Дороги наёмника

– Милостивая фрейя, – вздохнул я, – в отряде наемников может быть только одна голова, которая по-настоящему принимает решения. Ни я, ни Хоран голову вашего сына заменить не сможем – наше дело думать над исполнением этих решений. Вряд ли он собирал свою роту для того, чтобы ей командовал кто-то другой. Подменить его можно раз, можно два, такое случается, но на третий солдатики непременно задумаются, кто всё-таки в роте по-настоящему управляет… и ничем хорошим это не закончится.

– Думаю, я вас поняла, – кивнула госпожа ан Феллем. – И вы считаете, что ничего нельзя сделать?

– А что я или Хоран можем сделать, пока он сам не набьёт шишек и не наберется опыта? – Пожал плечами я. – Только дать совет, когда никто не видит и есть такая возможность. И то, у па… капитана может не вовремя закусить самолюбие и он сделает наоборот. Потом те, кто останется жив, конечно, ему голову нагреют и из роты уйдут, но это потом. А жизнь она даже у наемного солдата одна-единственная.

– Мой сын не настолько глуп!

– Вполне верю, но в жизни бывает всякое. Например, когда советы будут звучать слишком часто. В целом никаких других проблем у него нет.

Женщина задумалась. Размышления тоже ей очень шли. Я искоса любовался собеседницей, задатки художника, за последние двадцать лет реализуемые больше в карандашных рисунках стиля ню и кальках портаков[18] для сослуживцев, вылезли из глубин очерствевшей души и прямо-таки требовали испытать себя в настоящем искусстве.

– Сколько вам лет, фер?

Такого быстрого перевода темы я не ожидал. Да и отвечать на вопрос честно было, скажем так, опрометчиво; омоложение в Хейене было услугой, доступной далеко не каждому. Тем не менее нагло врать искренне нравящейся мне женщине тоже не хотелось.

– Мужчине, как и женщине, столько лет, насколько он выглядит.

– Вот как? – Мне открыто и по-доброму улыбнулись. – Не слышала таких слов…

Дама, всё еще задумчиво улыбаясь, покачала головой.

– Надо будет запомнить…

Я тоже улыбнулся и немного деланно развёл руками.

– Угощайтесь. Но про мужчину добавил сам, в оригинале упоминается одна только женщина.

– Спасибо! – Мне нежно коснулись лежащей на подоконнике левой кисти. – За все. И честность в том числе.

Женщина стала серьёзной.

– Я не одобряю выбор сына, но не могу с этим ничего поделать. Я знаю, что вы чужой в Аэроне, и, как попали в роту Лойха, мне тоже известно. Но теперь и вам следует знать, что в Бир-Эйдине у вас появились настоящие друзья. Которые не забудут ни вашей храбрости, ни вашего добра представителям нашего рода, ни вашей сегодняшней честности. – Фрейя ан Феллем еще раз на секунду накрыла мою кисть своей и, кивком попрощавшись, изволила удалиться, оставив в определенном недоумении. Создавалось впечатление, что она типично по-женски из сказанного поняла куда больше, чем подразумевал я сам. Поднапустил тумана в последней фразе, понимаешь…





* * *


На следующий день сразу с утра мы, естественно, никуда не уехали. Сначала нам с капитаном опять парила мозги местная власть, потом в последний раз опрашивала стража, и в конце концов мы угодили в цепкие лапы настоятеля расположенного неподалеку от ратуши храма Тира, который, как оказалось, тоже с нами вчера недостаточно пообщался.

Впрочем, неудовольствия встреча с последним, в отличие от остальных, не вызывала. Человек, отдающий тебе деньги, очень редко вызывает какой-либо негатив. А баблишка он мне выдал немало, тридцать золотых за три вампирьи головы были хорошей суммой даже по меркам привыкшего ни в чем себе не отказывать молодого ан Феллема. Вкупе с трофеями с самих кровососов ужин выходил очень удачным – по факту, я в этой стычке без каких-либо расходов получил прибыль, которую лейтенант наемников не всякий раз возьмет даже с целой компании. Причем не только с денежного содержания, но даже с трофеями. Пусть даже один золотой настоятель тут же изъял на административный сбор членства в гильдии охотников на вампиров.

