Дом потерянных душ

Видел, как девушка наблюдает за ним, пока он сбивал наледь с бампера, как обходил машину и садился за руль.

Он устроился на водительском кресле, стянул с плеч куртку, бросил на заднее сиденье.

Аделия продолжала смотреть на него. Удивленно, будто увидела только что, наблюдала, как он ведет машину.

– Макс?.. – позвала и снова замолчала. Капитан ждал и не отводил взгляд. – Замуж меня возьмешь?

Спросила, и Макс услышал, как замерло ее сердце, остановилось дыхание.

– А ты пойдешь?

Спросил и с опаской ждал, что начнет смеяться или кокетничать, закатывать глаза.

– Пойду, – отозвалась просто, все так же пристально разглядывая его.

На душе капитана Александрова стало легко, будто вынырнул с глубины. И сумерки стали ярче, такие же ярко-синие как глаза его Ады.

Макс прижался к обочине, остановил машину. Наклонился и достал из бардачка сверток: хрусткий полиэтилен с черно-красным логотипом – Аделия не разобрала, с каким. Молча распаковал белую коробочку. Вынул из нее ярко-красный бархатный футляр, толкнул большим пальцем крышку, распахнув перед девушкой.

На красной шелковой подкладке блестело золотое кольцо: изящный ободок, аккуратный камень на «ножке».

Капитан посмотрел на Аделию, протянул ей футляр:

– Ада, выходи за меня замуж.

Девушка смотрела с недоумением и восторгом:

– Как? Когда? Это – мне? Точно мне?

Мысль, что это кольцо было куплено по другому поводу, для другой женщины, а сейчас просто подвернулось, чтобы скрасить ее бестактность, уколола под сердцем, полыхнула темнотой перед глазами.

Макс смущенно почесал кончик носа.

– Через интернет вчера заказал. Громов привез. Для тебя, – он понял ее сомнение, вздохнув, полез в полиэтиленовый пакет, достал длинное полотно фискального чека. Поморщившись, загнул угол там, где была цена. Провел ногтем под датой покупки и, не выпуская из рук, показал девушке: – Видишь?..

– Макс… Я…

– Я же сказал, еще в больнице, что хочу, чтобы у нас было все всерьез. Так что, ты выйдешь за меня замуж?

Аделия притянула его к себе, порывисто обняла и поцеловала в щеку, вдохнула его аромат, ненавязчивый и горьковато-дымный, чуть окрашенный запахом сигарет и кофе, доро́гой.

– Да…

Держать в руке коробку с кольцом было неловко, Макс отложил ее в сторону, на панель, успел заметить, как алый футрял, развернувшись, покатился в сторону, уперся в лобовое стекло.

Потом. Все потом.

Он ласкал девичьи плечи, шею, гладил волосы и целовал. Не украдкой, боясь, что оттолкнет и прогонит, а как свою. Хотя, почему «как»? Свою.

Она смущалась и вздыхала невпопад, ловила его поцелуи и неловко возвращала их, торопясь, обжигаясь, захлебываясь от счастья.

Зимний вечер вступал в свои права, закрывал влюбленных от посторонних глаз. Фары освещали заснеженную дорогу, пробивали путь в обещанное завтра. А метель, закручиваясь от серебристых автомобильных дисков, заметала за ними дорогу. Живое к живым, мертвое к мертвым. За холмом на мгновение остановилась и оглянулась на отдаляющуюся машину девочка – тощие косички, светлое платье развевалось на ветру – махнула рукой.

Теперь ей хорошо. Пусть будет хорошо и той, которая прошла этот путь вместе с ней, которая помогла.





Эпилог




Подъезжая к Москве, Аделия, закусила губу, но все-таки набрала номер. Незаконченное дело, кусало за лопатки, заставляло ерзать и вздыхать. Макс поглядывал на нее, но вопросы не задавал. Непростые получились выходные. Но зато с них он возвращался с настоящей невестой и ее семьей, часть которой сейчас сопела на заднем сиденье.

Аделия покосилась на него, дождалась ответа. Тихий, сумрачный голос из динамика:

– Слушаю.

– Ольга? Вы меня не знаете, ваш телефон у меня оказался совершенно случайно, – Аделия поняла, что не знает, как перейти к главному, снова посмотрела на Макса, но тот только в изумлении изогнул бровь, но помогать ей не собирался. И собеседница не собиралась – молчала. – Я насчет вашего мужа.

