Драконофобия в контракт не входит

— В Дозоре. Подождете его? Пока помогу, чем смогу, подскажу, может, что.

Я покачал головой и признался:

— Если бы я знал, какого рода помощь мне нужна. Тычусь, как слепой котенок. А все потому, что Особый Отдел вместо решительных действий три года назад заварил кашу с полномочиями.

— Вот оно что, — понимающе прищурилась девушка. — А вас, значит, выслали разбираться только сейчас?

— К сожалению. И лишь когда появились доказательства, что Великий Чародей жив.

— Вы…?

— Петр Ракитников. А вас, молодой человек, как звать-величать? — я протянул руку к мальчику.

— Не на… — воскликнула Беляна и протянула расстроенно, — ну вот. Извините.

Мальчик доверчиво, как мне показалось, потянулся кулачком ко мне, разжал ручку… и всадил мне в середину ладони острый коготь. Я вскрикнул и едва сдержался, чтобы не выругаться, крайне неприлично. Хотелось, конечно, выразить свое «восхищение» трансформационными талантами ребенка, на язык лезли лишь ругательные выражения.

— Извините, — смущенно протянула Хранительница. — Не успела вас предупредить. Вы, наверное, дракон, а Лешенька их… недолюбливает. Не знаем, почему. Видимо, наследственное. Лешенька, убери коготок, верни пальчик.

— Это сколько вам? — прокряхтел я. Болело почему-то сильнее, чем должно было.

— Годик.

— Юное… дарование.

— В папу.

После нескольких минут уговоров ведьмачонок трансформировал ручку и вернулся к важному занятию — внимательному разглядыванию игрушечного щетинника. Игрушка была выполнена столь тщательно, что видна была каждая косточка в панцире нежити.

— Вот так, прямо с детства приобщаете? — поинтересовался я, кивнув на страшненькую игрушку.

Беляна вздохнула:

— Это не я, это муж. Заметил, что Алеше нравятся… хм… натуралистические поделки. Считает, что сын прирожденный охотник на нежить.

— Надеюсь, не на драконов, — пошутил я, — вон, как у него хорошо получилось поймать одного из них.

Я показал девушке ладонь с ноющей ранкой, из которой обильно шла кровь. Ох уж эта ведьмацкая магия.

— Ой! — всполошилась Хранительница, — глубокая!

— Да ерунда.

— Подождите. Сейчас все пройдет.

Девушка достала из кармана фартука скляночку и капнула мне из нее на порез. Ранка мгновенно затянулась. Я с удивлением поднес ладонь к глазам. Ни следа. И шрама тоже нет.

— Руки помойте, — предупредила Беляна.

— Мертвая вода? — благоговейно прошептал я. — Вы всегда ее с собой носите? Не опасно?

— Не ношу. У меня с утра ощущение было, что пригодится. Вот и приготовила.

— Точно! Я ведь как раз в Багровый квартал собирался.

— Вот и хорошо, что полечили, — кивнула Беляна. — Нечего в вампирском секторе с открытыми ранами делать. Чаю?



…— Чудесная лавка, — завистливо проговорил я через некоторое время, приканчивая третью булочку с маком. — Говорю вам как ресторатор ресторатору.

— Дом старый, — посетовала Хранительница, — постоянно что-то нужно обновлять. Сейчас с этим строго. Комиссии разные ходят, проверки. Потом по телевизору показывают, если что не так. Нас боги миловали, а вот на соседней улице дриады разорились.

— Они жуков жарили, — за спиной у нас раздался веселый голос, — древесных. А у критикессы с телевидения какой-то пунктик по насекомым. Здравствуйте, Петр!

— Еся, — заулыбалась Беляна, — опять подкрался. Мой руки и бери Лешу. А я ужин пойду готовить.

Ведьмак переоделся, усадил сына на руки и начал делиться новостями. Впрочем, и у него с ними было негусто.

— Где он? Что задумал? Ничего не ясно! — сокрушался Елисей Веденеев. — Я ведь четыре дня в неделю в Дозоре, каждую улицу по десятку раз прочесываю: никаких изменений в магическом фоне, ни одной зацепки. Словно и нет его, Кощея! Но разве так может быть? Он ведь величайший колдун тысячелетия! Столько лет в Сильверград рвался, а попав сюда, притих? Не верю! Слушайте, Петр, а может, и не ожил он вовсе? Как листопад наступил три года назад, так в прах и рассыпался, а?