Штаб-квартира «воинов Тира», сочетавшая в себе контору, таверну-столовую и постоялый двор для своих, располагалась тут же, на задворках храма, так что там мы тоже побывали. Это стоило сделать даже не столько ради любопытства, сколько чтобы получить полагающийся членам гильдии при регистрации серебряный жетон с мастерски начеканенным клыкастым черепом, рассекаемым молнией, с одной стороны и гербом Бир-Эйдина, дополненным установочными данными владельца, – с другой.

При этом я в который уже раз умилился – выдача была обставлена прямо в земном ключе, с толстой амбарной книгой и жетоном, извлеченными из запираемого железного ящика, с поздравлениями с вступлением в ну очень уважаемую людьми и властью организацию и, ясен пень, с пожеланиями боевых успехов в конце. Количество числящихся на мне кровососов в книгу ответственное лицо тоже вписало. Заодно набив на жетоне кернами не только мои данные, но и три соответствующих знака. Меня самого интересовало в этот момент совсем другое – графа «Судьба» таблицы. Которые, к слову сказать, в Аэроне бюрократия сумела изобрести. Насколько я успел глянуть корявые рукописные строки, данный букс играл роль послужного списка и, помимо установочных данных гильдейца и его успехов на ниве вампиробойства, отслеживал дальнейшую судьбу фигуранта. Товарища, вступившего в гильдию передо мной, вампиры уже успели прикончить, о чем было прямо написано, причем даже с предполагаемым именем его убийцы. Прожил новоиспеченный «воин Тира» после регистрации в организации меньше недели.

– Был силён, храбр и глуп. Двух «птенцов» убил, а обратившего их кровопийцу упустил. – Правильно понял направление моего взгляда обретавшийся в конторе секретарь, скорее начальник штаба организации шен Силен Фреде – неброско одетый низкорослый жилистый живчик с крысиными усиками и вкрадчивой речью, портретно схожий с усредненным изображением итальянского мафиози из голливудских фильмов шестидесятых.

– И часто мстят?

– Очень, – «мафиози» опередил мой начальник. – За «детей» почти всегда пытаются отомстить. За «хозяина» когда как.

– Всё проще, благородные господа. – Фыркнул Фреде. – Вампиры – твари территориальные, им в своем домене ловчие без надобности. Это слабый вампир от мести может отказаться, а сильный за «детей» мстит, потому что иначе земли, с коих кормится, не удержит. Свои же сожрут. – Главный бюрократ вампиробойц перевёл взгляд на меня и, ёмко вычленив суть, уточнил тему: – Удивительно много голов спас их же язык, если удержать за зубами ума хватило.

– Нам неизвестность уже не грозит, – безразлично пожал плечами я.

– Так вы и не быдло черноногое, – вернул мне жест Силен. – Вас ещё надо достать. Если даже «хозяин» этих четверых рискнет. Лицом к лицу с вампиром сойтись и выжить не всякому дано, а вы, фер, в одиночку троих порубили. Уважения их «хозяин» не потеряет, этих кровососов вы ведь не спящими убили. Да и вообще были в полном праве – они сами драки искали.

– А за чужих у них тоже мстить не принято, – добавил капитан. – С земли, что вампир держит, успел уйти – искать не будут.

– Если этот кровосос с соседом не в хороших отношениях. Но по случаю прибить встреченного ловца не упустят, – окончательно закрыл вопрос вампирьей мести Фреде. – Так что гильдейский знак кому не надо лучше не показывать.

Я обвел окружающее внимательным взглядом: всё вокруг прямо смердело, что эта бескомпромиссная война с кровососами одна только вершина айсберга, в котором 99,9 процентов граждан, даже прояви такое желание, не увидят и трети. Как бывшего опера, меня вот очень интересовал вопрос: каким образом эти герои тайных битв с вампирами в двухсоттысячном городе с огромным числом укромных уголков даже без многокилометровых катакомб их вообще находят, например. С городской стражей понятно – работающая система уличных осведомителей и патрулей, хочешь того или нет, но в один прекрасный день наведет на след ночных жителей. А эти орлы откуда получают наводки на своих жертв? Я покосился в сторону высящегося за окном храма – не священничество ли с паствы информацию собирает? Факт! Причем точно, что только один из многих других, которые для меня, к счастью, были неактуальны, в городе я задерживаться не собирался.





