, тот кивнул: будто бы обменялись мысленными сообщениями, после чего Дима резко прижал меня к постели, а Егор потянулся куда-то и вернул руку уже с какой-то тряпицей. Приложил к моим глазам и приподнял голову, чтобы завязать с другой стороны.

Пришлось вспомнить, что он еще и большой любитель различных игрушек. Мне сейчас было совсем не до игрушек – обычный секс бы перенести и не сойти с ума от переизбытка эмоций!

– Зачем это? – успела возмутиться я.

– Надо, – он ответил и коснулся губами моих. – Ничего страшного в этом нет, Саш. Если ты нам доверяешь.

Я неуверенно кивнула и вновь забылась от горячих поцелуев: кто-то поцеловал меня в шею, а кто-то вошел языком мне в рот, отчего все тело выгнулось дугой. И я поняла, в чем смысл его задумки – теперь я не всегда понимала, кто и что делает, меня буквально собрало воедино, и все прикосновения слились в одну многомерную волну. И, разумеется, после нескольких вращений я уже не понимала, кто придавил меня всем весом и резко развел бедра шире. Показалось, что я расслышала какой-то шелест, – вероятно, вскрывали презерватив.

Настало самое время в чем-то признаться, о чем-то заявить или попросить… но я не могла вспомнить, что именно собиралась сказать. Внизу прижалась напряженная головка, последовало несколько тугих и несильных колебаний внутрь, а затем член толкнулся со всей силы и сразу на всю длину. Я простонала от мучительного наслаждения, и тут же получила в награду ритмичные движения, которые становились еще быстрее и резче. Второй мужчина зачем-то завел мои руки вверх, не давая прикасаться к тому, кто был сверху. И эта поза полной беззащитности разгоняла меня еще сильнее.

Я слишком быстро приближалась к краю удовольствия, уж очень долго меня томили и подготавливали. А хотелось оттянуть, отложить оргазм, чтобы подольше оставаться в этом водовороте. Член вдруг выскользнул из меня, хотя мужчина вряд ли кончил, он просто отстранился. Меня вообще отпустили, оставив во всем теле раздражающую незавершенность. Тот из них, кто был первым, оставил незавершенность для второго.


И я не успела даже коснуться повязки, чтобы ее стянуть, как меня снова накрыли, но теперь подхватили под бедра и завели ноги сильно вверх. Член врезался в меня и начал входить сразу с силой и под странным углом – невыносимо тесно, почти больно, словно до этого я страдала недостатком ощущений. Я заходилась собственными стонами, а потом начала вскрикивать на каждом движении. Слишком тесно, нестерпимо, теперь уже ничего не отложить. Оргазм просто накрыл и раздавил, а я все еще вскрикивала, принимая в себя эти невыносимые толчки. И мужчина не останавливался, врываясь в мое тело так же мощно. Я почти испытала облегчение, когда и он замер, обмяк на мне, еще долго оставаясь внутри.

Когда смогла прийти в себя, первым делом ощутила, что я снова зажата между двумя горячими телами. Тяжело дыша, я все-таки стянула повязку с глаз, на другие движения сил не нашлось. Меня подхватили на руки и понесли в ванную – Дима. Я прикрыла глаза и сонно прижалась к его груди. Но он вдруг обернулся к Егору. Я сквозь полуопущенные ресницы видела, что одеяло валяется на полу, а на кровати лежит только смятая простынь – естественно, белоснежная и без капли крови.

Дима, так и держа меня на руках, проговорил равнодушно, растеряв где-то недавнюю эмоциональность – вероятно, змей уже воплотился в свое обычное состояние:

– Итак, или Егор все-таки дорвался до тебя раньше, или ты нас обманула. Невинная девица оказалась не совсем невинной, лет двести назад тебя бы за разврат до брачного ложа на костре сожгли.

– А-а, так это было брачное ложе? – удивилась я, хотя и не слишком удивленно, даже глаза полностью открывать не хотелось.

Егор смотрел на меня с прищуром.

– Или ты дорвался, пока я работал. Но все-таки склоняюсь к тому, что нас опять провели. Это становится неприятной традицией. Неужели из всех женщин мира нам обязательно понадобилась именно хроническая врунья?

Я сонно буркнула:

– Надо же, как вы быстро виноватую нашли. Нет чтобы между собой хотя бы для приличия поругаться, почему из присутствующих не доверяют только мне? Да и не обязана я была отчитываться.

