Дорога смерти
Часть 34 из 77 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Парнишка скрылся. Опера сидели на своих местах, со скучающим видом глазея на однообразную картину на рынке: толпа, машины, гул. Шахов со своей позиции видел весь проезд вдоль ряда, в котором стоял красный «фольксваген». Нахмурившись, он буркнул в рацию:
— Пацан сказал, что другие посмотрит. А сам-то слился сразу.
— Куда, заметил?
— Неа. Свалил и все.
— Если что, рожу мы записали. Записали же?
Техник в фургоне устало произнес ту же самую фразу, которую по какой-то причине, очень его раздражающей, опера постоянно требовали от него второй день подряд:
— Камеры работают как надо, пишем все.
* * *
Рябцев не принимал участие в операции. После стычки с Бегиным он видеть никого не хотел. Он спустился к машине и проторчал там несколько часов, глуша минералку из бутылки и куря одну самокрутку за другой. Сначала он перемывал косточки проклятому Бегину. Потом думал о Вике, которая никак не может угомониться. А ведь он ей доверял, пока она не наставила ему рога. При всем при этом сам Рябцев ни разу за годы их совместной жизни не дал ни малейшего, как он был уверен, повода усомниться в его верности. Так какого черта Вика как с цепи сорвалась? Что-то чувствует? Это выводило Рябцева из себя еще больше. Когда она спала с любовником под кодовым именем Вадим — все было, с ее точки зрения, правильно. Все шло, как надо, как должно быть. А сейчас в ней вдруг ревность взыграла. Двойные стандарты? Что-то явно не так с современными женщинами, угрюмо ворчал Рябцев, раз у них такие стандарты. Затем его мысли переключились на Ольгу, на Потапа и Ворона… И как-то незаметно для себя Рябцев вернулся к проклятиям в адрес Бегина.
А потом он принял решение. Неважно, что о нем подумает столичный следователь. Бегин-то рано или поздно уедет из Домодедово назад, а ему, Рябцеву, здесь жить. И заботиться нужно в первую очередь о себе. Особенно после того, что сегодня позволил себе этот выскочка из комитета.
И Бегин отправился к Лопатину.
— Сергей Вениаминович… У меня появилась информация по делу.
— Что-то с Бегиным? — нахмурился Лопатин. — Кстати, Рябцев. Что-то не припомню, чтобы ты приходил ко мне и рассказывал, чем занимается и о чем думает Бегин. Мы ведь с тобой договаривались?
Рябцев поколебался. Но все же не смог заставить себя выложить полковнику все.
— Так нечего рассказывать, Сергей Вениаминович. Бегин со мной не общается. Утром я его привожу, вечером отвожу. Если бы что-то было, я бы первым делом к вам…
— Хорошо, — Лопатина это явно успокоило. — Так что ты говоришь, какая там у тебя информация по делу?
— Мы ведь ищем оружейника, который банде стволы поставляет? Один из старых осведомителей сообщил мне его кличку. Карета.
Лопатин был удивлен.
— Один из осведомителей? Ты три года работал в архиве.
— У нас были хорошие контакты.
— Значит, Карета? Давай, выкладывай все.
Лопатин кивком указал Рябцеву на кресло. Присев, опер рассказал все, что узнал от Кипежа:
— По словам информатора, Карета занимается оружием несколько лет. Переделывает травматические, адаптируя их под стрельбу боевыми. Экспериментирует с собственными. Обрабатывает краденое оружие, стирая серийные знаки и изменяя пулевой канал, чтобы баллистическая экспертиза не идентифицировала ствол через пулегильзотеку. У Кареты, если верить информатору, есть свои надежные поставщики. Они поставляют ему травматики и другие стволы, а также боеприпасы. После переработки оружия Карета сбывает его здесь, у нас, в Московской области. В Москву не суется, чтобы не зайти на чужую территорию.
— Так, — Лопатин задумчиво постучал пальцами по столу. — И как на него выйти?
