Дом на краю темноты

Я не знал. И у меня не было времени это обдумать, потому что в тот момент тишину дома нарушил визг.

Мэгги.

Издавала тот же похожий на сирену вой, как во время ночевки.

Мы с Джесс побежали наверх, перепрыгивая через ступеньки, пока не оказались на втором этаже в комнате Мэгги. Она снова стояла на кровати и кричала в сторону шкафа.

Его двери были открыты.

— Мистер Тень! — плакала она. — Он был здесь!





Глава семнадцатая




Выйдя из кабинета доктора Вебер, я возвращаюсь на Кленовую улицу в поисках библиотеки Бартлби. Упоминание доктора об истории Бейнберри Холл до семьи Карвер вызывает у меня любопытство узнать больше. В качестве дополнительного преимущества это отвлечет меня от мыслей о мистере Тень. А в этом я отчаянно нуждаюсь. Мне необходимо тихое спокойствие, которым может обеспечить только библиотека.

За исключением того, что библиотеки Бартлби больше не существует — факт, который я узнаю́, когда захожу в салон красоты, чтобы спросить дорогу.

— Она закрылась много лет назад, — говорит парикмахерша, совсем не тайком разглядывая мои секущиеся кончики. — Там был пожар, который уничтожил почти все. Город проголосовал против восстановления.

Я благодарю ее и иду дальше, отказавшись от предложения подстричься. Без библиотеки я знаю только одно место, куда можно обратиться за информацией — «Бартлби Газетт».

Штаб-квартира газеты расположена в скромном офисном здании на южной окраине Кленовой улицы. Снаружи на газетном ящике высвечивается последнее издание. Заголовок на первой полосе написан такими жирными буквами, что они буквально кричат.

В БЕЙНБЕРРИ ХОЛЛ НАШЛИ ТЕЛО



Если заголовок каждой статьи был таким пугающим, то неудивительно, что Элли запаниковала. Я бы тоже встревожилась.

Подзаголовок расположен ниже заголовка, не такой большой, но не менее интригующий.

Найденные в проклятом доме останки

скорее всего принадлежат девушке,

пропавшей без вести 25 лет назад.



К статье, написанной не кем иным, как Брайаном Принсом, прилагаются три фотографии. Одна из них — архивный снимок Бейнберри Холл, сделанный, вероятно, примерно в то время, когда вышла Книга. Две другие — старая фотография моего папы из Книги и выцветший снимок Петры Дитмер из ежегодника.

Увидев эту первую полосу, я испытываю отвращение к тому, чтобы просто войти в офис. Но печальная правда заключается в том, что Брайан Принс нужен мне больше, чем я ему. Поэтому я вхожу и оказываюсь в офисе, который больше похож не на серьезное заведение, а на хобби. Тут одна комната. Отдел новостей, если его вообще можно так назвать, заполнен столами с компьютерами, на которых, вероятно, работали во времена президенства Клинтона.

Напротив входной двери сидит бабуля-секретарша с реквизитной вазой леденцов. Когда она видит меня, ее рот складывается в тугую букву «О» от удивления.

— Мистер Принс…

Я останавливаю ее поднятой рукой.

— Он захочет со мной поговорить.

Услышав мой голос, Брайан высовывает голову из кабинки с заметной надписью «Редактор».

— Мэгги, — говорит он. — Вот это, конечно, сюрприз.

Да уж, я не спорю. Для меня это еще больше сюрприз, особенно когда я говорю:

— Мне нужна ваша помощь.

Ухмылка Брайана ярче, чем его галстук-бабочка.

— Какая?

— Мне нужен доступ в ваши архивы.

— Все, что опубликовано в «Газетт» за последние двадцать лет, можно найти в интернете, — говорит он, прекрасно понимая, что мне нужно не это.


Какое-то время мы смотрим друг на друга — этакий зрячий бой. Я моргаю первой. У меня не то чтобы есть выбор.

— Помогите мне, и я дам вам интервью, — говорю я. — Отвечу на все.

Брайан притворяется, что обдумывает предложение, хотя понятно, что он давно все решил. Его выдает безжалостный блеск в глазах.

— Идемте за мной, — говорит он.

