Дом глав родов Дюны

Иные воспоминания, иные тела, — подумалось Ребекке. Раз испытав нечто подобное, она никогда — это она знала точно — не откажется от этого по собственной воле. Может, я и в самом деле стала Бене Джессерит. Конечно, этого-то он и боится.

— Вот что я тебе скажу, — продолжал рабби, — это «критическое перекрещение живущих сознании», как они это называют, ничто, если ты не сознаешь, что твои собственные решения, как нити, тянутся от тебя к жизням других людей.

— Видеть свои собственные поступки в реакциях других, да, именно так это и понимают Сестры.

— Вот это мудро. Чего, по словам госпожи, они жаждут?

— Влияния на возмужание человечества.

— Гм. И она полагает, что события лежат не за пределами ее влияния, а просто за пределами ее чувств. Это почти мудро. Но возмужание… а, Ребекка. Не вмешиваемся ли мы в высочайший план? В праве ли человек устанавливать пределы природы Яхве? Я думаю, Лето II это понимал. А госпожа внутри тебя отрицает это.

— Она говорит, он был проклятым Тираном.

— Был, но и до него существовали мудрые Тираны и без сомнения будут существовать после нас.

— Они зовут его Шайтан.

— У него была власть самого Сатаны. В этом я разделяю их страхи. Он не столько обладал даром предвидения, сколько скреплял мир. Он закреплял облик того, что видел.

— Тоже говорит и госпожа. Но она говорит, что это их Грааль он сохранил.

— И вновь я скажу, что они почти мудры.

Тело рабби сотряс глубокий вздох, и вновь он перевел взгляд на инструменты на стене подземного кабинета. Энергия на завтра.

Потом его внимание вернулось к Ребекке. Она изменилась, и никуда не деться от сознания этого. Она стала очень похожа на Бене Джессерит. Это понятно. Ее ум наполнен всеми теми людьми с Лампадас. Но они не гадаренская свинья, чтобы изгнать их в море, и их дьявольские наваждения вместе с ними. И я не новый Христос.

— То, что они говорят тебе о Великой Матери Одрейд — что она зачастую проклинает своих собственных архивистов и архивы с ними. Что за дела! Разве архивы не сродни книгам, в которых мы сохраняем нашу мудрость?

— Значит, я архивист, рабби?

Этот вопрос поставил его в тупик, но также и высветил проблему. Он улыбнулся.

— Вот что я тебе скажу, дочь моя. Признаюсь, я испытываю некоторую симпатию к Одрейд. Всегда есть кто-то, кто ворчит на архивариусов.

— Мудро ли это, рабби? — как робко она это спросила!

— Верь мне, дочь моя. Как тщательно подавляет архивист малейшую тень суждения! Одно слово за другим. Что за надменность!

— Как они судят, какое слово употребить, рабби?

— А, часть мудрости переходит в тебя, дочь моя. Но эти Бене Джессерит не достигли мудрости и это их Грааль, что мешает им в этом.

Это она прочла по его лицу. Он стремится вооружить меня сомнением против тех жизней, что я несу в себе.

— Позволь мне сказать тебе еще кое-что о Бене Джессерит, — продолжил он. И ничего не пришло ему на ум. Ни слова, ни совета из притч. Такого не случалось с ним уже многие годы. Открытым для него оставался только один путь: говорить от сердца.

— Возможно, они слишком долго шли по пути в Дамаск без единой вспышки просветления, Ребекка. Я боюсь, когда они говорят, что действуют на благо человечества. Почему-то я не вижу этого в них и не верю в то, что Тиран это видел.

Когда Ребекка открыла рот, чтобы ответить, он остановил ее, слегка приподняв руку.

— Возмужалое человечество? Так это их Грааль? А не созревший плод, который сорван и съеден?

На полу Великого Зала Узловой Станции Ребекка вспомнила эти слова, увидев воплощение их не в тех жизнях, что она сохранила, а в поведении тех, кто схватил ее.

Великая Чтимая Матра закончила есть и вытерла руки о платье ближайшей прислужницы.

— Пусть она подойдет, — проговорила Великая Чтимая Матра.

Боль ожгла левое плечо Ребекки, и она рванулась на коленях вперед. Та, которую звали Лонго, подошла сзади с ножнами охотника в правой руке и стрелкой стимулятора ткнула пленницу в бок.

По залу прокатилась волна смеха.

Ребекка с усилием поднялась на ноги и, стараясь держаться подальше от стимулятора, кое-как добралась до подножия ведущей к Великой Чтимой Матре лестницы, где ее остановил стимулятор.

— На колени! — Лонго подчеркнула приказ еще одним уколом.

