Драконова Академия 2

Учиться светлой магии.

Учиться темной магии.

Разрабатывать план о том, как спасти Соню.

И забить, наконец, на всех лиц мужского пола в пределах моей досягаемости. Последнее будет очень в тему, потому что несмотря на все свои мысленные внутренние обещания, несмотря на печальный опыт с Земсковым, я не могла перестать думать про Люциана. Про Земскова я тоже не сразу забыла, и это обнадеживало, потому что страдать по какому-то там золотому дракону, который от тебя отказался в таких обстоятельствах — просто верх идиотизма.

Да даже просто думать о нем — верх идиотизма!

Но почему-то думалось. В частности, о том, как он отреагирует на браслеты. Об этом — в первую очередь. Несмотря на все, что произошло, я чувствовала себя отвратительно по этому поводу, и, пока нарезала по комнате круги, додумалась до того, что должна все ему рассказать. Попросить его никому об этом не говорить, и…

Как думаешь, Лена, это вообще реально?

Почему-то мне не казалось, что Люциан тут же побежит кому-то рассказывать, поэтому я уже почти смирилась с этой мыслью, когда в комнату снова впорхнула служанка:

— Тэри Ларо, вам просили передать.

Мой браслет! Браслет с Эвиль! На этот раз моей радости не было предела, и я даже на миг забыла обо всем и обо всех, особенно когда уже привычно включила ее и увидела знакомое лицо матери Ленор.

— Добрый день, Ленор! Мне пришлось пережить несколько не самых приятных минут, — сообщила она. — Когда из меня пытались достать информацию обо всех твоих перемещениях и прочем. К счастью, Эвиль Ларо снабдила меня особым защитным заклинанием, способным уничтожить меня раньше, чем кто-то доберется до твоей жизни через меня.

Ого!

— Также должна сообщить, что архимаг Альгор перевел в накопитель двадцать тысяч единиц магии, которой ты можешь оплатить любые покупки.

Этого мне только еще не хватало!

— Двадцать тысяч — это много или мало, Эвиль? — сурово поинтересовалась я, забыв, что собиралась сообщить голограмме, насколько я рада ее видеть. Правда, сразу же вспомнила, но сейчас важно было другое.

— На двадцать тысяч ты вполне можешь купить квартиру в центре Хэвенсграда или маленький домик на окраине.

Ну все.

Я подлетела к двери, распахнула ее, и моему взору открылся широкий коридор, уводящий вперед и в пределах нескольких метров поворачивающий влево.

— Валентайн! — заорала я. — Валентайн!!!

Ответом мне было эхо, заметавшееся между стен пугливым «Тайн-Тайн-Айн-Айн». Я уже набрала в грудь побольше воздуха и даже вышла из комнаты, чтобы найти Альгора и высказать все, что думаю по поводу его капиталовложений в мой, между прочим, браслет, когда создавший сей прецедент темный дракон шагнул ко мне из соседней комнаты. Так стремительно, что я только чудом успела отпрыгнуть обратно, чтобы не поцеловать его рубашку.

— Что опять не так, Лена? — холодно поинтересовался он, глядя на меня.

Все!

— Вот это! — Я сунула ему под нос браслет, и теперь уже Эвиль была вынуждена сместиться в сторону, чтобы не напялиться прямо на голову Альгора в стиле своеобразной шляпы. — Мне не нужны твои деньги… твоя магия! Не смей меня покупать!

— Зачем мне тебя покупать, Лена? — насмешливо поинтересовался Валентайн. — Ты уже и так вся моя.

Его взгляд недвусмысленно скользнул по браслетам, но раньше, чем я успела их сдернуть и ими в него запустить, он добавил уже совсем другим тоном — холодным, отстраненным и официальным:

— Моя женщина не будет ни в чем нуждаться. И, раз уж мы об этом заговорили, в Академии ты тоже переезжаешь. Будешь жить в другой комнате, чтобы для тебя это не стало сюрпризом. Как представлю, что ты еще и там развопишься на эту тему, возникает нехорошее желание.

Что?!