— Нет, не рассыпался, — сказал я. — Колдун Мор Моранов прятал его в захудалом мирке: сотни королевств, темная магия разрешена, короли меняются как перчатки — яды, проклятия, заклятия неминуемой смерти. Хранить там останки Кощея было весьма удобно. После смерти Мора маги-отступники перевозили части тела Бессмертного в особом льде, в поезде, в грузовом вагоне. И там что-то произошло. Что-то, из-за чего Кощей воскрес. Известно только, что вышел он из вагона человеком. Рядом со станцией в туннеле потом целую сотню крыс нашли, дохлых, выпитых — он кровью воду(*) заменил, оттого, возможно, стал намного сильнее.


(* в мифах и сказках Кощей обретает силу, выпив несколько ведер воды)

— Дела, — протянул ведьмак. — А как же эти… заяц, утка, яйцо? Что известно насчет смерти Кощеевой?

— Ничего, — я цокнул языком, — если бы правду от сказки отделить можно было, магам вроде меня намного легче жилось бы. Не идти же мне в лес зайцев ловить и всем им в задницу заглядывать? Или в парк, к уткам.

— И все-таки, — Елисей испытывающе сверлил меня взглядом, — есть еще что-то помимо Кощея. Я прав?

— Правы, — признал я. — Рой.

Ведьмак нахмурился.

— Три года назад мы там здорово все зачистили. Даже до подземных гнезд инвертидов добрались. Предполагалось, что лет на пять расслабиться можно. Неужто ожидается?

— Ожидается, — кивнул я. — Недавно там был зафиксирован крайне высокий магический фон, до восьмидесяти единиц по шкале Артура Ганье, — произнося имя отца, я слегка сбился с ровного тона, но Елисей, как мне показалось, не обратил на это внимания. — При том, что скопления нежити крайне малы. Согласитесь, городу будет не намного легче, если Рой все-таки сойдет, пусть даже без навьих тварей. Морозная мгла, убивающая все живое, тоска, давящая на сердце.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Маленький Леша раскапризничался, и Беляна забрала его у отца, заметив:

— У нас в Кривовцах рассказывают сказки о Ледяной деве, Снегурочке, а в Сильверграде часто поминают Деда Зимника. И оба персонажа связаны с Кощеем.

— Но это уж совсем сказки, да? — неуверенно проговорил Елисей.

— Лебедь Черную тоже мифическим героем считали, — глубокомысленно изрекла девушка, приподняв брови.

Ведьмак пробурчал, что сказка сказке рознь.

— Мы вот тоже вплоть до… хм… последних событий полагали, что легендарная магия акциатто, то бишь способность призывать животных, заставляя их исполнять желания призывающего, навсегда потеряна для Братства миров, однако расследование Отдела, в частности, мое расследование, показали, что это не так.

— Приплыла к нему золотая рыбка и спросила: «Зачем звал меня, ведун неумный?»? — процитировал детскую сказку изумленный Елисей.

— Примерно, но не так… волшебно. Носители магии акциатто со зверьем общаться напрямую могут лишь образами. Но от этого нам не легче. Представьте, что по Сильверграду разгуливает человек, способный науськать на город нетопырей кровососов, ядовитых прозрачных жаб или тех же крыс.

— Кося!

Юный Алексей, будущая гроза навьих, снизошел до общения с драконами и показывал мне свою зловещую игрушку.

— Косточка, — перевела Беляна.

— Или вот его, Косю, — с некоторым содроганием согласился я. — Магов, которые могут улавливать акциатто, по пальцам можно пересчитать. У нас таких в Отделе не имеется, к сожалению. Зато есть показания из полицейского участка, якобы кто-то управлял в Сильверграде роем насекомых. Похоже, в городе завелся еще один потенциально опасный великий маг.

Синтия

Обещанию дракона оставить меня в покое до совершеннолетия я не очень-то верила. А тому, что в случае моей поимки он заключит со мной фиктивный брак — и подавно. Чертов Ганье! Я готова была натравить на него всех пауков Сильверграда, но он крепко держал меня за пушок на рыльце.

