Драконий берег
Часть 45 из 92 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
- …даже к делам, столь давним…
Голос течет, что вода по камням. И этот голос убаюкивает, а в кабинете спокойно. Слишком уж спокойно. И тянет развалиться в этом вот кресле, вытянуть ноги и пожаловаться… на все… на боль эту, на усталость, на страх…
…и легкое ментальное воздействие.
- Отключите ваш артефакт, - попросила Милдред и потерла виски. – Надеюсь, он легальный?
Лука подобрался.
- Простите?
- Я понимаю, что вам нужно успокоить посетителей, расположить их к себе… что это? «Песнь Сирина»?
Хьюго Далтон покраснел.
Стало быть, угадала.
- Его часто используют, - это уже было сказано для Луки. – Даже некоторые торговые центры заказывают. Он просто снимает излишнюю тревожность, а спокойные люди готовы тратить больше.
- Или говорить о своих проблемах, - согласился Хьюго, вытащив характерного вида ларец. – И лицензия имеется. Более того, я предупреждаю своих клиентов перед подписанием контракта. Я знаю закон.
Он откинул крышку и повернул рычажок.
- Дорогая игрушка, - заметил Лука, вновь нахмурившись.
Дорогая.
Но весьма действенная и разрабатывалась для госпиталей с больницами.
Разными больницами.
Правда, там стоят куда более мощные, но и этот был неслабым.
- Окупается, - Хьюго Далтон стянул пиджак и кинул его на спинку стула. – Извините… тут душновато, а миссис Циммергер очень любит духи.
Это да.
Цветочный запах держался, заставляя морщиться.
- Куда Вихо вновь влип? – он ослабил узел галстука.
- Его убили.
- Закономерно.
- Расскажете? – Милдред потерла виски. Определенно переборщила, но… как ни странно, даже краткое воздействие артефакта принесло ей облегчение.
И немалое.
- Так… особо и нечего. Я держался в стороне от его дел. И другим советовал. Если что-то всплыло…
…а могло всплыть. Вон, пальцы слегка дрогнули, а на пухлых щеках появился румянец.
- Нас интересует личность Вихо. То, каким он был человеком. Что бы ни было в прошлом, мы не собираемся предавать это огласке, - Милдред говорила мягко, не вплетая в слова силу, но все равно замутило.
И слабость нахлынула сразу и вдруг.
И она поняла, что сама просто-напросто не встанет с этого вот кресла.
- Да… конечно… но я? Мы никогда-то не были приятелями…
- А кто был?
- Так… странно, но… никто, пожалуй. Нет, вы не подумайте, Вихо был компанейским парнем, но… как-то не сошелся он ни с кем… амбиции… и все такое… чаю хотите?
- Хочу, - Милдред вцепилась в подлокотники, пытаясь успокоить дрожь в пальцах. – С сахаром. Много сахара, если можно.
- Конечно… Вихо… мы познакомились с ним в первый же день… то есть, нас поселили в одну комнату…
…повезло.
Они искали хоть кого-то из того выпуска, кто основался бы в Нью-Йорке, и вот, выходит повезло больше, чем рассчитывали.
- Но прожили вместе недолго… с год… я попросил сменить соседа… и так получилось, что мне пошли навстречу.
- Почему?
- Может, потому, что мой отец тоже учился здесь?
- Нет, почему вы попросили сменить соседа, - Лука встал словно бы рядом, но в то же время загораживая от Марион этого пухлого человечка. Или Марион от него? – Из-за того, что он был полукровкой?
- Что?! – возмущение было почти искренним. – Нет… конечно, нет… полукровкой он был… а еще – редкостным придурком, решившим, что ему можно все. Что… если он поступил, то теперь…
Он отер лицо ладонью.
Махнул.
И как-то обреченно плюхнулся в кресло, откуда рявкнул:
- Долго я еще чай ждать буду?!
Принесли почти сразу. И девица, проплывая мимо Милдред, одарила ее ненавидящим взглядом. Пускай…
…три ложки сахара.
Или четыре?
Лучше пять. Сладкое хорошо восстанавливает силы, и вчера стоило бы прикупить шоколадный торт. Сегодня… точно. Милдред купит торт. Наберет ванну, заберется в нее и будет лежать, пока вода совсем не остынет. А потом, выбравшись, съест этот треклятый торт, закусит снотворным и даст себе отдых.