* * *



Что мне действительно нравилось в этой средневековой цивилизации, так это государственные дороги. При сохранении такой же основательности, а «Вечный император» вел Аэрон в светлое будущее уже седьмую сотню лет, до ватерклозетов видимо оставалось недолго. Компания «Голден Гермес» от поставок фаянсовых друзей вот точно не откажется.

Пусть камнем дороги мостили только в окрестностях крупных населенных пунктов, для нужд государства мощенные щебнем и гравием шоссе служили не хуже, а стоили гораздо дешевле. Забота о путниках доходила до того, что назначенные для выполнения дорожной повинности населенные пункты даже вырубали подлесок по обочинам магистралей, чтобы разбойники не могли выскочить из кустов, прежде чем жертва успеет обнажить меч. Добросовестно выполнялась эта повинность, конечно, далеко не везде, даже несмотря на то, что шла она в зачет налогов, а старосту могли для стимуляции банально выпороть, однако в целом все было неплохо. Человек в любом мире выходил скотиной, что хочет получать больше, а работать меньше.

Однако для нас разбойники в любом случае были малоактуальны. Конвоем нашей следующей в сопровождении обоза с личными вещами далеко не безобидной парочки служил целый десяток кавалеристов. Если засчитать слуг, то полтора десятка наемных солдат в этом миру были довольно зубастой дичью для рядовой фратрии[19]. С нерядовой бандой было бы, конечно, сложнее, но в мирное время большую шайку ты еще попробуй суметь прокормить, да и внимания властей и аристократии такое профессиональное сообщество привлекает несоразмерно.

Короче говоря, на таких размышлениях мы, собственно, и впухли.

Сначала, как говорится, ничто не предвещало беды. Мы с капитаном ехали рядом друг с другом, разговаривая о том, о сем, слуги, оседлав повозки, катили вслед, а капральство, точнее сказать, десяток охраны (в кавалерии ревнители традиций страдали консерватизмом), разделившись на две группы, охранял нас спереди и сзади. Повозок в нашем мини-обозе было три – капитанская, он оставил в усадьбе одну из своих, моя, я свое барахло естественно тоже с ротой не отправлял, и практически «общаковый» фургон кавалеристов, который двигался в ядре колонны третьим.

Нежданчик нарисовался при переправе через небольшую речушку, брод через которую, к слову сказать, был укреплен каменными плитами. Мы, конечно, никого подозрительного не наблюдали, однако комитет по встрече определенно держал на соседнем холме наблюдателя, который доложил боевым товарищам о нашем появлении. Ничем другим пятеро готовых к бою кавалеристов, заступивших нам дорогу, стоя в окружении примерно полутора десятков пехотинцев, не объяснялись. Особый смак этой неприятной ситуации придавал безвкусно размалеванный сложным гербом щит радостно нам ухмылявшегося парня в центре, сидевшего на хорошем вороном коне с кольчужным нагрудником. Десятник наших псевдорейтар Акс ан Трейден, последний выживший из попавшего под замес проигранной «межевой войны» благородного рода, вполне резонно на другой берег не полез и приготовился к бою. Обе стороны, разделённые тридцатью метрами воды, каменных плит и песка, молча изучали друг друга.

Традиционными разбойниками тут, конечно, даже не пахло. Большую дорогу явно осенила своим присутствием птичка покрупнее – здорово смахивало на явление миру поиздержавшегося нищеброда из дворян, вышедшего на тракт за длинным, так сказать, ауреем. Наблюдаемый за спиной комитета по встрече лагерь, с установленными там палатками в окружении распряженных повозок, эти умозаключения вполне подтверждал. Лошадей нигде не было видно, похоже, паслись, где-нибудь за холмом. Осталось только выяснить, будут ли нас провоцировать на конфликт или нападут без разговоров. Лично я бы на месте этого рыцаря – разбойника начал провоцировать – и с императорским правосудием потенциальных проблем меньше, и возможность встретить наших «рейтаров» на выходе из воды стеной щитов и копий имеется. А пятеро твоих лучников тем временем будут сыпать стрелами.

