Дорога мертвеца. Руками гнева
Часть 53 из 82 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Проповедник Джадд встал и выключил телевизор:
— Давай сейчас «Сильвания» не будет работать, детка. Мы поговорим с тобой о Боге.
Синдирелла присела на корточки перед телевизором и, казалось, не замечала, что тот вырубили. Она смотрела на темный экран, точно Белый Кролик, решивший нырнуть в нору.
Выглянув в окно, Джадд увидел, что солнце упавшим шариком вишневого мороженого тает на грунтовой дороге, ведущей к шоссе 80, и уже надвигается иссиня-черный ирис ночи. Проповедника охватило чувство разочарования, он понимал, что теряет время, и знал, что должен сделать.
Открыв Библию, он прочел стих. Синдирелла даже не подняла глаз, пока он не закончил и, произнеся молитву, не завершил ее словом «Аминь».
— Уман, — вдруг сказала она.
Проповедник Джадд подпрыгнул от неожиданности, захлопнул Библию и сунул ее в карман.
— Ну и ну, — сказал он с восторгом, — вот и все. У нее есть кое-какое представление о Библии.
В комнату вошла вдова Кейс и внесла поднос со снедью:
— Что такое?
— Она произнесла что-то вроде молитвы, — ответил проповедник Джадд. — Завершающее слово. Бог не ждет многого от умственно отсталых, и этого должно хватить, чтобы уберечь ее от адского пламени, — он чуть не вприпрыжку подбежал к женщине, сунул два пальца в стоявший на подносе стакан с чаем, развернулся и побрызгал на голову Синдирелле. Та вытянула руку, словно проверяя, не пошел ли дождь.
Проповедник Джадд прокричал:
— Объявляю тебя крещеной. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.
— Да неужто? Чай годится для крещения? — вдова опустила поднос на кофейный столик.
— Дело не в чае, а в словах и в том, кто их произнес… Считайте, что девочка официально крещена… А теперь ей тоже надо развлечься, как думаете? Если у нее мозги не на месте, это не значит, что она не может немного повеселиться.
— Ей нравится возиться с муравьями, — сказала вдова Кейс.
— Понимаю, но я говорю о чем-то особенном. Сегодня Хеллоуин. Время, когда молодые люди веселятся, даже если они отсталые. На самом деле, умственно отсталым это нравится даже больше, чем кому-либо. Они обожают эту дрянь… Моей сестре нравилось наряжаться привидением.
— Привидением? — Вдова Кейс, присев на диван, готовила бутерброды. Большим мясницким ножом намазывала на хлеб горчицу и нарезала ломтиками ветчину.
— Видите ли, мы брали старые простыни, прорезали в них несколько дырок для рта и глаз, надевали и отправлялись выпрашивать конфеты.
— Не знаю, есть ли у меня старая простыня. А поблизости нет ни одного дома, где можно было бы выпрашивать конфеты.
— Я мог бы повозить ее на своей машине. Думаю, это было бы забавно. Мне хочется, чтобы она повеселилась, а вам? Такая большая, она была бы очень страшной под этой простыней, и ей понравилось бы бегать, согнувшись и упираясь на костяшки пальцев.
Чтобы подчеркнуть свое мнение, он наклонился вперед, сгорбил спину, опустил руки и скорчил гримасу, похожую, как ему казалось, на ту, что была на лице Синдиреллы.
— Признаю, она была бы страшной, — согласилась вдова Кейс. — Хотя и не настолько, как без накинутой на голову простыни. Иногда, когда я о ней не думаю, она меня пугает, понимаешь? Как если бы я задремала в постели, потом открыла глаза, а она глядит на меня, как на этих муравьев. Клянусь, кажется, она хочет взять палку и отделать меня.
— Вам нужна простыня. Белая. Для костюма привидения.
— Возможно, Синдирелле и вправду будет приятно пойти куда-нибудь и повеселиться. — Она закончила делать бутерброды и встала. — Посмотрю, что можно найти.