— Это у тебя возникает нехорошее желание? — процедила я. — У тебя, значит? Мы договорились…

— Что я не стану к тебе приставать и не применяю к тебе заклятие подчинения. Но мы не договаривались, что ты будешь ходить в обносках и жить в комнате, которая по размеру в три раза меньше моей гардеробной. Если у твоего опекуна не хватило совести и мозгов за этим проследить, значит, прослежу я. И на этом, надеюсь, мы тему закроем, — он отступил, и за его спиной, в проеме полураспахнутой двери я увидела нечто напоминающее голографическую карту из шпионских фильмов. Правда, здесь все создавалось с помощью магии, и черно-серый дымок с редкими алыми вкраплениями наводил на не самые приятные мысли.

Как и то, что этот раунд остался за ним.

Надо было уйти в раздолбанную комнату и захлопнуть за собой дверь, но врожденная любознательность победила.

— Что это? — поинтересовалась я.

— Карта Мертвых земель.

— Зачем она тебе?

— Изучаю, с какой позиции отцу будет выгоднее начать вторжение. И думаю о том, почему он этого еще не сделал.

Его умение говорить о таких вещах в стиле «что-то прохладно стало, надо закрыть окно» уже не повергало меня в шок. Тем не менее я выглянула в коридор, чтобы рассмотреть карту получше. Валентайн, заметив мой интерес, отступил, приглашающим жестом указав в кабинет.

Это был самый обычный кабинет, в разы больше того, что достался ему в Академии. Справа расположились стеллажи с книгами, занимая все пространство от пола до потолка: такая своеобразная импровизированная библиотека. Слева, над камином — картина, на которой была изображена очень странная местность: живописная деревушка или даже небольшой городок в зеленой долине осторожно взбирался в горы, чем-то напоминая пейзажи Швейцарии. Но только до определенного момента, потому что вершины этих гор не утопали в снегах, они были поглощены клубящимся черным туманом.


— Одна из зон приграничья, — заметил Валентайн, проследив мой взгляд. — И родной город моей матери, Харонсвилл.

Хэвенсград, Харонсвилл. У них тут есть города, начинающиеся не на Х? Понимаю, что из-за темных здесь все Х, но не настолько же. Комментировать я не стала, тем более что история его матери (точнее, та ее часть, о которой говорила Лика) не располагала к сарказму.

Карта Мертвых земель пугала и… завораживала. Я даже подавила желание коснуться ее рукой, провести по магическим линиям, подчеркнувшим горные хребты, черное (не путать с Черным) море, изломы речушек и костяные иглы темных лесов.

— У вас нет городов? — уточнила я.

— Нет. Они не нужны. Есть родовые замки, отцовский, — он ткнул в схематично обозначенную крепость в самой глубине тьмы, — и еще восемь. Раньше было двенадцать, но как я уже сказал, мой отец не терпит конкуренции.

— Да. Я поняла. Не надо уточнять! — Я подняла руки и отвернулась от массивного стола, над которым плавала карта. Здесь тоже было достаточно темно, только черный сменил темно-синий, густой и насыщенный, как ночное небо, тронутое лишь искрами мутно-лунных узоров и вкраплений в обстановку. — Уволь своего дизайнера.

Валентайн прищурился. Дизайнеров у них тоже нет, шутка не засчитана?

— Это все, — я обвела руками кабинет, — слишком мрачно.

— Ну прости, — он почему-то улыбнулся, и я поспешила выйти.

— Можно осмотреть дом? Все равно мне нечего делать, а в Академию я возвращаюсь вечером, если я правильно поняла.

— Здесь больше нечего осматривать.

— То есть?

— Так и есть. Здесь больше нет жилых комнат.

В этой махине?! Нет больше жилых комнат?!

— Исключение — крыло для прислуги и кухня, но там ты вряд ли найдешь что-то интересное.

Я покачала головой:

— У тебя дом размером с Зимний дворец! И ты говоришь, что у тебя здесь только кабинет и спальня? Нет даже гостиной? Куда ты приводишь всяких там серьезных архимагов и где принимаешь гостей?