- Понимаете… я отличался некоторой… застенчивостью. Мой отец был юристом… и дед, и прадед… я с малых лет знал, что меня ждет. И это не пугало. Напротив. Отец брал меня на встречи с клиентами. Знакомил… знакомства порой решают многое. Я присутствовал на судах. В двенадцать мне позволяли составлять ходатайства. Да… отец их проверял, естественно… чуть позже и проверять перестал. По вечерам мы разбирали интересные дела, а «Вестник юриспруденции» был моим любимым журналом… и остался… да… может, конечно, я не так и известен, но вполне успешен. Сейчас. А тогда… я не сомневался, что буду лучшим на курсе, но вдруг оказалось, что есть и другие. И у них тоже родители и деды, и прадеды. И еще другие родственники… и связи, да… а кроме связей – амбиции. И сила…
Он размешивал сахар.
Медленно. Сосредоточенно. По часовой стрелке.
- И еще внешность. Харизма… я вдруг понял, что… никто не собирается мною восхищаться. Отец… он в меня верил. А мама и бабушка просто любили. Кормили… слишком уж кормили. Погодите…
Ложечка коснулась края чашки с тихим звоном.
А на столе появился снимок.
- Вот, - этот снимок Хьюго протянул Луке. – Это я… в студенческую пору… как видите, я был довольно тучным.
Это еще мягко сказано.
Он был толстым.
И костюм не способен был скрыть этой полноты. Подушки плеч. Несколько подбородков, башней поднимавшихся по-над воротничком. Круглые слегка обвисающие щеки. И заплывшие глаза, которые почти не видны. Длинные волосы на пробор кажутся редкими и грязными.
- Стоит ли говорить, что я пришелся… не совсем ко двору… я… понимаете, я не осознавал этой проблемы! Точнее вес никогда не был проблемой! Моя матушка… и бабушка… они хорошо готовили. Отец… он тоже всегда был крупным мужчиной. И никто бы не обозвал его толстым. В нашем городе его уважали… и меня тоже… я даже консультации давал еще до поступления, - голос его сорвался, кажется, несмотря на прошедшие годы тема была болезненной. – Мама… она считала, что мужчины должно быть много… и внешность ничего не значит, главное душа, а на деле…
- Значит, - произнес Лука.
И Хьюго кивнул.
Вздохнул. И взялся за ложечку.
- Мне быстро объяснили, кто я есть. Забавный уродец, который должен писать домашнюю работу за других, более успешных, и радоваться, если день прошел спокойно.
- Над вами издевались?
- Сперва это были шутки… просто шутки… потом появились прозвища… потом… становилось все хуже… я… я не понимал… я ведь был просто домашним ребенком… я и в школу-то не ходил. Зачем? У моих родителей были деньги, чтобы оплатить домашнее обучение, а экзамены я сдал на отлично… да… мне казалось, что если я буду терпеть, они отстанут. Но не отстали.
Ложечку он вытащил.
Положил на край тарелки.
И сказал:
- А он… я ему помогал. Вихо поступил по спортивной стипендии, но знаний у него отчаянно не хватало. И мне показалось, что мы можем, если не подружиться, то хотя бы быть полезны друг другу. Я взялся его репетировать, а он – меня защищать. Он был ярким человеком. Таким, которому радуются. С кем легко заводить знакомства и вообще… он сам все портил.
- Так что случилось?
- В первый год мы вполне себе мирно уживались. Он даже взялся помочь мне похудеть. Таскал с собой на стадион. Заставлял бегать. Отжиматься. Заниматься спортом, хотя спортсмен из меня еще тот был. Занялся моим рационом. Я много ел. Особенно, когда волновался, а волновался постоянно… из-за них всех я стал очень нервным, что сказывалось на учебе. А Вихо помогал, да… иногда он занимал у меня денег. Я знал, что он из небогатой семьи и мне не жаль было пятерки или десятки другу. Я думал, что мы друзья, пока…
Губа оттопырилась. И показалось, что вполне успешный адвокат, сумевший пробиться не в родном городке, где его бы приняли с распростертыми объятьями, но в Нью-Йорке, расплачется.
- Он решил, что моя дружба – не то, что ему нужно. Он захотел войти в студенческое братство… стать своим. Он… подстроил одну шутку. Совсем несмешную для меня шутку… я очутился в больнице… и да, отчасти поэтому нас расселили легко. Мне, как пострадавшей стороне, позволили жить одному, благо, была возможность.