Меня ведут к двери в дальнем углу зала новостей. За ней — небольшой коридор и несколько ступенек, ведущих в подвал.

— Это морг, — объявляет Брайан, когда мы спускаемся по лестнице. — Наши старые издания. Все до единого.

Когда мы спускаемся до конца, он щелкает выключателем, освещая комнату размером с трейлер. Вдоль двух самых длинных стен тянутся ряды металлических полок. Их заполняют переплетенные тома, каждый высотой и шириной с газетную страницу. На корешках напечатаны годы издания, начиная с 1870 года.

Я иду прямо к тому, что помечен 1889 годом. Год смерти Индиго Гарсон.

— Какой год вам нужен? — спрашивает Брайан.

Я читала Книгу так много раз, что могу перечислить все даты, которые упоминал папа. Брайан берет их все. Пять томов из четырех разных десятилетий — груз, от которого он краснеет и пыхтит.

— Когда вы дадите мне интервью? — спрашивает он, бросая их на металлический стол в дальнем конце морга.

Я сажусь и открываю первый том — 1889.

— Сейчас.

Пока явно взволнованный Брайан Принс бежит наверх за ручкой и блокнотом, я листаю хрупкие экземпляры газет на сто лет старше меня. Поскольку «Газетт» всегда была еженедельной газетой, мне не потребовалось много времени, чтобы найти статью об Индиго Гарсон — «Город оплакивает наследницу Гарсона».

Я ощетиниваюсь от оскорбительного заголовка и его подтекста. У этой наследницы было имя, и с их стороны было бы прилично им воспользоваться. Кроме того, заголовок отвлекает внимание от Индиго и направляет его на сам Бартлби, как будто боль города важнее мертвого шестнадцатилетнего подростка.

Сама статья вызывает не меньшее разочарование. В ней мало подробностей о том, как умерла Индиго Гарсон, но она множество раз упоминает, что ее безутешный отец заперся в своей спальне и не выходит. Весь интерес этой истории появляется только через несколько выпусков, с шокирующим сообщением о том, что горничная Бейнберри Холл утверждала, что видела, как Уильям Гарсон нес ягоды своей дочери. Через две недели после этого в книге появился заголовок, о котором упоминал мой отец.

Гарсона признали невиновным

в смерти своей дочери



Он не врал. Все это было правдой.

Я уже перехожу к следующему тому — 1926 — когда Брайан возвращается в морг. Облокотившись на полку со своими ручкой и блокнотом, он спрашивает:

— Вы готовы начать?

Я киваю, листая страницы, заполненные рекламой дамских шляп, автомобилей модели «Т» и последних фильмов, которые играют в городском кинотеатре «Бижу». Только в мае я вижу статью о члене семьи Гарсон, погибшем в автомобильной катастрофе.

Правда номер два.

— Вы думаете, что ваш отец убил Петру Дитмер? — спрашивает Брайан.

— Надеюсь, что нет.

— Но вы думаете, что это он?

— Если я так подумаю, то вы будете первым, кто об этом узнает, — я открываю собрание газет 1941 года. — Следующий вопрос.

— Вы думаете, что на самом деле ваша семья уехала из Бейнберри Холл из-за смерти Петры?

— Может быть.

Я нахожу статью об утоплении в ванне, которое произошло в том году. Третья правда. Четвертая и пятая приходят через несколько минут, пока я просматриваю тома 1955 и 1956 годов. Двое постояльцев гостиницы умерли, по одному за год.

Все это время Брайан Принс забрасывает меня вопросами.

— Вы знаете другие причины, по которым вы с родителями бежали из дома?

— Там обитали привидения, — говорю я, когда тянусь за газетами 1974-го. — Или так мне говорили.

Я как раз нашла статью, которую искала — «Роковое падение в Бейнберри Холл» — когда Брайан хлопает ладонью по странице, закрывая мне обзор. Это не имеет значения. Один только взгляд на заголовок подтверждает, что папа не лгал ни об одной из смертей в Бейнберри Холл.

— Вы не выполняете вашу часть сделки, — говорит он.

— Вы же берете интервью, разве нет?

— Это не интервью, если вы отказываетесь отвечать на вопросы.