— Этого я не знаю. Информатор сообщил, что еще несколько лет назад кличка Кареты всплывала периодически на стрелках и в разговорах между блатными. А потом он вдруг пропал. Но его стволы никуда не делись. Значит, Карета продолжает работать, просто перестал светиться. Усилил конспирацию. Или… Или нашел постоянных клиентов.
Лопатин кивнул. И другим взглядом посмотрел на опера. Он был удивлен, что тот сумел раздобыть что-то полезное, и при этом польщен, что тот пришел непосредственно к нему.
— Я все понял. Дам команду нарыть все, что у нас есть, на этого Карету. Молодец, Рябцев. Когда все закончится, я про тебя не забуду.
Выходя из кабинета шефа, Рябцев знал, что он поступил правильно. Но чувствовал себя при этом почему-то паршиво.
* * *
— Битая?
— Да какая битая? Ни единого тычка не было!
— А вот стекло переднее меняли два года назад.
— Вот черт глазастый, — невольно выдал Ткачук. — Циферки внизу разглядел, да? Камнем стекло кто-то расхерачил ночью, во дворе, вот и все. Пришлось менять. А так сама машина ни в одном ДТП не была, можешь всю кузовщину хоть под микроскопом изучать.
Шел четвертый час дня. Здесь было больше людей, чем на авторынке в Одинцово, и всю первую половину дня каждые 10–15 минут к красному «фольксвагену» кто-нибудь подходил с расспросами. Но сейчас, во второй половине дня, территория рынка заметно опустела. Покупатели стараются приезжать с утра, пораньше, и сейчас волна желающих приобрести железного коня схлынула. Поредели и ряды машин, выставленных на продажу: кто-то плюнул и уехал, решив попытать счастья завтра, а кто-то сумел-таки продать машину и сейчас, счастливый, оформлял документы или пересчитывал деньги.
Ближе к четырем людей стало еще меньше. Ткачук лениво жевал гамбургер, купленный в забегаловке неподалеку. Минут 20 к «фольксвагену» вообще никто не подходил. Наконец появился какой-то бородатый старичок, но его цели были совершенно загадочными.
— Почему продаешь, а?
— Потому что захотелось, отец.
— Нет, почему? С машиной не так что-то?
— Да все с ней так! Вон, садись, проверяй, если хочешь. Работает как часы.
— Нет, ты мне ответь, я знать хочу. Почему продаешь?
— Дедуль, шел бы ты дальше, а?
Головин простонал, ерзая затекшей спиной на осточертевшем за два дня автокресле, и потянулся к микрофону рации.
— Так, ну что, народ. Весь день убили. Кроме психов там уже и не осталось никого. Пора сворачиваться.
— Момент истины, — поддержал Шахов. — Ткачук, выдвигаемся на точку.
Ткачук засобирался. С демонстративно унылым видом бросил в багажник картонную табличку с ценником. Выбросил в урну стаканчик от кофе. Перебросился фразами «Что, тоже не вышло?» с соседом — товарищем по несчастью, продающим «волгу». И сел за руль.
— Внимание, — напоминал голос кого-то из оперов в эфире. — Сейчас работаем. Берем на контроль всех, кто выезжает перед объектом или непосредственно за ним.
«Фольксваген» выполз с территории рынка и медленно покатил к выезду на Каширское шоссе. Машины оперов, облепившие территорию рынка, по одиночке выворачивали с места своих длительных стоянок. Схема дальнейших передвижений была отточена и заучена, и все три автомобиля укатили на прилегающие к авторынку улочки, чтобы присоединиться к операции в условленном месте.
Когда «фольксваген» вывернул на Каширку и направился в сторону города, за ним следом пристроилась неприметная серая «тойота». От обочины напротив авторынка отделилась одна из групп прикрытия и направилась следом за ними, держась на порядочном расстоянии в сотню метров.
— Кажется, за Ткачуком хвост. Ноль-один, видишь?
— Серая «тойота»?