— Хорошо, хорошо, — проповедник Джадд потер руки. — Вы можете позволить мне сделать наряд. У меня это отлично получается.
Пока вдова Кейс искала простыню, проповедник взял один из сэндвичей и протянул его Синдирелле. Та быстро сунула мясо в рот, а намазанные горчицей половинки хлеба положила себе на колени.
Когда мясо было прожевано, она взяла хлеб, запихнула его в рот и громко причмокнула.
— Вкусно, сладенькая? — спросил проповедник Джадд.
Синдирелла улыбнулась ему набитым ртом, и проповедник, невольно подумав, что горчица похожа на детское дерьмо, отвернулся.
— Это годится? — вдова Кейс вернулась в комнату со слегка пожелтевшей простыней и ножницами. — Вполне, — проповедник Джадд глотнут чая со льдом, поставил чашку на столик и позвал Синдиреллу: — Давай, сладкая, пойдем в спальню, приведем тебя в порядок и удивим твою маму.
Ему пришлось долго ее уговаривать, но в конце концов он отвел девочку в спальню, прихватив с собой простыню и ножницы. Наполовину прикрыв дверь, проповедник окликнул вдову:
— Вам это понравится.
Через мгновение вдова Кейс услышала, как начали щелкать ножницы, а Синдирелла захрюкала, точно свинья перед кормушкой. Когда стук ножниц стих, она услышала, как проповедник Джадд тихим голосом пытался наставлять Синдиреллу, но поскольку вдова хотела, чтобы это был сюрприз, то перестала прислушиваться. Она подошла к дивану и принялась возиться с бутербродом, однако есть не стала, ведь как только священник Джадд скрылся из виду, допила остатки его рутбира, который действительно оказался скверным. От него у вдовы заболел живот, и она решила не добавлять к прочим бедам еще и еду.
Дверь спальни резко распахнулась, и Синдирелла, изрядно повеселев, ворвалась в комнату, вытянув перед собой руки и крича:
— Бууу! Бууу! Прядение!
Вдова Кейс рассмеялась. Синдирелла бегала по комнате и вопила:
— Бууу! Бууу! Прядение! — пока не споткнулась о кофейный столик и не упала вместе с бутербродами.
Проповедник Джадд, отставший от нее всего на секунду, подошел и помог девочке встать. Вдова Кейс, которая свернулась на диване калачиком, стараясь защититься от летевшей еды и умственно отсталой дочери, выпрямилась и увидела что-то, болтающееся в руке проповедника. Она знала, что это, но все равно спросила:
— А это что?
— Одна из ваших таблетниц. Вместо мешка для конфет.
— О, — сухо произнесла вдова и направилась к кофейному столику, чтобы поправить его и собрать с пола ветчину и приборы.
Проповедник Джадд, заметив, что солнце скрылось, подошел к окну и выглянул наружу. Ирис ночи стал еще чернее, а на небе появилась луна, похожая на заляпанное соусом блюдо.
— Думаю, нам пора, — сказал он. — Мы вернемся через несколько часов, как раз хватит времени, чтобы обойти все дома.
— Стой, стой, — откликнулась вдова Кейс. — Я могу согласиться на охоту за конфетами, но не могу отпустить свою дочь с незнакомцем.
— Я не незнакомец, а проповедник.
— Ты мне кажешься нормальным парнем, который хочет поступать правильно, но… все равно не могу позволить дочери пойти без меня. Люди начнут болтать.
Проповедник вспотел:
— Я заплачу вам, чтобы вы отпустили ее со мной.
Вдова Кейс пристально взглянула на него. Затем придвинулась, и он почувствовал в ее дыхании запах рутбира. Проповедник понял, что она допила бутылку, и ему это совсем не понравилось. Не то чтобы ему хотелось сделать это самому, но почему-то казалось непорядочным, что вдова не спросила у него разрешения. Он думал, что та собиралась вылить рутбир. И уже начал об этом говорить, как она заявила:
— Мне не нравится, что ты предлагаешь мне деньги.
