Дом сестер

— Женский парламент.

— Да. Я бы очень беспокоилась. Никогда не знаешь, чем может закончиться нечто подобное. Я… я могу полагаться на то, что ты останешься дома?

Только сейчас Фрэнсис заметила, что на Маргарет были пальто и перчатки.

— Ты уходишь?

— Да, на бридж с чаепитием к леди Стенхоуп. Сперва я хотела отказаться, так как подумала, что мне надо быть дома, если ты вдруг плохо себя почувствуешь, и, конечно, из-за Филиппа, но… один раз я, пожалуй, могу увидеться со своими подругами.

Фрэнсис ощутила чувство вины, осознав, насколько ее тетя ограничила свою привычную жизнь, взяв на себя заботу о двух молодых людях в собственном доме.

— Конечно, иди, — сказала она, — и не беспокойся. Со мной ничего не случится. Я проведу остаток дня в своей комнате и постараюсь поправиться. Никаких уличных боев, тетя Маргарет!

— Тогда я действительно спокойна, — ответила та с облегчением. — Присмотри тогда немного за Филиппом, хорошо? Вы могли бы вместе поужинать…

— Честно говоря, я боюсь, что у меня не будет аппетита. Но я могу составить ему компанию. Хорошего тебе дня, и не думай постоянно о нас. Мы ведь уже не маленькие дети!

— Знаешь, — сказала Маргарет, — я очень часто сожалела, что у меня нет собственных детей, но постепенно я начинаю видеть в этом и положительные стороны. — Она погладила Фрэнсис по голове. — Ты — прелестная девушка, это правда, и Филиппа я тоже очень люблю. Но, — она повернулась к двери, — но от забот никогда нельзя уйти полностью, не так ли?



Фрэнсис проспала несколько часов. За окном барабанил нудный ноябрьский дождь, быстро сгущались ранние осенние сумерки. Когда она проснулась, было пять часов вечера. В доме стояла тишина.

Девушка встала. Она чувствовала себя лучше. Сон придал ей силы, и голова уже не болела так сильно, как с утра. У нее даже появилось небольшое чувство голода.

Она решила пойти в кухню и обсудить с кухаркой меню на ужин. Проходя мимо комнаты Филиппа, замешкалась и постучала в дверь.

— Войдите, — отозвался Филипп.

Он, как обычно, стоял у окна и смотрел в темноту, на дождь. В комнате горела лишь небольшая лампа, слабо освещая его лицо. Когда Филипп увидел Фрэнсис, его напряженные черты лица озарила улыбка.

— Фрэнсис! — Он подошел к ней. — Как ваши дела? Вы чувствуете себя получше? — Казалось, молодой человек импульсивно хотел взять ее за руки, но робость не позволила ему это сделать. Филипп так и остался стоять перед ней с опущенными руками. — Вы выглядите гораздо лучше, чем сегодня утром, — констатировал он.

— Я и чувствую себя лучше. Я как раз хотела поговорить с кухаркой по поводу ужина… Вы ведь поужинаете со мной?

— Конечно! — Он оживленно закивал. И, как всегда, что-то смутило Фрэнсис в его поведении.

— Хорошо, — сказала она. — Тогда увидимся позже.

Филипп протянул руку, но снова не дотронулся до нее.

— Фрэнсис…

— Да?

— Я… это звучит, наверное, глупо, но я очень рад, что познакомился с вами!

«Боже мой», — только и подумала Фрэнсис, но вслух сказала:

— Мне тоже приятно, что мы встретились, Филипп.

— Никогда не думал, что когда-нибудь скажу женщине нечто подобное. Я имею в виду, то, что я рад знакомству с вами. — Он все еще не знал, куда деть руки. Но его такие безразличные, полные безысходности глаза засветились. — Никогда не предполагал, что буду испытывать к женщине такие чувства, — тихо добавил он.

— Филипп, вы ведь едва знаете меня, — возразила Фрэнсис и неуверенно засмеялась.

— Я знаю вас. Знаю намного лучше, чем вы думаете. Я часто думаю о вас…

Фрэнсис не знала, что ей ответить, и молчала.

У Филиппа появилось ощущение, что он зашел слишком далеко. Он также замолчал; наконец произнес, запинаясь:

— Я вас… я имею в виду, что, надеюсь, не поставил вас в затруднительное положение.

— Ничуть, — уверила его Фрэнсис, отчаянно думая, как выпутаться из ситуации, чтобы не обидеть юношу. — Я… мы должны подумать об ужине.

Филипп был задет — его выдали выразительные черты лица. Он старался это скрыть, но его улыбка выглядела искусственной и напряженной.

— Хорошо, — сказал он, — идемте же вниз.

Они дошли до середины лестницы, когда сильный стук в дверь заставил обоих вздрогнуть.

— Но это не может быть тетя Маргарет! — испуганно сказала Фрэнсис.