Аделия чувствовала, что сейчас провалит всю затею. Голос в динамике стал ледяным:


– Что с ним?

Гадалка слышала, как собеседница перестала дышать. Она чувствовала, как внимание женщины, которую она всего однажды видела на подслеповатом фото сотового, касается ее плеч, ее лица, дотягивается через расстояние. Осязаемо.

– С ним все в порядке. Он любит вас. Но никогда не скажет об этом, если вы сами к нему не приедете…

– Кто вы?

– Вы поймите, вы действовали импульсивно, так, как от вас ждали ваши близкие. Ваша ошибка в том, что вы позволили им войти в вашу личную жизнь и навязывать вам свое решение. Если бы они не требовали от вас прогнать «кобелину», вы бы его не прогнали.

– Кто вы?!

Аделия поняла, что сейчас все испортит. Если не испортила до этого, то сейчас – непременно.

– Меня зову Аделия. Я подруга Макса Александрова и немного знаю вашу ситуацию.

– Он обсуждал меня с вами?

– Нет, не он. И дело не в этом…

– Послушайте!

– Нет, одну минуту, вы меня послушайте… Я видела ваше прошлое, видела будущее. Ваш муж накосячил, но он получил сполна. А сейчас, продолжая наказывать его, вы наказываете себя и своего сына. Ни у него, ни у вас нет своей дороги, только общая. И она может быть, если вы сейчас все бросите, соберетесь и приедете к нему…

– А если у него кто-то есть? Приехать к нему в Питер, чтобы застать у него другую девицу?

Аделия вспомнила расклад. Тихую тоску, что окружает незнакомого ей мужчину. Отозвалась решительно:

– У него никого нет. И не будет. Кроме вас. Исправьте то, что еще можно исправить. Ради сына.





⁂


Февраль того же года,

Москва.

Аделия постучала ногтем по даме пентаклей, задумчиво на нее смотрела, долго взглядываясь в расклад. Решительно убрала карты в коробку и отложила в сторону. Вовремя – в замочной скважине скрипнул ключ. Послышались шаги в коридоре.

– Ада, я дома! Ваша папа пришла молока, хлеба, картошки, колбасы и булочек, все по списку, принесла! – в коридоре прошуршали пакеты.

Макс появился в дверях: шарф размотан и волочится по полу, куртка расстегнута. Улыбка до ушей:

– Ты чего добытчика не встречаешь? Я взял твои любимые булочки с корицей, еще горячие.

– Женщина в возрасте есть знакомая, по работе? Кто как-то связан с комиссией и признанием тебя годным?

Макс посерьезнел, вздохнул. Прошел в комнату и сел в кресло, как был, в куртке. Задумался:

– Если только главврач… А что такое? – он вопросительно посмотрел на нее, перевел взгляд на лежащие на столике карты. Те самые, что «заговорили». – Фокусничаешь?

– Позвонишь ей? – вместо ответа Аделия соскользнула с кресла, подошла к нему и, наклонившись, обвила шею, поцеловала в уголок рта.

Макс ловко завладел ее губами, поцеловал.

– Прям сейчас? – пробормотал, чуть отстранившись.

Аделия ловко вытащила сотовый из кармана его куртки, подсунула под нос.

– Прям сейчас. Пока она не ушла на обед.

Макс с сожалением разомкнул объятья, забрал с девичьей ладони сотовый. Сбросил с плеч куртку и пристроил тут же, за спиной. Стянул с шеи шарф и неопрятной кучей бросил на подлокотник.

– Женщина, – скептически хмыкнул, потянул Аделию к себе, усадил на колено. Обнял за талию так, чтобы не убежала.

– Алло, Мария Романовна, это Александров… Здравствуйте.

Аделия слышала низкий голос из динамика, прислушивалась к интонации, но женский голос как раз относился к тем, по которым не понять – рад тебя слышать его обладатель или готов пристрелить. На всякий случай затаила дыхание, уставилась в лицо Макса – понять по нему, что происходит и как идет разговор.

Но у Александрова опять обострились скулы, потемнели и прищурились глаза, опять он превратился в волка, идущего по следу своей добычи. Тихонько вздохнула. Просунула руку под его локоть и обняла – оказалось, это единственное, что она сейчас может: прислушиваться и обнимать.