Ребекка упала на колени, уставившись прямо перед собой на ступеньки лестницы. По желтым плиткам бежали тонкие трещины. Этот недостаток почему-то придал ей уверенности.

— Оставь ее, Лонго, — сказала Великая Чтимая Матра. — Мне нужны ответы, не вопли. — Потом Ребекке: — Посмотри на меня, женщина!

Ребекка подняла глаза и взглянула в лицо самой смерти. Каким неприметным должно быть лицо, чтобы на нем лежал отпечаток такой угрозы. Такие… такие ничем не примечательные черты. Почти обыкновенные. Такая маленькая фигурка. Все это только усилило чувство опасности. Какими силами должна обладать маленькая женщина, чтобы править этими ужасными людьми.

— Ты знаешь, почему ты здесь? — потребовала Великая Чтимая Матра.


— Мне сказали, о Великая Чтимая Матра, что вы хотели, чтобы я подробно рассказала о профессии Ясновидения и других делах на Гамму, — как можно более униженно ответила Ребекка.

— Ты спала с ясновидящим! — это было обвинением.

— Он умер. Великая Чтимая Матра.

— Нет, Лонго! — это относилось к помощнице, которая со стимулятором в руке рванулась вперед. — Эта несчастная не знает наших обычаев. Ну, отойди же в сторону, Лонго, где меня бы не раздражала твоя пылкость.

— Ты будешь говорить со мной только отвечая на мои вопросы, или когда я прикажу тебе, несчастная! — выкрикнула Великая Чтимая Матра.

Ребекка съежилась от страха.

Это был почти Голос. Будь настороже — прошелестел в голове Ребекки шепот Глашатая.

— Знала ли ты когда-нибудь о тех, кто зовут себя Бене Джессерит? — спросила Великая Чтимая Матра.

Ну вот, началось!

— Каждый сталкивался с ведьмами. Великая Чтимая Матра.

— Что ты знаешь о них?

Так вот зачем они меня сюда привезли.

— Только то, что я слышала. Великая Чтимая Матра.

— Они храбры?

— Говорят, они всегда стремятся избежать риска, Великая Чтимая Матра.

Ты достойна нас, Ребекка. Таков порядок этих шлюх. Камешек бежит по склону в предназначенный ему канал. Они думают, что ты не любишь нас.

— Эти Бене Джессерит богаты? — вопрос Великой Чтимой Матры.

— Думаю, они бедны по сравнению с вами, Чтимая Матра.

— Почему ты так думаешь? Не говори просто, чтобы доставить мне удовольствие!

— Но, Чтимая Матра, могли бы ведьмы послать огромный корабль с Гамму сюда просто для того, чтобы отвезти меня? И где эти ведьмы теперь? Прячутся от вас.

— Ну, так где же они? — потребовала Чтимая Матра.

Ребекка пожала плечами.

— Ты была на Гамму, когда от нас бежал человек, которого они называли Ваша? — спросила Чтимая Матра.

Она знает, что ты была там.

— Я была там, Великая Чтимая Матра, и слышала разные истории. Я не верю в них.

— Ты будешь верить в то, во что я прикажу тебе верить, несчастная! Что за истории ты слышала?

— Что он двигался со скоростью, незаметной для глаза. Что он убил многих… людей голыми руками. Что он украл корабль и улетел в Рассеивание.

— Верь в то, что он улетел, несчастная.

Смотри, как она боится! Она не может сдержать дрожи!

— Расскажи о Ясновидении! — потребовала страшная женщина.

— Великая Чтимая Матра, я не пониманию Ясновидения. Я знаю лишь слова моего Шолема, моего мужа. Если пожелаете, я могу повторить эти слова.

Чтимая Матра задумалась, обвела взглядом помощников и советников по обе стороны от возвышения, которые уже начали проявлять признаки скуки и нетерпения. Почему она просто не убьет эту падаль?

Ребекка, увидев оранжевый огонь насилия в уставившихся на нее сотнях глаз, внутренние сжалась. И теперь воспоминание о муже, которого она всегда мысленно звала ласкательным именем Шоель, и его словах придало ей сил. «Полный талант» проявился в нем еще в детстве. Некоторые называли его инстинктом, но Шоель никогда не употреблял этого слова.

— Доверяй ощущениям, идущим из нутра. Вот что всегда говорили мои учителя.

По его словам это выражение было настолько приземленным, что зачастую отталкивало тех, кто приходил искать «эзотерических тайн».

— В этом нет никакого секрета, — говорил Шоель. — Это тренировки и упорный труд, как и все остальное. Ты задействуешь то, что они называют «малым восприятием», способность отслеживать малейшие изменения реакций человека.

Те же мелкие признаки Ребекка могла теперь различить в тех, кто в упор смотрел на нее. Они хотят моей смерти. Почему?