Драгоценная ты

— Лили.

Ты невозмутимо протянула узкую ладонь, словно слышала мое имя впервые.

Наконец проехали Ливерпуль-стрит. Стрелки перевалили за девять. Через пятнадцать минут Джемма Лант будет ждать меня в своем офисе (я, как обычно, согласилась на раннюю встречу, чтобы не расспрашивали про выходные). Возможно, стоило предупредить, что я опаздываю, однако я решила рискнуть — вдруг успеем. Ужасно не хотелось начинать деловую переписку с объяснительных.

Мы внезапно набрали скорость и дважды проскочили в последний момент на зеленый. Мне показалось, все обойдется. Тут ты наклонилась к водителю и попросила:

— Здесь налево, пожалуйста!

Мы свернули.

Потом ты сказала, обращаясь ко мне:

— Надо заехать к маме в офис, кое-что забрать. Одна минутка.

— Прямо сейчас? Мы и так опаздываем…

— Не волнуйтесь. С Джеммой я договорюсь.

«С Джеммой договорюсь»? Ты, видимо, знаешь мою новую начальницу. Откуда?

Я уже не помнила, что успела рассказать тебе за час поездки, и запаниковала. Тоже симптом — когда не можешь вспомнить и паникуешь: вдруг забыл самое важное? Так и наступает серая муть…

Не успела я и рта раскрыть, как ты выскочила на улицу и побежала сквозь резную арку. Потом перешла на шаг (наверное, решила, что скрылась из виду) и уже спокойно дошла до массивной входной двери. Не спеша нажала кнопку вызова, дождалась ответа, что-то угрюмо проговорила. Я мысленно умоляла тебя поторопиться, рвануть дверь и броситься по лестнице со всех ног. Ты аккуратно открыла дверь и степенно зашла внутрь.

Девять ноль три.

Девять ноль пять.

В девять ноль семь я начала сочинять эмейл для Джеммы. Нужно, чтобы звучало уверенно, без лишних извинений, но с подобающей ноткой раскаяния. На сиденье осталась твоя желтая сумочка с ноутбуком.

Девять двенадцать.

Какого черта ты там копаешься? Вот бы просто уехать, однако ты, кажется, на дружеской ноге с Джеммой, чьими стараниями был перекуплен «Руководитель». Уехать нельзя, хотя и очень хочется. Не день, а испытание на прочность. И ты — последняя капля.

В девять семнадцать сумма на счетчике перевалила за сорок пять фунтов, а я разозлилась не на шутку. Мало того что теперь я совершенно точно опоздала, так еще, вероятно, придется отчитываться за поездку — такси мне оплачивали, но по новым правилам, если тратишь больше шестидесяти фунтов, нужно предоставлять чек и доказывать, что трата оправдана.

Я снова посмотрела на сумочку с ноутбуком. Водитель уставился в телефон, ты все не появлялась. Я осторожно протянула руку. Ткань сумки оказалась бархатная, невероятно мягкая на ощупь. Наверняка, дорогая. Сумочка закрывалась с помощью тесемки с кожаным брелочком на конце, которая цифрой восемь обматывалась вокруг двух пуговиц. Если кто-то захотел бы незаметно ее открыть, ему пришлось бы сначала запомнить, с какой пуговицы начать. И побыстрей.

И вот мои пальцы уже распутали тесемку и распахнули крышку. На обороте выведен номер телефона и, аккуратными заглавными буквами — ЛИЛИ ЛАНТ.

Так вы с Джеммой, значит, родственники, а ты не сказала!

Утаила такой приятный пустячок. Интересно, что еще ты от меня скрываешь и что расскажешь про меня Джемме.

Водитель зашевелился и пробормотал: «Ну, наконец-то».

Я увидела, как ты выпархиваешь из подъездной двери во двор. С чего начинать — с верхней пуговицы или с нижней? Справа налево или слева направо? Пальцы стали ватными. Я попробовала и так, и так, получалось совсем непохоже. Я снова взглянула в окно. Оставалось несколько секунд. Ты припустила бегом, будто тебе вовсе не наплевать, что я из-за тебя опоздала. Я кое-как обмотала пуговицы. Когда ты взялась за ручку двери, вместо аккуратной восьмерочки на сумке появился разболтанный корявый узел. Ты села в машину. Даже если бы ты не увидела неопрятно завязанную тесемку, по моему виноватому виду было понятно, что я рылась в твоих вещах. Я решила отвлекать тебя разговорами и надеяться, что ты ничего не заметишь.

В результате вместо того, чтобы потребовать извинений за твое невероятное свинство, я мило поинтересовалась:

— Все хорошо?

— Да, спасибо.

Потом ты обратилась к водителю:

— Можно ехать, спасибо…

Твой взгляд скользнул по сумочке.