— Всего на одну ночь, — он притянул к себе Синдиреллу. — Она бы повеселилась.
— Звучит не лучше, мне не нравится. Может, ты мыслишь не настолько правильно, как я думала.
Вдова Кейс отступила на шаг, взяла со стола мясницкий нож и ткнула в его сторону:
— Тебе лучше ее отпустить, бежать к машине и в одиночку конфеты выпрашивать. И без моей таблетницы.
— Нет, мэм, не могу. Я пришел за Синди, этого ждет от меня Бог, и я не отступлю. Я должен это сделать. Я плохо поступил с моей сестрой, и она горит в аду. С Синди я поступаю правильно. Она произнесла что-то вроде молитвы, крещена. Что бы с ней ни случилось, это не будет на моей совести.
Вдова Кейс чуть вздрогнула. Синдирелла свободной рукой приподняла костюм привидения, чтобы посмотреть на себя, и вдова Кейс увидела, что та под ним совершенно голая.
— Сейчас же отпусти ее, извращенец. И брось таблетницу… Лучше на диван. Там чисто.
Проповедник не сделал ни того ни другого.
Зубы вдовы Кейс клацнули, точно медвежий капкан, и она взмахнула ножом.
Проповедник Джадд отшатнулся, выпустил слабоумную Синдиреллу, которая, внезапно завизжав, вырвалась и побежала кругами по комнате, крича:
— Бууу! Бууу! Прядение!
Проповедник оказался недостаточно быстрым, и нож пробил таблетницу, пиджак и рукав рубашки, но кожу не задел.
Вдова Кейс увидела, как пробитая таблетница падает на пол, и ее охватила ярость. Та же ярость поднялась в проповеднике, когда он понял, что его пиджак от Джей Си Пенни, стоивший вместе с брюками 39,95 доллара, уничтожен.
Они начали кружить друг вокруг друга, выставив вперед руки, словно готовые к броску борцы; благодаря ножу вдова Кейс имела преимущество.
Но когда она кинулась на проповедника Джадда, тот поднял левую руку и зашевелил двумя пальцами, точно мул ушами, отвлек вдову и ударом справа уложил ту на пол. Ее голова ударилась о кофейный столик, ветчина и приборы снова полетели в воздух.
Проповедник прыгнул на вдову сверху, одной рукой прижал нож, а другой поднял кусок ветчины и ударил ее по лицу, но ветчина была такой жирной, что все время выскальзывала, и он не мог нанести хороший удар.
Наконец он отшвырнул ветчину и принялся отбирать нож обеими руками, а вдова кусала его за предплечье, пока он не закричал.
Синдирелла по-прежнему носилась по комнате и кричала:
— Бууу! Бууу! Прядение!
Пробегая мимо телевизора, она задела завернутые в фольгу кроличьи уши и сбросила их на пол.
Проповедник Джадд наконец вырвал нож из рук вдовы Кейс, слегка порезал при этом ладонь и вышел из себя. Женщина выкатилась из-под него, попыталась сбежать на четвереньках, а он ударил ее ножом в спину. Затем навалился, сбил с ног и попытался вытащить нож. Тянул и дергал, но тот не поддавался. Сильная как бык вдова ползла по полу и утаскивала проповедника за собой, а он крепко держался за толстую деревянную рукоять мясницкого ножа. Повсюду капала кровь.
Краем глаза проповедник заметил, что умственно отсталая, обезумев, порхала в костюме привидения, будто жирная голубка, отскакивая от стен и кувыркаясь через мебель. Она уже не издавала звуки призрака, понимая: что-то происходит. И ей это не нравилось.
— Сейчас, сейчас, — крикнул ей проповедник.