С самого начала было понятно, что ничего хорошего из мероприятия не выйдет. Во-первых, харчевня располагалась практически у моста из Сити-круга, и посетители стекались туда самые разные: от аккуратных белых воротничков из соседних офисов до подозрительных оборотней из Темного. Я голову сломала, думая, зачем Ганье понадобилось дискредитировать владельца ретро заведения. В такие места ходят только свои. Лопают себе блюдо дня (отлично приготовленный крабовый суп, кстати) и в ус не дуют. А напугать оборотня мышью…

Во-вторых, в заведении было опрятно и вкусно. Кухня так вообще сверкала стерильной чистотой. Если интерьер харчевни был стилизован под старинное заведение для магов, то в служебных помещениях все оборудование было новехоньким и супернавороченным.

В этот раз выбор пал именно на мышей (уж больно велик был мой долг перед крысиным племенем, не рассчитаться). Мне требовалась лишь парочка грызунов, я призвала их прямо в зал, где ужинали посетители.

К счастью, «клиенты» мне попались ловкие и с куражом: одна мышь вывернулась из-под лапы какого-то кошака, а вторая избежала острых зубов пожилой дамы, обманчиво хрупкого вида. Правда, затем дама выпрыгнула из-за стола, где до этого мирно вкушала кровяной пудинг, и погналась за мышью на четырех… лапах, подсекая стулья вместе с посетителями длинным жемчужным ожерельем. Вскоре к ней азартно присоединились два оборотня-волка.

Я печально наблюдала картину мышиной охоты, вздрагивая от грохота падающих столов и стульев. Моего оператора, ветерана канала и отца пятерых детей-химерчиков, больше интересовал ужин. Но я взглядом напомнила ему, что нужно снимать творящиеся вокруг хаос и разрушение. А затем, набрав полную грудь воздуха, принялась говорить на камеру.

Выпуск о «Вольном маге» с моей изобличающей речью вышел через день. Все это время я лежала на кровати в своей квартире и считала часы. До своего краха. В нем я была абсолютно уверена. Не знаю, почему. А еще я ждала звонка от главного редактора «Скрупулеззо». И он позвонил, вызвав меня к себе.

Первые же слова Ледкова, когда я пришла в его офис, повергли меня в ужас.

— Не знаю, что тебя заставило пойти на это, Си, но ты разрушила свою карьеру.

Но то, что он сказал после, было в сто крат хуже:

— Навь тебя возьми, Синтия, я так тебе доверял!

Доверял, дал шанс чего-то добиться, встать на ноги. Я была обязана Версению всем, что имела. Кем я была, приехав в Сильверград? Еще одной девчонкой в поисках лучшей доли. Жила в трущобах, питалась одними овощами и лапшой быстрого приготовления. Подрабатывала моделью, отбиваясь от похотливых лап любителей подиумных девочек.

— Ты подвела меня, — устало сказал Ледков. — Зачем?! Чего ради тебя понесло в эту харчевню? Да там навь знает что за заведение! Непонятно, кто его держит и какие верхи ему покровительствуют! Мне звонили, оттуда, с самого… — Версений ткнул пальцем в потолок. — Выпуск сняли с эфира! Тебя приказано уволить, с взысканием штрафа в пользу ложно обвиненного господина Ракитникова! А я наговорил на его зеркальце целую речь с извинениями, зная… ЗНАЯ, что легче сдвинуть гору пальцем, чем заставить извиниться ТЕБЯ! И на кой ляд мне это, скажи?! Ах да, еще кое-что! Сидор написал проникновенную кляузу в Главное Управление СМИ! Обвинил тебя в проституции! А что если сейчас ему поверят?! Самое время! Почему ты сделала это сама!!! — Версений перешел на рев. — Почему не предупредила меня!!! Я бы навел справки по своим каналам, я бы… я бы что-нибудь выяснил!

— Это бы мне не помогло! — со всхлипом воскликнула я.

— Садись! — рявкнул Ледков. — Сядь! Рассказывай!

Выслушав историю моего договора с Ганье, Версений несколько минут думал. Даже закурил сигару, от запаха которой у меня закружилась голова.