Валентайн усмехнулся.

— Я сказала что-то не то?

— Относительно. Лена, у меня не бывает гостей.

Я не нашлась, что на такое сказать. Спросить — совсем не бывает? — и получить ответ: совсем — было бы еще более странно. Поэтому я промолчала и ретировалась в разгромленную спальню, за которую в этот момент почему-то стало невыносимо стыдно. Вот так, на пару со стыдом, я засела на кровать с помощью Эвиль готовиться к завтрашнему дню. То есть к урокам по расписанию, чтобы не терять время даром, но в голову, как назло, ничего не влезало.

Зато лезли мысли о том, что я не просила Валентайна о помощи, но он мне помог. Для начала просто вырвал из рук Лэйтора. Помог справиться с магией. Потом… вот потом спотыкалось о его заклинание, приказавшее мне сидеть тут, но, если я правильно поняла, идти здесь особо было некуда. Самого факта заклинания это, конечно, не отменяло, но и то, что я так и не сказала ему спасибо за вчерашнее, мне чести не делало.

И ладно бы только это!

В довершение ко всему в моей памяти снова заискрили угольки прошлой жизни. Жизни Лены Харитоновой, так странно перешедшей в жизнь Ленор Ларо.

Обычно я приходила в класс одной из последних, и то утро не стало исключением. Мы договаривались встретиться с Соней перед школой, но они с мамой встали в пробку, и она сказала, что может опоздать, и чтобы я ее не ждала. Вот я и не стала ждать, влетела в класс и не сразу обратила внимание, что на меня все как-то странно косятся, и даже на то, что вокруг мгновенно повисла удивительная тишина. Только плюхнув сумку на стул и повернувшись к доске, замерла.

«Харитонова, мы расстаемся, — гласила надпись на доске. — Прости, но твой темперамент для меня чересчур».

Написано это было рукой Земскова, и, хотя я сначала не поверила глазам, потом до меня дошло. Оно до меня доходило, доходило и доходило: что меня бросили вот так, даже не по смс, а просто… по доске. Передо всеми.

Я обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, но Земсков был занят. От своего лучшего друга Сивкина он пересел к Оле Суховой, которая давно строила ему глазки, и вообще делал вид, что он не при делах.

Я все-таки поднялась. Подошла к нему. Остановилась возле парты.

Оля потыкала его в бок, и он поднял голову:

— Ну, что смотришь? — поинтересовался. — Просто по-другому с тобой не получается. Не хотел лишних сцен.

Лишних сцен и не получилось, я просто сжала кулак и врезала ему в нос. Под истошный визг Суховой и звонок в класс влетели двое: учительница и Соня. Потом нас с Земсковым вывели в коридор, математичка сокрушалась о том, что это просто кошмар, что девочки не должны себя так вести, а Соня плюнула на все и побежала следом за нами. Земскова отвели в медпункт, меня к директору, точнее, нас: Соня категорически отказалась уходить, пока не приехала тетя Оля.

Ее выдернули с работы, и она рыдала прямо в кабинете Алексея Григорьевича, заставляя чувствовать меня последней неблагодарной сволочью. Хотя в тот момент у меня включилась заморозка, о которой я говорила, и на Земскова мне было плевать (относительно), но вот на тетю Олю — нет.

Соня же просто молча сидела рядом, сжимая мою руку в своей.

Я должна научиться владеть темной магией так, чтобы все исправить.

Мысли сделали круг и вернулись в разгромленную мной комнату, к Эвиль и занятиям. И, пожалуй, к Валентайну. Уж насколько тетя Оля не любила гостей, к ней и то иногда приходили коллеги с работы, да и дни рождения она мне устраивала. Как умела.

Каково это вообще — жить так, как он?

Стряхнув с себя холодную паутину этих мыслей, я все-таки углубилась в уроки, и на этот раз мне удалось полностью погрузиться в учебу. До тех пор, пока мне не принесли местный полдник. Спустя полчаса заявился Валентайн и сказал, что нам пора.