Лойх ан Феллем, по-видимому, думал о том же самом, мысли прямо крупными буквами были написаны на лице. Требовалось подумать, как выходить из ситуации.

Основную опасность для нас представляли конники, по виду классическое копьё небогатого мелкопоместного рыцаря – кольчуги только у троих, включая самого господина, один в кожаной кирасе с такими же наплечниками, частично усиленной кольчужным полотном, и еще один в дешевом нашивном панцире с бронеэлементами из мелких железных пластин. Все пятеро вооружены копьями и щитами, мечи в ножнах. Причём именно длинные прямые мечи, а не сабли, палаши или фальшионы. На головах у всех неплохие открытые шлемы.

Пехота по всем понятным причинам вооружена хуже. Можно предполагать, жаждущих быть замеченными «добровольцев» из замковой хозобслуги и окружающих его поселений. У девятерых довольно большие овальные щиты, похожие на клипеусы римлян, и примерно так трехметровые копья. Лучники имеют такие же копья и дополненные разнотипными мечами и фальшионами, щитами не пользуются. Металлические шлемы – через одного, старший из лучников щеголяет в короткой кольчужной безрукавке, один из копейщиков – в длинном пехотном хауберке[20], все остальные пехотинцы в коже и стегашах.

Не бог весть что, будь наш десяток рейтаров настоящими псами войны, численное преимущество и превосходство позиции потенциальных грабителей не давало бы им сильного превосходства, однако в том и суть, что большинство наших кавалеристов были рейтарами только по названию. И это меня немного так напрягало, для того чтобы бычить на полтора десятка настоящих наемников, находившийся на другом берегу, рыцаренок был слабоват. А вот конкретно для нас с Лойхом его банды вполне могло и хватить. В этой связи начинал маячить ещё один вопрос – специально он нас встретил или кому-то из двух сторон сильно не повезло. Ан Феллем рядом закипал злобой, отсыпать мзды за проезд, или что там с нас собирались стрясти, он себе позволить просто не мог. От такого молодому капитану наемной роты в профессиональном сообществе никак будет не отмыться.

Пауза определенно затянулась, и перекрывший нам дорогу благородный рыцарь решил сделать ход:

– Я, фер Одд ан Реннедерн, наследник Реннедерна, принес обет перед лицом Тира, что, пока я стою у этого брода, никто не преодолеет реку, прежде чем не признает самой прекрасной девушкой в сто миль окрест рейну Фриду ан Сигиморн!

Ну, прямо-таки Дон Кихот Ламанчский, куда деваться. Вот только фамилия будущего покойника, а кто-то из нас должен был стать покойником непременно, прямо-таки вопила, что случайностью встречи даже не пахнет. Этот говнюк, планируя отомстить за брата, причем весьма возможно, что не бесплатно, еще и в глазах дамы сердца решил экспиенса понабивать. Ну а что я его брата ранее зарубил, так это трагическая случайность. Боги решили помочь с местью.

Скрипящего от злобы Лойха рядом одолевали сомнения. Провозгласить чужой телке здравицу это не денег дать, однако мешала та же гордость. Ситуация со средневековыми восславлениями дам сердца, по сценарию которых нас разводили на стычку, в принципе не несла никаких принципиальных отличий от «Мужик, купи кирпич!» на века позже. И я бы сказал, что, в отличие от типичного сценария покупки кирпича моей памяти, тут нам практически стопроцентно выкатят дополнительные требования.