Заметила!..

Ты вернулась с черной коробкой, украшенной серебристой тисненой надписью «Caran d’Ache». Как я потом выяснила, производитель элитных авторучек. Дорогущая авторучка, семейный бизнес, мама работает в центре. Понятно, золотая молодежь.

— Подарок для Джеммы?

Ты отвела глаза от испорченного узелка и вздохнула, словно говоря: «Ну ты даешь, Кэтрин…»

А сказала следующее:

— Простите, мне ужасно неловко — надо было сразу рассказать… Джемма — моя тетя. Я чуть-чуть разбираюсь в журналистике и создании сайтов… оптимизация контента и всякое такое… Понятное дело, Джемма предложила мне практику. Хотя они с мамой не лучшие подруги.


Ты постучала по коробке ухоженным пальчиком.

— Одно семейное дельце, простите за задержку!

Потом едва заметно скользнула взглядом по испорченному узлу и снова посмотрела мне в глаза.

— Послушайте, я все объясню Джемме. Если бы не я, вы приехали бы вовремя. Я виновата, правда.

Оптимизация контента, говоришь… Раньше это называлось «хороший слог», и люди получали работу, потому что действительно им обладали, а не по праву рождения. Сейчас мои ребята решат, что это я тебя наняла, и совсем перестанут меня уважать.

— Я все улажу. Честное слово. Не сердитесь, ладно?

Ты вдруг улыбнулась: широко и искренне, обнажив ряд белых, как сахар, зубов. Ты смотрела прямо в глаза и излучала нечто необъяснимое, отчего мой гнев начал утихать. Твоя улыбка обладала волшебным свойством… Еще один твой дар.

— Хорошо.

В районе Монумента скопилась огромная пробка. Меня замутило от волнения. Нет, в моем состоянии нельзя так нервничать. Я попыталась мысленно призвать на помощь Иэна. Он бы сейчас сказал:

— Не парься! Лучше попробуй найти плюсы — они всегда есть.

Хорошо, если подумать, я уже и без того опаздывала, а теперь спасла любимую племянницу Джеммы, избавив от необходимости чинить велосипед и ждать автобуса. Значит, все к лучшему. Мне вообще повезло.

— Ну что, полегчало? — улыбнулся бы Иэн.

Мы въехали на Лондонский мост. Река поблескивала под мягким мартовским солнцем, и я слегка успокоилась. В такие моменты я почти любила Лондон. Когда смотришь на Темзу, кажется, что и Саут-Бэнк, и Биг-Бен, и Тауэрский мост, и старичок «Белфаст» будто бы говорят тебе: жизнь — неплохая штука. Все будет хорошо.

— Вы давно на посту главного редактора? — неожиданно спросила ты.

— Пожалуй, даже слишком.

— Неужели?

— Двадцать лет. И до сих пор люблю свою работу, — с фальшивым энтузиазмом произнесла я и тут же устыдилась.

К счастью, ты почти не слушала.

Двадцать лет… От этих слов во рту остался неприятный привкус. И я в который уже раз удивилась — неужели и правда прошло столько времени?

Мы переехали мост и остановились у офиса. Надо было расплатиться. Ты выпрямилась на краешке сиденья, уже перекинув ноги на улицу. Мне пришлось сказать:

— Идите, я догоню.

Я пыталась рассчитать чаевые, чтобы не слишком жадничать, но и не превысить лимит в шестьдесят фунтов.

— Спасибо! Вы правда не против?

— Конечно, идите!

— Побегу, объяснюсь с Джеммой.

— Нет, не надо… — начала я, при этом случайно добавила пятнадцать процентов чаевых к критической сумме в пятьдесят семь фунтов и пятьдесят пенсов.

— Спасибо, Кэтрин!

Первый раз ты обратилась ко мне по имени. Потом улыбнулась своей лучезарной улыбкой, и я невольно улыбнулась в ответ.

— Ничего, — сказала я самой себе, глядя, как ты исчезаешь во вращающихся дверях офиса.



Я вышла из такси, затолкала кредитную карту в сумку и попыталась собраться с духом. Кто-то тронул меня за плечо.

— Кажется, кофе тебе не помешает.

Азиф протягивал мне бумажный стакан. Блестящие карие глаза, высокий лоб в обрамлении темных кудрей, аромат «Фирс» от «Аберкромби и Фитч» — недаром все практикантки от него млеют. Хорошо иметь такого друга.

— Ну ты даешь, Азиф!.. — Я сделала глоток и обожгла язык. — Видел Джемму?

— Да.

Мы вместе зашли в здание, по очереди провели картами по датчику и бок о бок стали подниматься по мраморной лестнице.

— И как она?

— Нормально. Но только… В общем, сама посмотришь… Ничего, вырулим.