Я точно услышала тихий смех Димы, который все же снова развернулся и понес меня в душ. Егор не отставал, хотя и не разделял веселье друга:

– Смешно ей, только гляньте! А то, что я чуть локти не сгрыз, всё боялся невинную девочку тронуть – это ничего? Да я двенадцать с половиной раз только этой мыслью и останавливался, хотя ходить было уже больно! Да ёбаный ты перец… чуть нимб себе не отрастил, а она…

Я рассмеялась еще громче – хотя это, наверное, общее удовлетворение выплескивалось почти беспричинной радостью. Егор только никак не хотел заражаться.

– Смейся, смейся, Саш. Через полчаса тебе смеяться расхочется.

Я прикусила губу, но все равно продолжала улыбаться. Знала уже, чувствовала, что ничего плохого они мне не сделают. А все их угрозы – что ж, по всей видимости, чреваты еще большим удовольствием.





Глава 25




Душевая кабина в ванной Егора могла бы вместить десяток человек, и… наверняка даже десятку человек здесь бы нашлось чем заняться. Дима поставил меня на пол и поочередно нажал несколько кнопок, но вода брызнула не из одной лейки, а по какой-то линии. Я прекрасно понимала, чем чреваты для меня голодные взгляды и это затуманенное стеной воды пространство, потому постаралась не обращать внимания на то, что здесь не одна, – отвернулась, схватила с полки гель для душа и принялась мыться. А через несколько минут начала удивляться тому, что меня не трогают. Решилась и посмотрела на них.

Егор стоял в шаге за моей спиной, позволяя воде омывать его, сам облокотился на прозрачную стену и наблюдал за мной. Дима же вообще сидел у противоположной стены, поглядывая то на меня, то на друга. И во взгляде его читалась лукавая хитринка, не сулившая мне ничего… скучного.

Он заговорил до того, как я успела о чем-то спросить:

– Итак, царевна, тебе лучше прямо сейчас сказать честно, откуда у меня столько лапши на ушах? И как тебя уже отучать постоянно врать?

Я уже по его довольному виду понимала, к чему он клонит. Глянула мельком на Егора, убедилась, что тот пребывает в похожем игривом настроении, и решила тоже немного атаковать:

– Подумаешь, ерунда какая! Как будто вы меня из средневекового монастыря похитили, раз отсутствию девственности удивляетесь.

– Ничего не ерунда, – подхватил и Егор. – Для меня, например, это серьезный удар по самолюбию. Я вообще по природе неизлечимо ревнив.

На фоне всех текущих событий последнее заявление прозвучало самой смешной шуткой. Я не расхохоталась в голос только по той причине, что мы все еще находились здесь – все трое обнаженные и оттого напряженные, а такая интимность не располагает к безграничному веселью. Потому я заметила только, хотя и не без сарказма:

– Ну-ну.

Но эти двое снова спелись, да они вообще будто были настроены на одну волну, потому и поддерживали друг друга с полуслова. Теперь добавил и Дима:

– Не ёрничай, царевна, ты и без того слишком сильно ударила по мужскому самолюбию. Но хуже всего, что ты нас пыталась друг на друга натравить.

– Я… натравить?!

– Ну да. Если бы мы не знали друг друга как облупленных, то явно сейчас бы скандалили не с тобой. Или тебя заводит мордобитие из-за твоей персоны? Отголоски тех давних пор, когда за одну девицу в башне мо́лодцы молотились до смерти?

Я прекрасно понимала, что он преувеличивает степень своей ярости, но и оправдывалась по той же самой шутливой инерции:

– Да, точно, отголоски! Дим, да не ходи ты вокруг да около, уже всем ясно, к чему ведешь. Наказание – твоя любимая часть игры, разве нет? Придумать бы только повод.

Дима открыл рот, но перевел взгляд на Егора и потрясенно заявил:

– Черт возьми, она лучшая.

– Согласен, – ответил приятель ему, но смотрел на меня. – Так нам скоро и говорить ничего не придется, чтобы Саша сама перечисляла, чего мы хотим.

Он вдруг шагнул ко мне, но наклонился и потянулся мимо. Одним хлопком вырубил поток воды. Открыл дверцы кабины, впуская внутрь прохладный воздух, и тут же перехватил меня за талию, разворачивая к себе спиной. Я попыталась шагнуть наружу, схватить полотенце, но Егор уверенно удержал.