Я еще раз окинул всех взглядом. Наши рейтары, бывшие к счастью в доспехах, судя по серьезным мордам, уже были готовы к бою. У нас двоих положение было чуть хуже – шлемы обоих ехали в повозках. Меня защищала одна только привычно поддетая под кожаную рубаху титановая кольчуга, спасенная с бригантины, капитан также носил стальную. Судя по всему, мою привычку скрытно таскать средства индивидуальной бронезащиты прислуга доложила родителям, и те накрутили сыну уши.

Лойх уже было открыл рот, чтобы ответить какой-то дерзостью и поймать в ответ стрелу в пузо. От хорошей стрелы миллиметровые кольца его кольчуги парня точно бы не защитили, так что я спокойно взял его за руку:

– Не суетись! Капитан, предоставьте решить это дело мне. Если миром не разойдемся, когда возьмусь за меч, сразу же атакуйте.

Ан Феллем кивнул, и я двинул коня в воду, направляясь прямо к родственнику покойного любителя помахать плеткой в воротах. С учетом того, что он был в полном вооружении, до треугольного щита включительно, и стоял в окружении соратников, а я носил «рабочий» корабельный костюм из той же акульей кожи и оружие имел в ножнах, подпустить меня к себе эта сволочь была просто обязана. Даже, несмотря на то, что кричать восхваления рейне его мечты я вовсе не торопился.

– Простите, фер. Я полагаю, что прежде чем восславить без сомнений прекрасную Фриду, нам надо о ней что-то узнать! Вы хотя бы расскажите о ней! Она блондинка, брюнетка или, может быть, даже рыжая?

– А не все ли тебе равно? – Мой новый друг Одд ощутимо напрягся и стёр с лица глумливую ухмылку в попытках понять, чего я хочу добиться. В самопожертвование ради успеха форсирования он явно не верил. И, собственно, абсолютно правильно.

– До того момента, как я узнал о прекраснейшей деве ста миль окрест, было все равно. Теперь нет. Горю любопытством и не могу даже представить, насколько эта дева прекрасна! – И тут для пущего психологического эффекта я резко сменил тон: – А между тем, уже сейчас очень хочется её вы…ть!

Плевок в душу потребовался для создания всплеска эмоций и краткого замешательства. Парень был достаточно молод и должен был на это купиться, дав мне время двинуть коня вперед и зайти со стороны его правой руки. Далее потребовалось разве что только выхватить скьявону и сразу по выносу из ножен, секанув дурака по лицу, попробовать выжить до того момента, как подойдет помощь. Родившись левшой, которого в школе изверги учителя пытались переучить на правую руку, удачно использовать нетипичные направления атаки мне было несложно. Практически одинаковое владение обеими руками в моем увлечении как парным оружием, так и большими мечами роль сыграло немалую.

Вороной с оседающим в седле хозяином шарахнулся в сторону, а я, дернув повод и дав своему Барону шенкелей, направил коня на соседа, парня одних лет с боссом, в отличие от первого, все это время не прекращавшего глумливо лыбиться.

Щит – это штука неприятная, в определенной степени даже гениальное изобретение. Но тут есть одно «но» – им надо уметь пользоваться. Оруженосец ан Реннедерна, безусловно, умел, но видимо только в привычных для себя ситуациях. Что меч вместо бесполезного рубящего удара в голову сунут уколом ему под ключицу, он не сообразил. Этого противника я, по-видимому, тоже не убил, однако боеспособность он потерял, что позволило мне прорвать линию всадников и, проскочив за их спины, ворваться прямо в центр группы лучников, также с ходу молодецким ударом развалив голову одному из них и сбив конем второго, того, что в кольчужной безрукавке. После этого я банальнейше рванул вдоль берега наутек, пока меня тут не убили.

Замысел оправдался на все сто процентов. Имея одиннадцать атакующих рейтаров с фронта, людям уже практически покойного благородного разбойника было не до преследования. Самим при их ударе выжить бы. Практический максимум ситуации выдал один из лучников, сумевший всадить мне стрелу в спину, но титановую кольчугу она, естественно, не пробила. А потом в дело вступили ан Феллем со своими рейтарами, и всем окончательно стало не до меня.