Голос течет, что вода по камням. И этот голос убаюкивает, а в кабинете спокойно. Слишком уж спокойно. И тянет развалиться в этом вот кресле, вытянуть ноги и пожаловаться… на все… на боль эту, на усталость, на страх…
…и легкое ментальное воздействие.
- Отключите ваш артефакт, - попросила Милдред и потерла виски. – Надеюсь, он легальный?
Лука подобрался.
- Простите?
- Я понимаю, что вам нужно успокоить посетителей, расположить их к себе… что это? «Песнь Сирина»?
Хьюго Далтон покраснел.
Стало быть, угадала.
- Его часто используют, - это уже было сказано для Луки. – Даже некоторые торговые центры заказывают. Он просто снимает излишнюю тревожность, а спокойные люди готовы тратить больше.
- Или говорить о своих проблемах, - согласился Хьюго, вытащив характерного вида ларец. – И лицензия имеется. Более того, я предупреждаю своих клиентов перед подписанием контракта. Я знаю закон.
Он откинул крышку и повернул рычажок.
- Дорогая игрушка, - заметил Лука, вновь нахмурившись.
Дорогая.
Но весьма действенная и разрабатывалась для госпиталей с больницами.
Разными больницами.
Правда, там стоят куда более мощные, но и этот был неслабым.
- Окупается, - Хьюго Далтон стянул пиджак и кинул его на спинку стула. – Извините… тут душновато, а миссис Циммергер очень любит духи.
Это да.
Цветочный запах держался, заставляя морщиться.
- Куда Вихо вновь влип? – он ослабил узел галстука.
- Его убили.
- Закономерно.
- Расскажете? – Милдред потерла виски. Определенно переборщила, но… как ни странно, даже краткое воздействие артефакта принесло ей облегчение.
И немалое.
- Так… особо и нечего. Я держался в стороне от его дел. И другим советовал. Если что-то всплыло…
…а могло всплыть. Вон, пальцы слегка дрогнули, а на пухлых щеках появился румянец.
- Нас интересует личность Вихо. То, каким он был человеком. Что бы ни было в прошлом, мы не собираемся предавать это огласке, - Милдред говорила мягко, не вплетая в слова силу, но все равно замутило.
И слабость нахлынула сразу и вдруг.
И она поняла, что сама просто-напросто не встанет с этого вот кресла.
- Да… конечно… но я? Мы никогда-то не были приятелями…
- А кто был?
- Так… странно, но… никто, пожалуй. Нет, вы не подумайте, Вихо был компанейским парнем, но… как-то не сошелся он ни с кем… амбиции… и все такое… чаю хотите?
- Хочу, - Милдред вцепилась в подлокотники, пытаясь успокоить дрожь в пальцах. – С сахаром. Много сахара, если можно.
- Конечно… Вихо… мы познакомились с ним в первый же день… то есть, нас поселили в одну комнату…
…повезло.
Они искали хоть кого-то из того выпуска, кто основался бы в Нью-Йорке, и вот, выходит повезло больше, чем рассчитывали.
- Но прожили вместе недолго… с год… я попросил сменить соседа… и так получилось, что мне пошли навстречу.
- Почему?
- Может, потому, что мой отец тоже учился здесь?
- Нет, почему вы попросили сменить соседа, - Лука встал словно бы рядом, но в то же время загораживая от Марион этого пухлого человечка. Или Марион от него? – Из-за того, что он был полукровкой?
- Что?! – возмущение было почти искренним. – Нет… конечно, нет… полукровкой он был… а еще – редкостным придурком, решившим, что ему можно все. Что… если он поступил, то теперь…
Он отер лицо ладонью.
Махнул.
И как-то обреченно плюхнулся в кресло, откуда рявкнул:
- Долго я еще чай ждать буду?!
Принесли почти сразу. И девица, проплывая мимо Милдред, одарила ее ненавидящим взглядом. Пускай…
…три ложки сахара.
Или четыре?
Лучше пять. Сладкое хорошо восстанавливает силы, и вчера стоило бы прикупить шоколадный торт. Сегодня… точно. Милдред купит торт. Наберет ванну, заберется в нее и будет лежать, пока вода совсем не остынет. А потом, выбравшись, съест этот треклятый торт, закусит снотворным и даст себе отдых.
