Дом пустых сновидений
Часть 35 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Кира…
Стоило ему открыть рот, как ее снова прорвало:
– Он был здесь! Пришел прямо сюда! Он был здесь!
Свитер и штаны быстро пропитались водой, но Аспен не отстранился. Все еще был парализован ужасом, но понемногу приходил в себя, чувствуя в своих руках дрожащее тело, слушая мелодичный голос.
Она жива.
Он повторял это про себя очень много раз, до тех пор, пока Кира не ослабила хватку и не выпустила Аспена из рук. Она охрипла. Осела на колени на кафеле и, все еще дрожа всем телом, уставилась взглядом в пол.
Аспен встал на ноги и, отогнав неприятный осадок, достал из шкафа свежее полотенце и протянул Кире. Она с неохотой приняла его и приложила к ране на бедре, которую он не заметил раньше. Поморщилась. Затем он помог ей добраться до спальни, уложил на кровать и, с аптечкой, прихваченной из ванной, устроился рядом. Кира больше не плакала, и Аспена это устраивало. Лучше пусть молчит. Но не так жутко. Молчаливая Кира, пожалуй, даже страшнее орущей.
Он знал, что должен что-нибудь произнести, поэтому сказал:
– Поехали в больницу.
– Нет, – шепнула она бесстрастным тоном, уставившись перед собой. До сих пор переживала то, что случилось в квартире. Аспен повторил настойчивее:
– Поднимайся.
– Нет! – Она подкрепила ответ твердым взглядом. Аспен разозлился. По его плечам прокатилась волна гнева, спустилась по позвоночнику и ударила в ноги, а затем рывком вернулась назад и прострелила виски. Аспен склонился к Кире, расстегнул на ее джинсах пуговицу, а затем молнию. Она очнулась, схватила его за руки и испуганно пролепетала:
– Что ты делаешь?
Он раздраженно вздохнул, схватил пульт, лежащий на соседней подушке, выключил телевизор. Повисла тишина. Она показалась оглушающей и звонкой – Аспен даже не подозревал, каким громким был шум на заднем фоне. Он повернулся к Кире и обнаружил, что та по-прежнему таращится на него.
– Поехали в больницу, или я сам осмотрю рану.
Она согласится ехать. Не позволит ему трогать ее, потому что Кира не из таких. Гордая, непримиримая, дикая – вот какая она. Они с Аспеном расстались, поэтому он для нее никто.
Он все ждал, когда она сдастся, и уже прикидывал, сколько ей придется наложить швов на рану. Он хорошенько расспросит ее потом, когда она успокоится.
Но Кира отпустила пальцы Аспена, и он непонимающе нахмурился, а она спокойным тоном произнесла:
– Это всего лишь царапина.
Он не собирался ей поддаваться. Достал ножницы из аптечки и разрезал плотную ткань штанов, которая прилипла к ране. Спросил, поморщившись:
– Больно?
– Нет.
Избегая испытующего взгляда, Аспен ощупал рану, которая все еще кровоточила.
– По-моему, нужно зашить. – Кира дернулась, и Аспен хмуро посмотрел на нее: – Тебе больно?
– Нет, не больно!
– В чем дело, Кира?! – Аспен начал терять терпение и повысил голос: – Почему ты боишься идти в больницу?! Тебе чуть ногу не отрезали!
– Я упала на разбитую вазу, никто не пытался отрезать мне ногу! – вспылила она, в ее голосе зазвучали злоба и упрямство. Она не собиралась казаться больной или хуже того – не собиралась казаться Аспену немощной, неспособной постоять за себя.
– Послушай… – начал он, прикрыв веки, но Кира перебила:
– Нет, это ты послушай! Забираешься ко мне в квартиру, раздеваешь меня, задаешь какие-то вопросы и смеешь что-то требовать…
– Замолчи. Думаешь, я не знаю, что происходит?
– Ни черта ты не знаешь!
– Это был твой отец, верно? Поэтому ты не станешь звонить в полицию и не поедешь в больницу?