Техник в фургоне, который в это время выкатывал со стоянки и по совсем другому маршруту также двигался ко второй точке операции, разглядел в мониторе номер автомобиля и принялся быстро искать его в базах. Было видно, что «тойота» держится на расстоянии в 30–40 метров, не пытаясь приблизиться. Но, когда в это окно с соседней полосы втиснулся другой автомобиль, моргнув поворотником, «тойота» среагировала тут же — перестроилась в среднюю полосу и чуть увеличила скорость, чтобы не терять «фольксваген» из виду.
— Так, внимание всем. На нас клюнули. Объект-два идет за объектом.
— Ткачук, движемся спокойно, не светимся, не дергаемся. Просто рули себе. Не дай бог спугнуть.
Город нарастал по обе стороны от шоссе: потянулись дома, магазины, административные здания. Машины преследования несколько раз менялись местами и играли, то отставая, то наверстывая упущенное и сокращая расстояние между ними и «тойотой».
— Не жмись, срисует!
— Принимай на Рябиновой.
— Объект-два перестраивается.
— Приближаемся к точке, прием.
На условленном перекрестке «фольксваген» вильнул в крайнюю правую полосу и включил поворотник. «Тойота» тут же поступила аналогичным образом и пристроилась через одну машину сзади.
Свернув направо, «фольксваген» чуть увеличил скорость и покатил вглубь города. Сразу за поворотом «тойота» обогнала идущую перед ней машину и пристроилась на соседней, средней полосе, держа «фольксваген» на виду.
Затем были еще два поворота. «Тойота» держалась на расстоянии, но не теряла красную машину-ловушку из поля зрения.
Трехэтажное здание продуктового гипермаркета находилось справа. Несмотря на наличие шлагбаума на въезде на парковку, охраны и камер наблюдения здесь не было. Приблизившись к гипермаркету, «фольксваген» включил поворотник и не спеша свернул к зданию.
«Тойота» проскочила мимо.
— Объект на точке. Объект-два ушел.
— Неужели лажа?
— Они же вели его от самого рынка.
— Может, спугнули?
«Фольксваген» тормознул на парковке. В это время группы Шахова, Головина и Волгина уже находились здесь, окружая парковку гипермаркета с уличной и торцевых сторон. Они внимательно фиксировали все, что происходит на проезжей части перед парковкой.
— Пацан сказал, что другие посмотрит. А сам-то слился сразу.
— Куда, заметил?
— Неа. Свалил и все.
— Если что, рожу мы записали. Записали же?
Техник в фургоне устало произнес ту же самую фразу, которую по какой-то причине, очень его раздражающей, опера постоянно требовали от него второй день подряд:
— Камеры работают как надо, пишем все.
* * *
Рябцев не принимал участие в операции. После стычки с Бегиным он видеть никого не хотел. Он спустился к машине и проторчал там несколько часов, глуша минералку из бутылки и куря одну самокрутку за другой. Сначала он перемывал косточки проклятому Бегину. Потом думал о Вике, которая никак не может угомониться. А ведь он ей доверял, пока она не наставила ему рога. При всем при этом сам Рябцев ни разу за годы их совместной жизни не дал ни малейшего, как он был уверен, повода усомниться в его верности. Так какого черта Вика как с цепи сорвалась? Что-то чувствует? Это выводило Рябцева из себя еще больше. Когда она спала с любовником под кодовым именем Вадим — все было, с ее точки зрения, правильно. Все шло, как надо, как должно быть. А сейчас в ней вдруг ревность взыграла. Двойные стандарты? Что-то явно не так с современными женщинами, угрюмо ворчал Рябцев, раз у них такие стандарты. Затем его мысли переключились на Ольгу, на Потапа и Ворона… И как-то незаметно для себя Рябцев вернулся к проклятиям в адрес Бегина.
А потом он принял решение. Неважно, что о нем подумает столичный следователь. Бегин-то рано или поздно уедет из Домодедово назад, а ему, Рябцеву, здесь жить. И заботиться нужно в первую очередь о себе. Особенно после того, что сегодня позволил себе этот выскочка из комитета.
И Бегин отправился к Лопатину.
