Другие хозяева

Глава восьмая




Томочка попробовала пошевелить рукой. Нужно вспомнить привычные ощущения, ведь еще недавно она сжимала пальцы, сгибала руку в локте, могла провести ладонью по волосам, это было легко и просто.

Девушка закрыла глаза, чтобы максимально сконцентрироваться. Минуты шли, но ничего не получалось. Это было все равно, что пытаться почувствовать и заставить двигаться уши. Кто-то умеет, но для остальных это невозможно. Точно так же, как Томочка не могла сейчас двинуть рукой.

Чувствуя, что вот-вот расплачется, она приказала себе не поддаваться отчаянию. Хорошо, она не может ни говорить, ни управлять руками, но ходить пока еще способна. Значит, нужно встать.

Томочка посмотрела на куклу, которая наблюдала за ее попытками спастись. Габриэла сидела рядом с ноутбуком – вот уж поистине окно в мир! Если бы только получилось связаться с Ильей, Лелей или Мишей по Интернету! У всех есть страницы в соцсетях, можно написать, послать хотя бы смайл, сделать попытку дать знать, что она в беде!

«Как я это сделаю, если руки поднять не могу?»

Ладно, начнем с того, чтобы встать, а там видно будет.

Томочка завозилась в кровати, стараясь повернуться на бок, спустить на пол ноги. Это было трудно: тело не слушалось, сопротивлялось ее усилиям, каждая мышца ныла. Но Томочка не прекращала попыток. Вот она уже и на боку. Главное – двигаться плавно, чтобы не закружилась голова, не хватало еще упасть в обморок. Да и с кровати бы не свалиться: с пола подняться будет сложнее.

Она не знала, сколько времени прошло, пока ей, наконец, удалось сесть. К горлу подкатила дурнота, и Томочка часто задышала, стараясь прогнать ее.

«Все в порядке. Все получилось. Кто молодец? Я молодец!»

Встать без помощи рук, если твое тело как деревянное, задача сложная. Но она сможет, должна суметь! Прежде чем это удалось, Томочка предприняла больше десятка попыток, но в итоге, покачиваясь, стояла возле кровати.

Теперь – подойти к столу. Это нетрудно, стол стоит недалеко.

Кукла пялилась круглыми пустыми глазами, пока Томочка брела к своей цели.

«Может, схватить ее – например, зубами, сбросить на пол или вообще попытаться выкинуть в окно?»

Но Томочка полагала, что это не стоит ее усилий. Сейчас девушка не чувствовала никакой угрозы, исходящей от Габриэлы, это была игрушка, не более.

Ноутбук – вот что ей нужно. Но как отрыть крышку? Как его включить?

Вставая с кровати, Томочка надеялась, что, когда она приблизится к столу, ей придет в голову идея, как это сделать без помощи рук, но напрасно. Единственный способ – попробовать открыть крышку зубами, а потом носом надавить на кнопку включения, и Томочка попробовала, но не вышло. Ведь и тело едва слушалось ее, а голова кружилась, стоило склонить шею.

Вскоре Томочка вынуждена была признать: ничего не получится. Тогда что остается? Разбить окно – может, звон привлечет внимание других жильцов? Но сейчас ночь, люди могут и не заметить; кроме того, она может изрезаться и истечь кровью. Вряд ли Ирина бросится спасать ее.

Оставалось лишь одно: попытаться сбежать, выбраться из квартиры, постучаться к соседям. Только как повернуть в замке ключи и отпереть дверь?

Происходящее было немыслимо в своей абсурдности. Она находилась в многоквартирном доме, в огромном городе, где приживает больше миллиона жителей, и ни один человек из этого миллиона, даже те, кто находятся прямо за стенкой, не помогут, не услышат просьб о спасении! Люди были так близко – и вместе с тем так безнадежно далеко. Инопланетяне на других планетах…

Но и немая, обессилевшая, почти обездвиженная, Томочка, преодолевая приступы тошноты, не обращая внимания на усиливающуюся головную боль, упорно шла к двери спальни.

Она была уже близко, когда дверь распахнулась, на пороге возникла Ирина.

– Смотрю, кто-то решил прогуляться? – Женщина цепко схватила Томочку за предплечье. – Не советую, милочка.

Девушка застонала, попробовала вырваться, но ничего не получилось. Ирина подтащила ее к постели и швырнула, как сломанную игрушку. Закинула ноги на кровать, а после включила ночник.

В свете ночника Томочка увидела в руке своей мучительницы шприц.

– Раз ты такая неугомонная, придется помочь тебе успокоиться.

Она воткнула иглу прямо в шею и надавила на поршень.

– Вот так, – удовлетворенно проговорила Ирина.

Закутала Томочку, даже подоткнула одеяло.

– Спи, – сказала она и продолжала говорить еще что-то, но Томочка не слышала.

Гул в голове усилился, она видела лишь шевелящиеся губы, но понять слов уже не могла.

«Проиграла», – неоном высветилось в голове, и Томочка отключилась.

А потом наступило утро.

Томочка проснулась, вернее сказать, вывалилась из небытия, в которое погрузило ее лекарство, и увидела возле кровати Ирину.

– Сегодня важный день, – промурлыкала та, словно объевшаяся сметаны кошка. – День избавления, я бы сказала. И погода как по заказу!


«Причем тут погода?» – подумала Томочка.