А вдова продолжала тащить его по полу и не переставая кричала:
— Давай сейчас «Сильвания» не будет работать, детка. Мы поговорим с тобой о Боге.
Синдирелла присела на корточки перед телевизором и, казалось, не замечала, что тот вырубили. Она смотрела на темный экран, точно Белый Кролик, решивший нырнуть в нору.
Выглянув в окно, Джадд увидел, что солнце упавшим шариком вишневого мороженого тает на грунтовой дороге, ведущей к шоссе 80, и уже надвигается иссиня-черный ирис ночи. Проповедника охватило чувство разочарования, он понимал, что теряет время, и знал, что должен сделать.
Открыв Библию, он прочел стих. Синдирелла даже не подняла глаз, пока он не закончил и, произнеся молитву, не завершил ее словом «Аминь».
— Уман, — вдруг сказала она.
Проповедник Джадд подпрыгнул от неожиданности, захлопнул Библию и сунул ее в карман.
— Ну и ну, — сказал он с восторгом, — вот и все. У нее есть кое-какое представление о Библии.
В комнату вошла вдова Кейс и внесла поднос со снедью:
— Что такое?
— Она произнесла что-то вроде молитвы, — ответил проповедник Джадд. — Завершающее слово. Бог не ждет многого от умственно отсталых, и этого должно хватить, чтобы уберечь ее от адского пламени, — он чуть не вприпрыжку подбежал к женщине, сунул два пальца в стоявший на подносе стакан с чаем, развернулся и побрызгал на голову Синдирелле. Та вытянула руку, словно проверяя, не пошел ли дождь.
Проповедник Джадд прокричал:
— Объявляю тебя крещеной. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.
— Да неужто? Чай годится для крещения? — вдова опустила поднос на кофейный столик.
— Дело не в чае, а в словах и в том, кто их произнес… Считайте, что девочка официально крещена… А теперь ей тоже надо развлечься, как думаете? Если у нее мозги не на месте, это не значит, что она не может немного повеселиться.
— Ей нравится возиться с муравьями, — сказала вдова Кейс.
— Понимаю, но я говорю о чем-то особенном. Сегодня Хеллоуин. Время, когда молодые люди веселятся, даже если они отсталые. На самом деле, умственно отсталым это нравится даже больше, чем кому-либо. Они обожают эту дрянь… Моей сестре нравилось наряжаться привидением.
— Привидением? — Вдова Кейс, присев на диван, готовила бутерброды. Большим мясницким ножом намазывала на хлеб горчицу и нарезала ломтиками ветчину.
— Видите ли, мы брали старые простыни, прорезали в них несколько дырок для рта и глаз, надевали и отправлялись выпрашивать конфеты.
— Не знаю, есть ли у меня старая простыня. А поблизости нет ни одного дома, где можно было бы выпрашивать конфеты.
— Я мог бы повозить ее на своей машине. Думаю, это было бы забавно. Мне хочется, чтобы она повеселилась, а вам? Такая большая, она была бы очень страшной под этой простыней, и ей понравилось бы бегать, согнувшись и упираясь на костяшки пальцев.
Чтобы подчеркнуть свое мнение, он наклонился вперед, сгорбил спину, опустил руки и скорчил гримасу, похожую, как ему казалось, на ту, что была на лице Синдиреллы.
— Признаю, она была бы страшной, — согласилась вдова Кейс. — Хотя и не настолько, как без накинутой на голову простыни. Иногда, когда я о ней не думаю, она меня пугает, понимаешь? Как если бы я задремала в постели, потом открыла глаза, а она глядит на меня, как на этих муравьев. Клянусь, кажется, она хочет взять палку и отделать меня.
— Вам нужна простыня. Белая. Для костюма привидения.
— Возможно, Синдирелле и вправду будет приятно пойти куда-нибудь и повеселиться. — Она закончила делать бутерброды и встала. — Посмотрю, что можно найти.