— Сергей Вениаминович… У меня появилась информация по делу.
— Что-то с Бегиным? — нахмурился Лопатин. — Кстати, Рябцев. Что-то не припомню, чтобы ты приходил ко мне и рассказывал, чем занимается и о чем думает Бегин. Мы ведь с тобой договаривались?
Рябцев поколебался. Но все же не смог заставить себя выложить полковнику все.
— Так нечего рассказывать, Сергей Вениаминович. Бегин со мной не общается. Утром я его привожу, вечером отвожу. Если бы что-то было, я бы первым делом к вам…
— Хорошо, — Лопатина это явно успокоило. — Так что ты говоришь, какая там у тебя информация по делу?
— Мы ведь ищем оружейника, который банде стволы поставляет? Один из старых осведомителей сообщил мне его кличку. Карета.
Лопатин был удивлен.
— Один из осведомителей? Ты три года работал в архиве.
— У нас были хорошие контакты.
— Значит, Карета? Давай, выкладывай все.
Лопатин кивком указал Рябцеву на кресло. Присев, опер рассказал все, что узнал от Кипежа:
— По словам информатора, Карета занимается оружием несколько лет. Переделывает травматические, адаптируя их под стрельбу боевыми. Экспериментирует с собственными. Обрабатывает краденое оружие, стирая серийные знаки и изменяя пулевой канал, чтобы баллистическая экспертиза не идентифицировала ствол через пулегильзотеку. У Кареты, если верить информатору, есть свои надежные поставщики. Они поставляют ему травматики и другие стволы, а также боеприпасы. После переработки оружия Карета сбывает его здесь, у нас, в Московской области. В Москву не суется, чтобы не зайти на чужую территорию.
— Так, — Лопатин задумчиво постучал пальцами по столу. — И как на него выйти?
— Этого я не знаю. Информатор сообщил, что еще несколько лет назад кличка Кареты всплывала периодически на стрелках и в разговорах между блатными. А потом он вдруг пропал. Но его стволы никуда не делись. Значит, Карета продолжает работать, просто перестал светиться. Усилил конспирацию. Или… Или нашел постоянных клиентов.
Лопатин кивнул. И другим взглядом посмотрел на опера. Он был удивлен, что тот сумел раздобыть что-то полезное, и при этом польщен, что тот пришел непосредственно к нему.
— Я все понял. Дам команду нарыть все, что у нас есть, на этого Карету. Молодец, Рябцев. Когда все закончится, я про тебя не забуду.
Выходя из кабинета шефа, Рябцев знал, что он поступил правильно. Но чувствовал себя при этом почему-то паршиво.
* * *
— Битая?
— Да какая битая? Ни единого тычка не было!
— А вот стекло переднее меняли два года назад.
— Вот черт глазастый, — невольно выдал Ткачук. — Циферки внизу разглядел, да? Камнем стекло кто-то расхерачил ночью, во дворе, вот и все. Пришлось менять. А так сама машина ни в одном ДТП не была, можешь всю кузовщину хоть под микроскопом изучать.
Шел четвертый час дня. Здесь было больше людей, чем на авторынке в Одинцово, и всю первую половину дня каждые 10–15 минут к красному «фольксвагену» кто-нибудь подходил с расспросами. Но сейчас, во второй половине дня, территория рынка заметно опустела. Покупатели стараются приезжать с утра, пораньше, и сейчас волна желающих приобрести железного коня схлынула. Поредели и ряды машин, выставленных на продажу: кто-то плюнул и уехал, решив попытать счастья завтра, а кто-то сумел-таки продать машину и сейчас, счастливый, оформлял документы или пересчитывал деньги.
Ближе к четырем людей стало еще меньше. Ткачук лениво жевал гамбургер, купленный в забегаловке неподалеку. Минут 20 к «фольксвагену» вообще никто не подходил. Наконец появился какой-то бородатый старичок, но его цели были совершенно загадочными.
— Почему продаешь, а?
— Потому что захотелось, отец.
— Нет, почему? С машиной не так что-то?