– Заткнись! – Кира в бешенстве схватила Аспена за плечо и сжала с такой силой, что ее длинные ногти, окрашенные в темно-коричневый цвет, впились в его кожу. Но ни одна мышца на лице Аспена не дрогнула. Он проницательно прищурился:
– Хотела всю жизнь скрывать это от меня? Думала, бросишь и все?
Кира затаила дыхание и отпустила его. Казалось, под ногтями у нее остались частички его кожи. Его часть. Она отвернулась, а Аспен задумался. Если это отец напал на нее, тогда… откуда взялось то видение? В нем была женщина. Аспен знал, что это женщина. Он чувствовал ее вокруг себя.
Сейчас он совершенно ничего не понимал, но решил сосредоточиться на своей бывшей девушке. Чтобы не смотреть ей в глаза, он открыл ящичек аптечки и достал бутылку водки. Скептически посмотрел на Киру, и она пожала плечами:
– Единственное, что есть.
Спустя пять минут Аспен прижег рану водкой и с трудом наложил повязку, шантажом заставив Киру избавиться от джинсов. «Не снимешь штаны – отвезу в больницу», – пригрозил он. Затем отнес аптечку в ванную, а когда вернулся, Кира уже лежала под одеялом. Ее умиротворенное лицо, а также выключенная лампа – многозначительные намеки, чтобы Аспен убрался и оставил ее в покое.
Он не ушел. Включил лампу и присел рядом на кровать. Успел заметить, как Кира отвернулась, чтобы он не увидел ее блестящих глаз. Но он все равно видел. А даже если бы нет – почувствовал.
– Он напал на тебя? – спросил Аспен и затаил дыхание от страха.
Аспен хотел покончить с этим скорее, хотел вернуться домой, потому что часы показывали полночь, хотел принять теплый душ и расслабиться; сменить влажную одежду на чистую и сухую, завалиться в постель и просто уснуть.
Кира медленно повернулась в его сторону, и Аспен склонил голову, наблюдая за ней. Их взгляды встретились. Несколько секунд в полной тишине, несколько секунд осознания того, что все – неправильно; что Кира лежит в постели перед ним, что Аспен сидит рядом и смотрит на нее. Неправильно уже то, что они просто находятся в одной комнате. А потом Кира глухо сказала:
– Ты промок.
– Почему приходил твой отец? – Он не собирался менять тему разговора.
– Ты все еще заботишься обо мне?
– Я встревожился, когда ты не ответила на звонок, – ответил он, тщательно подбирая слова. Он не хотел давать ей шанс.
Ни за что больше. Это Кира его бросила. Она – не он. А теперь? Что теперь она делает?
В комнате стало жарко, и Аспен поднялся, поняв, что сегодняшняя ночь не лучшее время для разговора. И любая другая ночь тоже. Он очень устал и чувствовал себя больным и измученным. Сегодня он уже получил от Леды и не хотел бороться еще и с Кирой.
– У меня было плохое предчувствие, – коротко сказал он, глядя на Киру сверху вниз. Ее заостренное лицо наполнилось беспокойством, а в глазах отчетливо проскользнуло сомнение. Она стремительно подбирала причину, чтобы заставить Аспена остаться, и в то же время только из упрямства надменным тоном произнесла:
– Тебе больше не нужно обо мне беспокоиться.
– Как скажешь, – равнодушно бросил Аспен и направился к двери.
Он знал, что Кира воспримет это как вызов, погонится за ним на всех парах, поэтому поспешил убраться из ее квартиры до того, как она начнет сходить с ума. Позади послышался шорох одеяла и поспешный лепет:
– И что дальше, Аспен? Будем снова игнорировать друг друга?
Он медленно обернулся:
– Что ты сказала? – Ярость ошпарила его мозг как раскаленная лава, но от этого Аспен говорил еще тише, еще медленнее. – Это было давно, Кира. Пора обо всем забыть.
Он сжал челюсть и, топая ботинками по паркету, быстро вышел в коридор, а затем – на лестничную клетку.
Вон, вон, вон отсюда! Подальше из ада.
Он знал, что Кира пойдет следом. Будет давить на жалость. Вытаскивать из его памяти картинки. Желанные картинки. Она всегда превращалась в хищницу, когда чувствовала, что упускает желаемое. И сейчас желаемым был Аспен.
– Стой! – воскликнула она. Аспен набрал полную грудь воздуха и обернулся. Кира стояла в дверях квартиры в футболке и трусиках; обхватила себя руками, пытаясь удержать в теле тепло. – Я… я… я сделала кое-что плохое…
Когда зазвенел будильник, на один миг я почувствовала себя нормальной двадцатилетней девушкой. Но затем в комнате повисла тишина, и я вернулась в реальность. Я не нормальная. И живу не в нормальном городе. С не нормальными людьми.
Но иногда можно об этом забыть.
Нужно отправиться на пробежку, пока, чего доброго, не выпал снег, – рассудила я и после этого решения стала чувствовать себя гораздо увереннее. Быстро собравшись, распахнула дверь в комнату, чтобы впустить воздуха, и перед тем, как выйти в коридор, пристально осмотрелась. Все в порядке. Пистолет тщательно спрятан среди белья в нижнем ящике тумбочки, ноутбук под ночным столиком, папка с делом Дэйзи Келли лежит на шкафу. Я задержалась взглядом на семейной фотографии, стоящей на письменном столе, мысленно пожелала доброго утра родителям и Джорджи. Тихо спустилась вниз по лестнице, стараясь не наступать на особенно скрипучие доски.
– Солнышко, только не говори, что ты избегаешь меня из-за…
Я хлопнула дверью, прежде чем Ной договорил и рассмеялся. Странно, но он внезапно повеселел после случая в чулане, перестал шарахаться от меня и игнорировать. К счастью, Дориан был в морге в ночную смену и не слышал этих слов, наталкивающих на определенные мысли.
Погода выдалась прохладнее, чем вчера, – я даже заметила корочку льда на лужайке позади дома, небо было тяжелым и серым. На ходу застегивая куртку и надевая перчатки, я пересекла задний двор и скрылась среди тонких корявых деревьев.
Да, Кая, почему бы не отправиться на пробежку в лес, когда тебя преследует маньяк-убийца, – с иронией похвалила я себя, трусцой сбегая по тропинке с небольшого холма, поросшего мхом. Изо рта вырывались облачка пара, мышцы получили желанную нагрузку, казалось, даже голова проветрилась. Я повеселела, решив, что пробежка – не такое уж и плохое занятие, тем более утром в воскресенье. Завтра в расписании снова биохимия, и меня могут попытаться покалечить. Или не на биохимии, а где-то еще – в Эттон-Крик полно темных мест.
Перескочив через корягу, выглядывающую из-под лиственного ковра, я спугнула с ближайшего деревца стайку птиц, и те подняли дикий гвалт, перепугав всех соседей. Сердце сделало кульбит, когда в небо взлетел жуткий разноголосый щебет, и я постаралась убраться оттуда поскорее. Воображение тут же подкинуло картинки из ужастика, который мы недавно смотрели со Скалларк, – там птицы напали на гуляющего по лесу человека и заклевали его до смерти.
Через полчаса пробежки я чувствовала такое горячее облегчение, о существовании которого начисто позабыла за последние месяцы. «Все будет хорошо, – внезапно поняла я. – Конечно же, все будет хорошо. Я отыщу тварь, которая погубила мою маму, я спасу Леду Стивенсон, и все будет отлично».
Все… будет… хорошо…
Я замедлилась, затем перешла на шаг и через несколько минут остановилась. Солнце полностью скрылось за тучами, я стояла в окружении танцующих теней, скользящих по земле. Тяжелое дыхание с шумом вырывалось изо рта, грудь болела, икры подрагивали от приятного напряжения. Расставив ноги на ширине плеч, я согнулась пополам, уперлась ладонями в колени. Глянула на наручные часы, удивилась: уже 8 утра. Прикрыв веки, я сосредоточилась на том, чтобы побороть тошноту, сделала несколько глубоких вдохов.
Один. Два. Три.
Полная грудь воздуха.
Один. Два. Три.
Стоило ему открыть рот, как ее снова прорвало:
– Он был здесь! Пришел прямо сюда! Он был здесь!
Свитер и штаны быстро пропитались водой, но Аспен не отстранился. Все еще был парализован ужасом, но понемногу приходил в себя, чувствуя в своих руках дрожащее тело, слушая мелодичный голос.
Она жива.
Он повторял это про себя очень много раз, до тех пор, пока Кира не ослабила хватку и не выпустила Аспена из рук. Она охрипла. Осела на колени на кафеле и, все еще дрожа всем телом, уставилась взглядом в пол.
Аспен встал на ноги и, отогнав неприятный осадок, достал из шкафа свежее полотенце и протянул Кире. Она с неохотой приняла его и приложила к ране на бедре, которую он не заметил раньше. Поморщилась. Затем он помог ей добраться до спальни, уложил на кровать и, с аптечкой, прихваченной из ванной, устроился рядом. Кира больше не плакала, и Аспена это устраивало. Лучше пусть молчит. Но не так жутко. Молчаливая Кира, пожалуй, даже страшнее орущей.
Он знал, что должен что-нибудь произнести, поэтому сказал:
– Поехали в больницу.
– Нет, – шепнула она бесстрастным тоном, уставившись перед собой. До сих пор переживала то, что случилось в квартире. Аспен повторил настойчивее:
– Поднимайся.
– Нет! – Она подкрепила ответ твердым взглядом. Аспен разозлился. По его плечам прокатилась волна гнева, спустилась по позвоночнику и ударила в ноги, а затем рывком вернулась назад и прострелила виски. Аспен склонился к Кире, расстегнул на ее джинсах пуговицу, а затем молнию. Она очнулась, схватила его за руки и испуганно пролепетала:
– Что ты делаешь?
Он раздраженно вздохнул, схватил пульт, лежащий на соседней подушке, выключил телевизор. Повисла тишина. Она показалась оглушающей и звонкой – Аспен даже не подозревал, каким громким был шум на заднем фоне. Он повернулся к Кире и обнаружил, что та по-прежнему таращится на него.
– Поехали в больницу, или я сам осмотрю рану.
Она согласится ехать. Не позволит ему трогать ее, потому что Кира не из таких. Гордая, непримиримая, дикая – вот какая она. Они с Аспеном расстались, поэтому он для нее никто.
Он все ждал, когда она сдастся, и уже прикидывал, сколько ей придется наложить швов на рану. Он хорошенько расспросит ее потом, когда она успокоится.
Но Кира отпустила пальцы Аспена, и он непонимающе нахмурился, а она спокойным тоном произнесла:
– Это всего лишь царапина.
Он не собирался ей поддаваться. Достал ножницы из аптечки и разрезал плотную ткань штанов, которая прилипла к ране. Спросил, поморщившись:
– Больно?
– Нет.
Избегая испытующего взгляда, Аспен ощупал рану, которая все еще кровоточила.
– По-моему, нужно зашить. – Кира дернулась, и Аспен хмуро посмотрел на нее: – Тебе больно?
– Нет, не больно!
– В чем дело, Кира?! – Аспен начал терять терпение и повысил голос: – Почему ты боишься идти в больницу?! Тебе чуть ногу не отрезали!
– Я упала на разбитую вазу, никто не пытался отрезать мне ногу! – вспылила она, в ее голосе зазвучали злоба и упрямство. Она не собиралась казаться больной или хуже того – не собиралась казаться Аспену немощной, неспособной постоять за себя.
– Послушай… – начал он, прикрыв веки, но Кира перебила:
– Нет, это ты послушай! Забираешься ко мне в квартиру, раздеваешь меня, задаешь какие-то вопросы и смеешь что-то требовать…
– Замолчи. Думаешь, я не знаю, что происходит?
– Ни черта ты не знаешь!
– Это был твой отец, верно? Поэтому ты не станешь звонить в полицию и не поедешь в больницу?
– Заткнись! – Кира в бешенстве схватила Аспена за плечо и сжала с такой силой, что ее длинные ногти, окрашенные в темно-коричневый цвет, впились в его кожу. Но ни одна мышца на лице Аспена не дрогнула. Он проницательно прищурился:
– Хотела всю жизнь скрывать это от меня? Думала, бросишь и все?
Кира затаила дыхание и отпустила его. Казалось, под ногтями у нее остались частички его кожи. Его часть. Она отвернулась, а Аспен задумался. Если это отец напал на нее, тогда… откуда взялось то видение? В нем была женщина. Аспен знал, что это женщина. Он чувствовал ее вокруг себя.
Сейчас он совершенно ничего не понимал, но решил сосредоточиться на своей бывшей девушке. Чтобы не смотреть ей в глаза, он открыл ящичек аптечки и достал бутылку водки. Скептически посмотрел на Киру, и она пожала плечами:
– Единственное, что есть.
Спустя пять минут Аспен прижег рану водкой и с трудом наложил повязку, шантажом заставив Киру избавиться от джинсов. «Не снимешь штаны – отвезу в больницу», – пригрозил он. Затем отнес аптечку в ванную, а когда вернулся, Кира уже лежала под одеялом. Ее умиротворенное лицо, а также выключенная лампа – многозначительные намеки, чтобы Аспен убрался и оставил ее в покое.
Он не ушел. Включил лампу и присел рядом на кровать. Успел заметить, как Кира отвернулась, чтобы он не увидел ее блестящих глаз. Но он все равно видел. А даже если бы нет – почувствовал.
– Он напал на тебя? – спросил Аспен и затаил дыхание от страха.
Аспен хотел покончить с этим скорее, хотел вернуться домой, потому что часы показывали полночь, хотел принять теплый душ и расслабиться; сменить влажную одежду на чистую и сухую, завалиться в постель и просто уснуть.
Кира медленно повернулась в его сторону, и Аспен склонил голову, наблюдая за ней. Их взгляды встретились. Несколько секунд в полной тишине, несколько секунд осознания того, что все – неправильно; что Кира лежит в постели перед ним, что Аспен сидит рядом и смотрит на нее. Неправильно уже то, что они просто находятся в одной комнате. А потом Кира глухо сказала:
– Ты промок.
– Почему приходил твой отец? – Он не собирался менять тему разговора.
– Ты все еще заботишься обо мне?
– Я встревожился, когда ты не ответила на звонок, – ответил он, тщательно подбирая слова. Он не хотел давать ей шанс.
Ни за что больше. Это Кира его бросила. Она – не он. А теперь? Что теперь она делает?
В комнате стало жарко, и Аспен поднялся, поняв, что сегодняшняя ночь не лучшее время для разговора. И любая другая ночь тоже. Он очень устал и чувствовал себя больным и измученным. Сегодня он уже получил от Леды и не хотел бороться еще и с Кирой.
– У меня было плохое предчувствие, – коротко сказал он, глядя на Киру сверху вниз. Ее заостренное лицо наполнилось беспокойством, а в глазах отчетливо проскользнуло сомнение. Она стремительно подбирала причину, чтобы заставить Аспена остаться, и в то же время только из упрямства надменным тоном произнесла:
– Тебе больше не нужно обо мне беспокоиться.
– Как скажешь, – равнодушно бросил Аспен и направился к двери.
Он знал, что Кира воспримет это как вызов, погонится за ним на всех парах, поэтому поспешил убраться из ее квартиры до того, как она начнет сходить с ума. Позади послышался шорох одеяла и поспешный лепет:
– И что дальше, Аспен? Будем снова игнорировать друг друга?
Он медленно обернулся:
– Что ты сказала? – Ярость ошпарила его мозг как раскаленная лава, но от этого Аспен говорил еще тише, еще медленнее. – Это было давно, Кира. Пора обо всем забыть.
Он сжал челюсть и, топая ботинками по паркету, быстро вышел в коридор, а затем – на лестничную клетку.
Вон, вон, вон отсюда! Подальше из ада.
Он знал, что Кира пойдет следом. Будет давить на жалость. Вытаскивать из его памяти картинки. Желанные картинки. Она всегда превращалась в хищницу, когда чувствовала, что упускает желаемое. И сейчас желаемым был Аспен.
– Стой! – воскликнула она. Аспен набрал полную грудь воздуха и обернулся. Кира стояла в дверях квартиры в футболке и трусиках; обхватила себя руками, пытаясь удержать в теле тепло. – Я… я… я сделала кое-что плохое…
Когда зазвенел будильник, на один миг я почувствовала себя нормальной двадцатилетней девушкой. Но затем в комнате повисла тишина, и я вернулась в реальность. Я не нормальная. И живу не в нормальном городе. С не нормальными людьми.
Но иногда можно об этом забыть.
Нужно отправиться на пробежку, пока, чего доброго, не выпал снег, – рассудила я и после этого решения стала чувствовать себя гораздо увереннее. Быстро собравшись, распахнула дверь в комнату, чтобы впустить воздуха, и перед тем, как выйти в коридор, пристально осмотрелась. Все в порядке. Пистолет тщательно спрятан среди белья в нижнем ящике тумбочки, ноутбук под ночным столиком, папка с делом Дэйзи Келли лежит на шкафу. Я задержалась взглядом на семейной фотографии, стоящей на письменном столе, мысленно пожелала доброго утра родителям и Джорджи. Тихо спустилась вниз по лестнице, стараясь не наступать на особенно скрипучие доски.
– Солнышко, только не говори, что ты избегаешь меня из-за…
Я хлопнула дверью, прежде чем Ной договорил и рассмеялся. Странно, но он внезапно повеселел после случая в чулане, перестал шарахаться от меня и игнорировать. К счастью, Дориан был в морге в ночную смену и не слышал этих слов, наталкивающих на определенные мысли.
Погода выдалась прохладнее, чем вчера, – я даже заметила корочку льда на лужайке позади дома, небо было тяжелым и серым. На ходу застегивая куртку и надевая перчатки, я пересекла задний двор и скрылась среди тонких корявых деревьев.
Да, Кая, почему бы не отправиться на пробежку в лес, когда тебя преследует маньяк-убийца, – с иронией похвалила я себя, трусцой сбегая по тропинке с небольшого холма, поросшего мхом. Изо рта вырывались облачка пара, мышцы получили желанную нагрузку, казалось, даже голова проветрилась. Я повеселела, решив, что пробежка – не такое уж и плохое занятие, тем более утром в воскресенье. Завтра в расписании снова биохимия, и меня могут попытаться покалечить. Или не на биохимии, а где-то еще – в Эттон-Крик полно темных мест.
Перескочив через корягу, выглядывающую из-под лиственного ковра, я спугнула с ближайшего деревца стайку птиц, и те подняли дикий гвалт, перепугав всех соседей. Сердце сделало кульбит, когда в небо взлетел жуткий разноголосый щебет, и я постаралась убраться оттуда поскорее. Воображение тут же подкинуло картинки из ужастика, который мы недавно смотрели со Скалларк, – там птицы напали на гуляющего по лесу человека и заклевали его до смерти.
Через полчаса пробежки я чувствовала такое горячее облегчение, о существовании которого начисто позабыла за последние месяцы. «Все будет хорошо, – внезапно поняла я. – Конечно же, все будет хорошо. Я отыщу тварь, которая погубила мою маму, я спасу Леду Стивенсон, и все будет отлично».
Все… будет… хорошо…
Я замедлилась, затем перешла на шаг и через несколько минут остановилась. Солнце полностью скрылось за тучами, я стояла в окружении танцующих теней, скользящих по земле. Тяжелое дыхание с шумом вырывалось изо рта, грудь болела, икры подрагивали от приятного напряжения. Расставив ноги на ширине плеч, я согнулась пополам, уперлась ладонями в колени. Глянула на наручные часы, удивилась: уже 8 утра. Прикрыв веки, я сосредоточилась на том, чтобы побороть тошноту, сделала несколько глубоких вдохов.
Один. Два. Три.
Полная грудь воздуха.
Один. Два. Три.