— Хорошо, хорошо, — проповедник Джадд потер руки. — Вы можете позволить мне сделать наряд. У меня это отлично получается.
Пока вдова Кейс искала простыню, проповедник взял один из сэндвичей и протянул его Синдирелле. Та быстро сунула мясо в рот, а намазанные горчицей половинки хлеба положила себе на колени.
Когда мясо было прожевано, она взяла хлеб, запихнула его в рот и громко причмокнула.
— Вкусно, сладенькая? — спросил проповедник Джадд.
Синдирелла улыбнулась ему набитым ртом, и проповедник, невольно подумав, что горчица похожа на детское дерьмо, отвернулся.
— Это годится? — вдова Кейс вернулась в комнату со слегка пожелтевшей простыней и ножницами. — Вполне, — проповедник Джадд глотнут чая со льдом, поставил чашку на столик и позвал Синдиреллу: — Давай, сладкая, пойдем в спальню, приведем тебя в порядок и удивим твою маму.
Ему пришлось долго ее уговаривать, но в конце концов он отвел девочку в спальню, прихватив с собой простыню и ножницы. Наполовину прикрыв дверь, проповедник окликнул вдову:
— Вам это понравится.
Через мгновение вдова Кейс услышала, как начали щелкать ножницы, а Синдирелла захрюкала, точно свинья перед кормушкой. Когда стук ножниц стих, она услышала, как проповедник Джадд тихим голосом пытался наставлять Синдиреллу, но поскольку вдова хотела, чтобы это был сюрприз, то перестала прислушиваться. Она подошла к дивану и принялась возиться с бутербродом, однако есть не стала, ведь как только священник Джадд скрылся из виду, допила остатки его рутбира, который действительно оказался скверным. От него у вдовы заболел живот, и она решила не добавлять к прочим бедам еще и еду.
Дверь спальни резко распахнулась, и Синдирелла, изрядно повеселев, ворвалась в комнату, вытянув перед собой руки и крича:
— Бууу! Бууу! Прядение!
Вдова Кейс рассмеялась. Синдирелла бегала по комнате и вопила:
— Бууу! Бууу! Прядение! — пока не споткнулась о кофейный столик и не упала вместе с бутербродами.
Проповедник Джадд, отставший от нее всего на секунду, подошел и помог девочке встать. Вдова Кейс, которая свернулась на диване калачиком, стараясь защититься от летевшей еды и умственно отсталой дочери, выпрямилась и увидела что-то, болтающееся в руке проповедника. Она знала, что это, но все равно спросила:
— А это что?
— Одна из ваших таблетниц. Вместо мешка для конфет.
— О, — сухо произнесла вдова и направилась к кофейному столику, чтобы поправить его и собрать с пола ветчину и приборы.
Проповедник Джадд, заметив, что солнце скрылось, подошел к окну и выглянул наружу. Ирис ночи стал еще чернее, а на небе появилась луна, похожая на заляпанное соусом блюдо.
— Думаю, нам пора, — сказал он. — Мы вернемся через несколько часов, как раз хватит времени, чтобы обойти все дома.
— Стой, стой, — откликнулась вдова Кейс. — Я могу согласиться на охоту за конфетами, но не могу отпустить свою дочь с незнакомцем.
— Я не незнакомец, а проповедник.
— Ты мне кажешься нормальным парнем, который хочет поступать правильно, но… все равно не могу позволить дочери пойти без меня. Люди начнут болтать.
Проповедник вспотел:
— Я заплачу вам, чтобы вы отпустили ее со мной.
Вдова Кейс пристально взглянула на него. Затем придвинулась, и он почувствовал в ее дыхании запах рутбира. Проповедник понял, что она допила бутылку, и ему это совсем не понравилось. Не то чтобы ему хотелось сделать это самому, но почему-то казалось непорядочным, что вдова не спросила у него разрешения. Он думал, что та собиралась вылить рутбир. И уже начал об этом говорить, как она заявила:
— Мне не нравится, что ты предлагаешь мне деньги.