— Да все с ней так! Вон, садись, проверяй, если хочешь. Работает как часы.
— Нет, ты мне ответь, я знать хочу. Почему продаешь?
— Дедуль, шел бы ты дальше, а?
Головин простонал, ерзая затекшей спиной на осточертевшем за два дня автокресле, и потянулся к микрофону рации.
— Так, ну что, народ. Весь день убили. Кроме психов там уже и не осталось никого. Пора сворачиваться.
— Момент истины, — поддержал Шахов. — Ткачук, выдвигаемся на точку.
Ткачук засобирался. С демонстративно унылым видом бросил в багажник картонную табличку с ценником. Выбросил в урну стаканчик от кофе. Перебросился фразами «Что, тоже не вышло?» с соседом — товарищем по несчастью, продающим «волгу». И сел за руль.
— Внимание, — напоминал голос кого-то из оперов в эфире. — Сейчас работаем. Берем на контроль всех, кто выезжает перед объектом или непосредственно за ним.
«Фольксваген» выполз с территории рынка и медленно покатил к выезду на Каширское шоссе. Машины оперов, облепившие территорию рынка, по одиночке выворачивали с места своих длительных стоянок. Схема дальнейших передвижений была отточена и заучена, и все три автомобиля укатили на прилегающие к авторынку улочки, чтобы присоединиться к операции в условленном месте.
Когда «фольксваген» вывернул на Каширку и направился в сторону города, за ним следом пристроилась неприметная серая «тойота». От обочины напротив авторынка отделилась одна из групп прикрытия и направилась следом за ними, держась на порядочном расстоянии в сотню метров.
— Кажется, за Ткачуком хвост. Ноль-один, видишь?
— Серая «тойота»?
Техник в фургоне, который в это время выкатывал со стоянки и по совсем другому маршруту также двигался ко второй точке операции, разглядел в мониторе номер автомобиля и принялся быстро искать его в базах. Было видно, что «тойота» держится на расстоянии в 30–40 метров, не пытаясь приблизиться. Но, когда в это окно с соседней полосы втиснулся другой автомобиль, моргнув поворотником, «тойота» среагировала тут же — перестроилась в среднюю полосу и чуть увеличила скорость, чтобы не терять «фольксваген» из виду.
— Так, внимание всем. На нас клюнули. Объект-два идет за объектом.
— Ткачук, движемся спокойно, не светимся, не дергаемся. Просто рули себе. Не дай бог спугнуть.
Город нарастал по обе стороны от шоссе: потянулись дома, магазины, административные здания. Машины преследования несколько раз менялись местами и играли, то отставая, то наверстывая упущенное и сокращая расстояние между ними и «тойотой».
— Не жмись, срисует!
— Принимай на Рябиновой.
— Объект-два перестраивается.
— Приближаемся к точке, прием.
На условленном перекрестке «фольксваген» вильнул в крайнюю правую полосу и включил поворотник. «Тойота» тут же поступила аналогичным образом и пристроилась через одну машину сзади.
Свернув направо, «фольксваген» чуть увеличил скорость и покатил вглубь города. Сразу за поворотом «тойота» обогнала идущую перед ней машину и пристроилась на соседней, средней полосе, держа «фольксваген» на виду.
Затем были еще два поворота. «Тойота» держалась на расстоянии, но не теряла красную машину-ловушку из поля зрения.
Трехэтажное здание продуктового гипермаркета находилось справа. Несмотря на наличие шлагбаума на въезде на парковку, охраны и камер наблюдения здесь не было. Приблизившись к гипермаркету, «фольксваген» включил поворотник и не спеша свернул к зданию.
«Тойота» проскочила мимо.
— Объект на точке. Объект-два ушел.
— Неужели лажа?
— Они же вели его от самого рынка.
— Может, спугнули?
«Фольксваген» тормознул на парковке. В это время группы Шахова, Головина и Волгина уже находились здесь, окружая парковку гипермаркета с уличной и торцевых сторон. Они внимательно фиксировали все, что происходит на проезжей части перед парковкой.