Конники, придерживая раненых, абсолютно для меня неожиданно обратились в бегство, и только брошенная ими пехота начала сражаться за свою жизнь, пытаясь не выпустить наших конников из воды. Шансов на выживание у них было немного, но задержать рейтаров эта группа успевала точно, лошадь животное умное, да и человек, в общем, тоже. Безоглядно заставить их броситься на кованые рожны не так уж просто. Особенно если за спиной стоят лучники.

Вот лучниками, развернув коня, я и занялся. Пытаться перехватить трех конников в полном вооружении, пусть и спасающих раненого сюзерена с оруженосцем, но, безусловно, готовых к бою, было делом однозначно бесперспективным.

Возвращение, что бы кто ни подумал, было в моих планах, даже если бы разбойничающая кавалерия приняла бой, а не предала своих пехотинцев. В принципе, для того чтобы поломать сопротивление по урезу воды, в любом случае мне должно было хватить и одной угрозы наезда в спины.

Ну а если бы один-два всадника за мной погнались, было тоже неплохо – они в любом случае выбывали из боя. В целом, я ничего не терял, даже если наших недоделанных конников бы побили. В этом случае спецоперация по спасению моего барахла в лагере зализывающего раны противника планировалась на ночь.

В случившемся сценарии событий, если честно, атаковать стрелков было довольно страшновато, кольчуга на теле от стрелы в лицо бы не защитила, но все устроилось наилучшим образом. Когда лучники на меня отвлеклись, наши унылые псевдорейтары, толкущиеся в воде перед стеной щитов и пытавшиеся подловить неосторожного пехотинца, всё-таки рискнули немного поднажать, поддели парочку человек на копья, стоптали конями и порубили еще двоих, и оборона по урезу воды рассыпалась. Пятеро копейщиков и присоединившийся к ним помятый лучник в кольчужной безрукавке разве что сбились в кучу в надежде прожить подольше. Остальные трое запаниковали и попытались убежать, чего им, естественно, не удалось. Капитан, до этого предусмотрительно державшийся за линией рейтаров, легко догнал и зарубил двоих, а третьего перехватил я.

То, что пятеро из этой шестерки к нашему возвращению еще были живы, следовало отнести отнюдь не к их сверхвыдающимся боевым качествам, а к низким нашим. Из десятка рейтаров в ходе речного месилова выбыло трое, один из которых покойником, и вдобавок к этому копейщики убили двух лошадей, так что на рожон, точнее рожны, никто уже первым лезть не хотел. Окруженная группа пыталась этим воспользоваться и, прижавшись к воде, отступала, двигаясь вдоль реки, пока наши крутились вокруг, пытаясь ткнуть копьем подставившегося пехотинца.

– Сдавайтесь! Подарю жизнь! – заорал наш наивный капитан.

– Наша жизнь и так в наших руках! – ответил тот самый помятый моим конем лучник, сейчас хромавший и вытиравший с лица заливавшую левый глаз кровь.

– А если я перед копьями коня не остановлю? – Я жестом упредил ан Феллема, чтобы он предоставил дело мне, а не выдал какую-то глупость.

– А не жалко будет коня, ваша милость? – ответил тип в длинной пехотной кольчуге с капюшоном, старший среди копейщиков и видимо пользовавшийся среди них немалым авторитетом, коли удержал группу от паники и попытался вырвать тот единственный шанс выжить, какой у них имелся. – Дорого, поди, стоит? Стоит ли он прибытка с наших трупов?

Я сохранившим такое хладнокровие мужиком даже восхитился, тем более что все это время группа продолжала осторожно смещаться вдоль берега. Дядька, судя по седым вислым усам, прошедший далеко не одно сражение, бил в самую слабую точку нашего желания вырезать эту группу – экономическую обоснованность. Трофеи с трупов мы были бы вынуждены делить на всех, так что вернуть деньги за потерянного коня с добычи мне точно не светило.

– Надо же умный какой. – Я искренне мужику улыбнулся. – Что с большим мечом я и в одиночку вас пошинкую, вы, конечно, не поверите…. Убедил. Воспользуемся вашими луками. Я вроде как видел за спиной целую парочку.