- Понимаете… я отличался некоторой… застенчивостью. Мой отец был юристом… и дед, и прадед… я с малых лет знал, что меня ждет. И это не пугало. Напротив. Отец брал меня на встречи с клиентами. Знакомил… знакомства порой решают многое. Я присутствовал на судах. В двенадцать мне позволяли составлять ходатайства. Да… отец их проверял, естественно… чуть позже и проверять перестал. По вечерам мы разбирали интересные дела, а «Вестник юриспруденции» был моим любимым журналом… и остался… да… может, конечно, я не так и известен, но вполне успешен. Сейчас. А тогда… я не сомневался, что буду лучшим на курсе, но вдруг оказалось, что есть и другие. И у них тоже родители и деды, и прадеды. И еще другие родственники… и связи, да… а кроме связей – амбиции. И сила…
Он размешивал сахар.
Медленно. Сосредоточенно. По часовой стрелке.
- И еще внешность. Харизма… я вдруг понял, что… никто не собирается мною восхищаться. Отец… он в меня верил. А мама и бабушка просто любили. Кормили… слишком уж кормили. Погодите…
Ложечка коснулась края чашки с тихим звоном.
А на столе появился снимок.
- Вот, - этот снимок Хьюго протянул Луке. – Это я… в студенческую пору… как видите, я был довольно тучным.
Это еще мягко сказано.
Он был толстым.
И костюм не способен был скрыть этой полноты. Подушки плеч. Несколько подбородков, башней поднимавшихся по-над воротничком. Круглые слегка обвисающие щеки. И заплывшие глаза, которые почти не видны. Длинные волосы на пробор кажутся редкими и грязными.
- Стоит ли говорить, что я пришелся… не совсем ко двору… я… понимаете, я не осознавал этой проблемы! Точнее вес никогда не был проблемой! Моя матушка… и бабушка… они хорошо готовили. Отец… он тоже всегда был крупным мужчиной. И никто бы не обозвал его толстым. В нашем городе его уважали… и меня тоже… я даже консультации давал еще до поступления, - голос его сорвался, кажется, несмотря на прошедшие годы тема была болезненной. – Мама… она считала, что мужчины должно быть много… и внешность ничего не значит, главное душа, а на деле…
- Значит, - произнес Лука.
И Хьюго кивнул.
Вздохнул. И взялся за ложечку.
- Мне быстро объяснили, кто я есть. Забавный уродец, который должен писать домашнюю работу за других, более успешных, и радоваться, если день прошел спокойно.
- Над вами издевались?
- Сперва это были шутки… просто шутки… потом появились прозвища… потом… становилось все хуже… я… я не понимал… я ведь был просто домашним ребенком… я и в школу-то не ходил. Зачем? У моих родителей были деньги, чтобы оплатить домашнее обучение, а экзамены я сдал на отлично… да… мне казалось, что если я буду терпеть, они отстанут. Но не отстали.
Ложечку он вытащил.
Положил на край тарелки.
И сказал:
- А он… я ему помогал. Вихо поступил по спортивной стипендии, но знаний у него отчаянно не хватало. И мне показалось, что мы можем, если не подружиться, то хотя бы быть полезны друг другу. Я взялся его репетировать, а он – меня защищать. Он был ярким человеком. Таким, которому радуются. С кем легко заводить знакомства и вообще… он сам все портил.
- Так что случилось?
- В первый год мы вполне себе мирно уживались. Он даже взялся помочь мне похудеть. Таскал с собой на стадион. Заставлял бегать. Отжиматься. Заниматься спортом, хотя спортсмен из меня еще тот был. Занялся моим рационом. Я много ел. Особенно, когда волновался, а волновался постоянно… из-за них всех я стал очень нервным, что сказывалось на учебе. А Вихо помогал, да… иногда он занимал у меня денег. Я знал, что он из небогатой семьи и мне не жаль было пятерки или десятки другу. Я думал, что мы друзья, пока…
Губа оттопырилась. И показалось, что вполне успешный адвокат, сумевший пробиться не в родном городке, где его бы приняли с распростертыми объятьями, но в Нью-Йорке, расплачется.
- Он решил, что моя дружба – не то, что ему нужно. Он захотел войти в студенческое братство… стать своим. Он… подстроил одну шутку. Совсем несмешную для меня шутку… я очутился в больнице… и да, отчасти поэтому нас расселили легко. Мне, как пострадавшей стороне, позволили жить одному, благо, была возможность.