Прибежал мистер Уилсон. На его лице было написано возмущение таким безобразным поведением, которое проявлял неизвестный гость. Он открыл дверь — и тут же мимо него в холл ворвалась молодая женщина. Ее промокшее пальто, прилипшее к телу, походило на половую тряпку, мокрые спутанные волосы свисали на плечи. Под правым глазом у нее была рана, из которой сочилась кровь.

— Здесь живет Фрэнсис Грей? — спросила она.

— Могу я узнать ваше имя? — недовольно спросил Уилсон.

— Это я мисс Грей. — Фрэнсис спустилась по лестнице и едва успела подхватить молодую женщину, которая чуть не упала на пол. Вместе с Уилсоном они довели ее до стула и помогли сесть.

— Извините, — прошептала незнакомка. Ее губы побелели. — У меня всего лишь немного закружилась голова.

Фрэнсис вынула носовой платок и приложила его к ране.

— Уилсон, принесите, пожалуйста, что-нибудь дезинфицирующее, — попросила она, — а вы, Филипп, — бренди тети Маргарет. Ей нужно восстановить кровообращение.

Филипп сразу же послушно отправился за бренди, а Уилсон замешкался.

— Мы ничего не знаем о личности этой… — начал он.

— Луиза Эпплтон, — ответила женщина слабым голосом. — Меня послала Элис Чэпмен.

— Элис? — Фрэнсис сразу встревожилась. — Сделайте же наконец то, что я вам сказала! — набросилась она на Уилсона. Потом села на корточки рядом с Луизой и взяла ее за руку. — Что с Элис?

— Ее арестовали. Она ранена. Она еще успела назвать мне ваше имя и ваш адрес. Вы должны сообщить об этом жениху Элис. — Она явно боролась со слезами. — Это было так ужасно!..

— Вас задержала полиция?

Луиза не смогла больше сдерживать плач.

— Я еще никогда не видела, чтобы мужчины с такой жестокостью обращались с женщинами, — всхлипывала она. — Они затаскивали женщин в подъезды и там их избивали. Они бросали их на пол и пинали ногами куда попало. Они таскали их за волосы и целенаправленно били в грудь. У меня было чувство, что они хотят нас убить.

Пришел Филипп с бренди в руках. Фрэнсис наполнила бокал и протянула его Луизе.

— Вот. Выпейте. Вам это поможет.

Пальцы Луизы дрожали. Она стала пить бренди маленькими глотками, и ее щеки постепенно розовели.

— Я никогда этого не забуду, — прошептала она, — никогда, покуда жива. Мы хотим получить право голоса. Мы хотим иметь право, которое веками принадлежало мужчинам. И за это они расправились с нами как с преступницами…

— Элис отправили в тюрьму? — спросила Фрэнсис. — Или в больницу? Вы сказали, что она ранена.

— Насколько я поняла, ее должны отправить в тюрьму Холлоуэй. Я надеюсь, что там о ней как-то позаботятся. Она была вся в крови…

Голос Луизы опять задрожал, и Фрэнсис быстро налила ей еще немного бренди. Потом она сказала:

— Я поеду в тюрьму Холлоуэй. Я должна узнать, могу ли хоть чем-то помочь Элис.

— Вы не должны этого делать! — испуганно возразил Филипп.

Из хозяйственных помещений, расположенных в полуподвале, появился мистер Уилсон; за ним шла кухарка, в руках которой были флакончик с йодом и пачка бинтов.

— Что случилось? — спросила она.

— Полиция избила суфражеток и многих из них арестовала, — объяснила Фрэнсис. — Мисс Эпплтон тоже досталось.

Как мистер Уилсон, так и кухарка мисс Вентворс из чистого убеждения не признавали суфражеток, их методы и цели; но материнское сердце кухарки, кажется, дрогнуло, когда та увидела бледную, промокшую насквозь женщину, которая, дрожа как осиновый лист, сидела съежившись на стуле, а на ее щеке запеклась кровь.

— Она заболеет, сидя в мокрой одежде! — сказала мисс Вентворс. — Ей надо немедленно принять горячую ванну и лечь в теплую постель.

— Займитесь этим, мисс Вентворс, — распорядилась Фрэнсис. — Наполните ей ванну и приготовьте для нее гостевую комнату. Я еду сейчас же в тюрьму Холлоуэй!

— Нет! — крикнули в один голос мистер Уилсон, мисс Вентворс и Филипп. Но Фрэнсис уже бежала вверх по лестнице, чтобы взять свое пальто.

Филипп побежал за ней.

— Вы ведь даже не знаете, где это!

— Я возьму извозчика.

— Я поеду с вами.

— Об этом не может быть и речи. Кто-то должен остаться дома и объяснить все тете Маргарет. Ей и без того хватает в жизни всяких кошмаров…

— Но здесь остается Уилсон и мисс Вентворс. Они и расскажут ей, что случилось!

— Филипп, будьте благоразумны! — Фрэнсис взяла из шкафа пальто и шарф, чтобы надеть его на голову. — Останьтесь здесь и успокойте тетю Маргарет.