– Нам пора умыться и привести тебя в порядок. Ты заспалась, уже скоро полдень, – приговаривала Ирина, будто заботливая мамочка, вытаскивая Томочку из кровати и застилая простыни и покрывало.

«Она не собирается укладывать меня?» – спросила себя Томочка и немедленно получила ответ:

– У тебя есть дела поважнее, чем пролеживать бока в кровати!

В ванной она помогла Томочке умыться, даже волосы ей вымыла и высушила феном.

«Что происходит?» – гадала девушка, но Ирина молчала.

После они вернулись в спальню, и Ирина переодела Томочку в старые тренировочные штаны и футболку.

– А теперь присядь-ка сюда.

Она усадила Томочку в кресло и взяла со стола сотовый.

– Надо написать Илье сообщение. Сказать, что ты собираешься сделать к его приезду.

Девушка, чувствуя все большее беспокойство, смотрела на Ирину.

– Не догадалась? – засмеялась та. – Погоди.

Отправив сообщение, прочтя ответ, она отложила сотовый и вышла. Вернулась минуту спустя, неся в руках пластиковый тазик с водой, а под мышкой – моющие средства, пару резиновых перчаток и губки.

– Что хорошие хозяйки традиционно делают каждую весну? – вопросила Ирина и сама себе ответила: – Верно, милочка! Моют окна! А ты же у нас хорошая хозяйка, так?

Поставив тазик возле окна, Ирина раздвинула занавески. Набрызгала средство на стекла, намочила губку, провела по оконным рамам.

– Какая же ты умница!

Томочка понимала, что сейчас произойдет. Она не могла помешать убийце, вообще ничего не могла сделать. Страха не было – было только нарастающее чувство нереальности происходящего. Ей казалось, это сон, который скоро кончится. Томочка скоро проснется, и все будет как прежде.

Ирина подошла к ней и принялась натягивать перчатки на неподвижные руки девушки. Томочка повернула голову, и взгляд ее остановился на кукле.

Габриэла сидела там, куда Ирина вчера ее посадила: милое платьице, хорошенькое личико, розовые ладошки. Глаза куклы были самыми обычными – кукольными. Пропало ощущение, что она следит, смотрит в упор; никаких алых искр в глазах, никакой злобы, притаившейся во взоре, вообще никакого выражения. Только пустота.

Кукла не была злым гением, как полагала Томочка.

Зло исходило от матери Ильи, и только от нее.

Тем временем Ирина выпрямилась и поглядела на свою жертву. Взгляд был прямым и жестоким, в нем светился холодный расчет, и в это мгновение Томочка ясно осознала то, в чем невозможно было раньше себе признаться, потому что невозможно поверить.

Стоявшая перед нею женщина – вовсе не мать Ильи.

И дело не в том, что она ходила, говорила, а руки ее были здоровы, как и все тело. Настоящая Ирина была простовата, исполнена раскаяния, не уверена в себе. Она была словно ребенок, потерявшийся в лесу, пытающийся найти дорогу, ищущий опору в тех, кто сильнее и умнее.

Непонятно, как и почему это произошло, но на смену ей пришел кто-то другой. Ирина изменилась, возможно, просто исчезла, оставив вместо себя иного человека, и Томочке следовало понять это уже несколько дней назад. Понять – и держаться подальше, бежать без оглядки из этого дома, спрятаться, укрыться, дождаться возвращения Ильи или пораньше обратиться к Мише, который так и не успел помочь.

– Опоздала, милочка, – с усмешкой проговорила Ирина, которая все это время наблюдала за выражением Томочкиного лица.

А после рванула девушку на себя, поднимая на ноги.

«Оставь меня! Уйди, дрянь!»

Томочка стонала, но ее попытки избежать своей участи лишь смешили Ирину. Подведя девушку к окну, она распахнула его.

Весенний ветер – ароматный, свежий, вызывающий в памяти воспоминания о беззаботном детстве – ворвался в комнату, взъерошил волосы, поцеловал Томочку в щеки.

«Все будет хорошо!» – шептал он, а солнце улыбалось с небес с ласковым равнодушием.

– Как все удачно складывается, – пропела Ирина. – Наша милая малышка решила вымыть окна к приезду жениха, не удержалась и… Несчастный случай, винить некого. Илья скоро забудет тебя, его ждет новая жизнь, я ему в этом помогу, можешь порадоваться за возлюбленного.

«Оставь его в покое! Меня убей, но Илью не трогай!»

– Было так любезно с твоей стороны сходить на днях к нотариусу и написать завещание в пользу Ильи! Конечно, это слегка подозрительно – с чего ты решила именно сейчас сделать это? Но доказать ничего невозможно, никто не причастен к твоей смерти, ты сама виновата, неуклюжая глупышка! Никто ни в чем не будет разбираться.

«Нотариус?» – подумала Томочка и вспомнила, как обнаружила себя стоящей в коридоре шестого этажа, не помнящей, как туда попала.

А дальше вспомнилось все, что диковинным образом было стерто из памяти: как она звонила и просила ее принять, как нотариус, которая стриглась и делала маникюр в их салоне, нашла для нее «окно» между другими посетителями. Как доставала паспорт, говорила с нотариусом, расписывалась в документах…

– Пора, пора! – Ирина развернула девушку к окну и пододвинула стул. – Тут не так уж высоко, четвертый этаж, но ты упадешь прямо на асфальт, очень неудачно.