— Всего на одну ночь, — он притянул к себе Синдиреллу. — Она бы повеселилась.
— Звучит не лучше, мне не нравится. Может, ты мыслишь не настолько правильно, как я думала.
Вдова Кейс отступила на шаг, взяла со стола мясницкий нож и ткнула в его сторону:
— Тебе лучше ее отпустить, бежать к машине и в одиночку конфеты выпрашивать. И без моей таблетницы.
— Нет, мэм, не могу. Я пришел за Синди, этого ждет от меня Бог, и я не отступлю. Я должен это сделать. Я плохо поступил с моей сестрой, и она горит в аду. С Синди я поступаю правильно. Она произнесла что-то вроде молитвы, крещена. Что бы с ней ни случилось, это не будет на моей совести.
Вдова Кейс чуть вздрогнула. Синдирелла свободной рукой приподняла костюм привидения, чтобы посмотреть на себя, и вдова Кейс увидела, что та под ним совершенно голая.
— Сейчас же отпусти ее, извращенец. И брось таблетницу… Лучше на диван. Там чисто.
Проповедник не сделал ни того ни другого.
Зубы вдовы Кейс клацнули, точно медвежий капкан, и она взмахнула ножом.
Проповедник Джадд отшатнулся, выпустил слабоумную Синдиреллу, которая, внезапно завизжав, вырвалась и побежала кругами по комнате, крича:
— Бууу! Бууу! Прядение!
Проповедник оказался недостаточно быстрым, и нож пробил таблетницу, пиджак и рукав рубашки, но кожу не задел.
Вдова Кейс увидела, как пробитая таблетница падает на пол, и ее охватила ярость. Та же ярость поднялась в проповеднике, когда он понял, что его пиджак от Джей Си Пенни, стоивший вместе с брюками 39,95 доллара, уничтожен.
Они начали кружить друг вокруг друга, выставив вперед руки, словно готовые к броску борцы; благодаря ножу вдова Кейс имела преимущество.
Но когда она кинулась на проповедника Джадда, тот поднял левую руку и зашевелил двумя пальцами, точно мул ушами, отвлек вдову и ударом справа уложил ту на пол. Ее голова ударилась о кофейный столик, ветчина и приборы снова полетели в воздух.
Проповедник прыгнул на вдову сверху, одной рукой прижал нож, а другой поднял кусок ветчины и ударил ее по лицу, но ветчина была такой жирной, что все время выскальзывала, и он не мог нанести хороший удар.
Наконец он отшвырнул ветчину и принялся отбирать нож обеими руками, а вдова кусала его за предплечье, пока он не закричал.
Синдирелла по-прежнему носилась по комнате и кричала:
— Бууу! Бууу! Прядение!
Пробегая мимо телевизора, она задела завернутые в фольгу кроличьи уши и сбросила их на пол.
Проповедник Джадд наконец вырвал нож из рук вдовы Кейс, слегка порезал при этом ладонь и вышел из себя. Женщина выкатилась из-под него, попыталась сбежать на четвереньках, а он ударил ее ножом в спину. Затем навалился, сбил с ног и попытался вытащить нож. Тянул и дергал, но тот не поддавался. Сильная как бык вдова ползла по полу и утаскивала проповедника за собой, а он крепко держался за толстую деревянную рукоять мясницкого ножа. Повсюду капала кровь.
Краем глаза проповедник заметил, что умственно отсталая, обезумев, порхала в костюме привидения, будто жирная голубка, отскакивая от стен и кувыркаясь через мебель. Она уже не издавала звуки призрака, понимая: что-то происходит. И ей это не нравилось.
— Сейчас, сейчас, — крикнул ей проповедник.
А вдова продолжала тащить его по полу и не переставая кричала: