Дом пустых сновидений

Накинув капюшон толстовки на голову и ссутулившись, я поспешила к лестнице, глядя себе под ноги. Если что, просто притворюсь, что не заметила их, решила я, и уже занесла ногу на первую ступеньку, когда мне вдруг приспичило обернуться. Именно в этот момент Аспен поднял голову, и мы столкнулись взглядами. В одно мгновение его лицо изменилось и побледнело, улыбки на губах как не бывало. Скалларк проследила за его взглядом и воскликнула:

– Кая!

В моей голове неприятно щелкнуло: если я провоцирую такую реакцию даже у своего друга, то что будет с людьми, которые понятия не имеют, кто я?

Расправив плечи и скинув капюшон, я со вздохом направилась в сторону ребят. Скалларк запахнула полы халата и поежилась от ветра, Аспен спрятал руки в карманы, осведомившись:

– Ты что, прячешься?

Голос у него был насмешливым, как если бы он шутил, но взгляд при этом оставался холодным и проницательным. Стараясь не казаться слишком мрачной, я пояснила:

– Просто не видела вас.

Аспен поднял бровь, а Скалларк втянула губы и опустила взгляд в землю. Ну вот…

– Ты не думал, что я приду на занятия, – догадалась я, и Аспен со Скалларк резко переглянулись. Он молча скрестил руки на груди, будто пытаясь отгородиться от моей проницательности, в то время как Скалларк тихо спросила:

– Кая, а ты как, в порядке?

Аспен не отрывал от меня взгляда, наверное, думал, что, если я солгу, он тут же вычислит ложь.

Я вспомнила лицо Ноя, его приказ отгородиться от грязных слов, вспомнила наши переплетенные пальцы, а затем фен на полке рядом с квадратным зеркалом.

– Да, я в порядке.

Тогда я допустила глупую мысль, что у меня больше никого нет. Но у меня есть Аспен, этот чудной парень с покрасневшими от усталости серыми глазами и неприступным, сердитым выражением лица; есть Скалларк, любящая экспериментировать с нарядами, дерзкая и пробивная, но в то же время добрая и заботливая; у меня есть Дориан и конечно же Ной.

– Все в норме, – повторила я и в этот момент буквально увидела, как мышцы на лице Аспена расслабляются, как исчезают морщинки в уголках рта. Я посмотрела на часы, сжавшие запястье там, где была рука Ноя, и сказала:

– Сейчас начнутся занятия.

– Ты сняла повязку? – удивилась Скалларк, подстраиваясь под мой шаг. – А не рано?

– Тебе и швы сняли? – добавил Аспен, пристраиваясь с другой стороны от меня.

– Да, поэтому теперь я опаздываю.

По какой-то неведомой причине Аспен поднялся следом за нами к зданию медфака. Почему они со Скалларк ведут себя так, словно взяли меня в заложники?

– Эй, Айрленд, пойдешь со мной на свидание? – вдруг весело спросил Аспен, все-таки остановившись на ступеньках ниже.

– Ты хочешь обсудить это прямо сейчас? – уточнила я, не сильно удивившись.

– Может, сходим в кино? – Он словно не слышал меня.

– Ты это серьезно?

– А почему нет?

Да что с ним такое? – я всерьез насторожилась, но, снова глянув на часы, сказала:

– Давай потом об этом поговорим. Нам надо спешить.

Когда я вошла в здание, разблокировав дверь картой, Скалларк замешкалась за моей спиной. Готова спорить, они там с Аспеном общаются жестами, обсуждая что-то, во что меня пока еще не посвятили.

– Стой, Кая… – Она догнала меня у шкафчиков.

– Что происходит? – спросила я, останавливаясь. Скалларк прикусила внутреннюю сторону щеки и глухо сказала:

– Это насчет той статьи…

– Если ты о статье, которую написала Кира, так я ее уже изучила вдоль и поперек, – отрезала я хладнокровно. Скалларк собиралась что-то ответить, но посторонилась, пропуская в сторону лестницы группу ребят в халатах и с картонными коробками в руках. Она увлекла меня за собой за локоть, приглушив голос:

– Я не о статье, Кая, я о… – Она повращала глазами, пытаясь подобрать подходящие слова, и я уже начала терять терпение. – Тут кое-какие слухи пошли…

Ясно, они с Аспеном просто переживали, поэтому вели себя так странно. Надо поблагодарить их, но так, чтобы это не выглядело резко. Прочистив горло, я сказала:

– Спасибо, что беспокоишься обо мне, но я справлюсь. – Я попыталась улыбнуться, но выглядело это крайне жалко, судя по тому, как Скалларк нахмурилась. Решив быть честной, я уже без улыбки добавила: – Ты ведь знаешь, я справлюсь. У меня были проблемы похуже, чем глупости, которые распространяет Кира Джеймис-Ллойд. – Скалларк тяжело вздохнула, сильно прикусив губу. Я огляделась, коридор уже опустел, и мне хотелось развернуться и просто уйти. Если бы Скалларк не была моей подругой, я бы так и поступила.

– Давай пойдем на занятия? – спросила я, перестав озираться по сторонам и сосредоточив внимание на Скалларк.

– Теперь они зовут тебя Сироткой.

Сиротка, – мысленно повторила я, – как же мне это надоело.


Спустя несколько секунд я поняла, что Скалларк чересчур пристально вглядывается в мое лицо, ожидая какой-нибудь реакции, но я не знала, как на это отреагировать. Меня просто все достало.

– Ясно, – наконец ответила я. – Теперь давай пойдем на занятия.

И только после этого я позволила себе развернуться и оставить Скалларк на шаг позади. Топот ее высоких каблуков был монотонным и отдавался во мне эхом, будто я состояла из сплошной пустоты.

Внезапно я вспомнила Леду Стивенсон. Она чувствовала то же самое, когда Майя мучила ее – хотела, чтобы все оставили ее в покое, чтобы это прекратилось… и может быть, поэтому Леда хотела оборвать свою жизнь?

Она могла думать только об одном: лишь краткий миг, единственная вспышка боли отделяет ее от забвения. И больше не нужно думать, как выжить, не нужно беспокоиться о том, что кто-то заметит тебя и решит, что ты хорошая жертва.





Эттон-Крик полон гнили, подумала я, шагая к своей машине. Вслед неслись шушуканья, но я не оборачивалась. Я чувствовала, что на самом деле они меня не боятся, возможно даже, большинство не считает, что я как-то связана с недавними убийствами. Им просто хочется довести меня, посмотреть, как «приезжая девочка» справится с нападками. Может быть, они даже рассчитывали на то, что я снова с кем-нибудь подерусь.

Холод пробирал до костей, куртка не спасала. Сунув кулаки глубоко в карманы, я внутренне съежилась в комок, мечтая о теплой еде и глотке горячего чая. Но мысли о спасительном уюте особняка Харрингтонов внезапно исчезли – фонарь, под которым я оставила мамин синий «БМВ», внезапно погас, и я, как по команде, вытянулась в струнку.

В голове пронеслись картинки из прошлого: в холодном сумраке ночи дверь машины распахнута, кто-то, должно быть, прячется на заднем сиденье, звонит папа и приказывает вернуться в кинотеатр, я хватаю Джорджи за капюшон курточки, и тут же кто-то хватает меня…

Со стороны Главного корпуса что-то оглушительно бабахнуло, и я подскочила, оборачиваясь. Двое ребят на тротуаре, скрытые в тени елей, тоже удивленно обернулись на звук.

Мое сердце тревожно забилось в груди, но я шумно вздохнула и, разжав пальцы в карманах и поморщившись от боли, приказала себе не сгущать краски. Это же УЭК, здесь каждый божий день творится всякая неразбериха. Аспен даже рассказывал, как первого сентября во время съезда студентов парочка сорвиголов привязали холодильник к машине и ездили в нем, как в коляске от мотоцикла. «Холодный эскорт» – так они это называли.

Расправив плечи, я шагнула к машине, на ходу оборачиваясь, и едва не ткнулась носом в крупную фигуру, будто выросшую из-под земли.

– Извини, – сказала я и сделала еще один шаг к «БМВ», прижимая ладонь к своему носу, но тут трое ребят преградили мне дорогу.

Опустив руку, я огляделась и увидела, что незнакомцев четверо и они медленно окружили меня. Тревожное ощущение опасности, которое пульсировало минуту назад только в левом виске, перетекло в правый. Я облизала губы, нащупала в кармане куртки ключи и пропустила их сквозь пальцы: от шкафчика в спортзале, от машины, от Тайной квартиры, от особняка Харрингтонов. Своеобразный кастет не принес облегчения, а только заставил сгуститься воздух в легких.

– И что теперь? – спросила я дрогнувшим голосом и переступила с ноги на ногу. Я обращалась к той фигуре, в которую едва не врезалась, – парень был ростом около двух метров, на голове капюшон.

– Эй, Згардоли, а ты не говорил, что она такая красотка, – услышала я за своей спиной насмешливый мужской голос.

Я посмотрела вверх на фонарный столб и сказала:

– Здесь повсюду камеры.

– Сейчас наш друг Дэнни дежурит, – сказал Згардоли.

– Хороший друг, – ответила я.

– Очень хороший, – помрачневшим голосом сказал Згардоли. Мне показалось, он чем-то огорчен, а может быть, даже напуган. Нет, не напуган, он озадачен. Должно быть, он надеялся хорошенько припугнуть меня, чтобы записать на камеру мои истерические визги и слезы, а не получив этого, растерялся. Меня потянуло на смех, потому что глупая мина на лице Згардоли все не исчезала, однако, с трудом сдержавшись, я уточнила на всякий случай:

– Выходит, вы знаете, кто я.

Звучало чертовски смешно, будто я мафиози, и мне снова захотелось расхохотаться. Абсолютно иррациональный смех забурлил в горле, но я замаскировала его кашлем. Згардоли ответил за всех:

– Если ты о тех слухах, то я не верю в то, что ты могла убить Майю.

Фонарь над нами загорелся, и я увидела на лице парня, стоящего слева от Згардоли, странное алчное выражение лица. Даже когда мы встретились взглядами, он ничуть не смутился.

– И что вы собираетесь делать?

Згардоли подступил ко мне на шаг, и я покачнулась назад. Заметив мое автоматическое движение, он ласково улыбнулся и сказал:

– Я не верю в слухи, но все же стоит самому убедиться, что они лживые, ты не находишь?

Я среагировала мгновенно и, когда Згардоли схватил меня за рукав куртки, перехватила его запястье и вывернула, одновременно ударяя ногой в колено. Он пригнулся скорее от неожиданности, чем от боли, и я резанула его по плечу кастетом из ключей. Вот тут он и заорал по-настоящему. Парни испуганно загалдели, и в следующую секунду, когда я представила, как размозжу череп Згардоли об асфальт, на мою только-только зажившую руку пришелся удар такой силы, что я, кажется, услышала хруст сломанных костей.

– Успокойся ты, успокойся… – в мое ухо проникло отвратительное шипение, а затем кто-то схватил меня поперек груди и опрокинул вниз. На долю секунды, когда мой затылок стукнулся об асфальт и перед глазами появились звезды, я подумала, что умерла. Но затем мою шею сдавили пальцы, и я ощутила знакомую боль, как тогда, когда мое тело было приковано к прозекторскому столу на складе.

Если я умру, он отправится за Джорджи – эта мысль с трудом протиснулась сквозь сжатые на моем горле пальцы в сознание, и тогда я распахнула глаза и, взбрыкнувшись, сцепила на его талии ноги, ударила в висок кулаком, перекатилась и оказалась сверху. Я стала лупить его что есть мочи, отключив все остальные ощущения, в том числе боль в затылке и странное чувство нереальности происходящего. Казалось, все это уже было когда-то давным-давно, сотни тысяч лет назад… но, если я отпущу его, он отправится за Джорджи, так что мне нужно завершить начатое…

– Эй, Айрленд! Айрленд! – Мое имя звучало будто издалека, потом все ближе и ближе. – СТОП!

Внезапно мои ноги оторвались от земли, и я на несколько секунд зависла в воздухе, вцепившись пальцами-когтями в руки Аспена на моей талии. Он тяжело дышал, содрогаясь всем телом и крепко прижимая меня к себе.

– Все… все хорошо, – прокаркала я охрипшим голосом. Аспен по-прежнему дышал так, будто пробежал марафон. Его пальцы не хотели разжиматься, и я похлопала его по руке. – Клянусь, я в норме, Аспен.

Я говорила то, что должна была сказать, но не могла отвести взгляда от Згардоли и его друга, которые валялись передо мной на асфальте. Остальные двое, по всей видимости, дали деру или помчались звать на помощь.

Что я наделала? – подумала я, роясь в смутных воспоминаниях. Мысли были влажными, слипшимися, как подтаявший пластилин. Я думала, что тот, второй парень, друг Згардоли – Стивен Роджерс. Я хотела убить его. И я бы убила его, если бы помощь не подоспела вовремя.