Дом алфавита

От леденящего вопля, крича, стали взлетать птицы, Ланкау застыл. Еще не утихло эхо полного ненависти крика, но все уже было ясно. Герхарт Пойкерт не подпустит его ближе. Лицо побагровело, губы искривились, обнажив все зубы. Сделав пару шагов назад, Ланкау чуть не поскользнулся в луже, которую сам же и оставил. Он вытянул руки и, делая большой крюк, стал пятиться к дверям в гостиную. Стоявший напротив него человек не пошевелился — тяжело дыша, он наблюдал за неловкой попыткой отступить.

Добравшись до гостиной, он тут же развернулся и бросился в подсобку.

Едва его рука легла на рубильник, его догнал преследователь. Ровно как он и надеялся.

— Отдай мне пистолет, Герхарт! Или я рубильник включу. — Он согнул палец. — И ты Петру никогда больше не увидишь. Оно того стоит?

— Я слышал, что ты сказал! — Лицо у Герхарта подрагивало. — Ты все равно включишь!

Он прижал пистолет к его виску. Вокруг дула появились кровоподтеки.

— Ерунда, Герхарт. Ты не совсем здоров и не понимаешь разницы между реальностью и фантазиями.

Из мелких пор на лице Ланкау струился пот — разительный контраст с тем, как спокойно он говорил. Казалось, у него слабеют легкие.

Герхарт медленно протянул руку к руке Ланкау, так и лежавшей на рубильнике.

— Не трогай меня, или я нажму! — произнес Ланкау, не сводя глаз с протянутой руки.

Когда жилистая, тощая рука наконец накрыла его руку, Ланкау перестал сопротивляться. Взгляд у Герхарта Пойкерта был спокойный, внимательный, ледяной.

Ланкау сжался, когда Герхарт Пойкерт опустил рубильник. В сарае раздался грохот — он сопровождался вспышкой фонаря во дворе. Ланкау не разобрал, услышал ли он крик. Судя по характерному гулу, пресс для винограда начал вращаться.

В следующие минуты Ланкау беспрекословно подчинялся приказам Герхарта Пойкерта. Он молился о том, чтобы сумасшедший не задел пальцем предохранитель пистолета, пока целится в него. При каждом вздохе он думал, как убежать от сумасшедшего, держащего его на мушке.

По требованию Пойкерта он притащил фон дер Лейена к рыдающей женщине. Тем временем он пытался вспомнить, где могло быть охотничье ружье, похожее на игрушечное, которое его жена прятала на протяжении многих лет. В ту секунду, когда он проходил мимо трофеев и экзотического оружия, висевшего за стеной у связанной женщины, он подумал: может, стоит рискнуть жизнью и попытаться им завладеть?

Но Герхарт Пойкерт даже не дал ему такого шанса.

— Сядь за стол, — сказал Пойкерт, когда он выполнил его приказ.

В комнате не раздавалось ни звука. На полу сидел сгорбленный, моргающий Арно фон дер Лейен и пытался улыбаться жене.

Ланкау с раздражением отметил, что его все больше восхищает холодная отстраненность Пойкерта. В то же время ему самому приходилось сдерживать закипающий гнев.

— Убери ноги под стол, — скомандовал Герхарт Пойкерт, даже не глядя на него. — И стул придвинь.

У Ланкау поползли вниз уголки рта. Его жирное брюхо уперлось в резной край дубового столика. Идиот копался в секретере его жены.

— Писать здесь будешь! — Пойкерт швырнул на стол перед ним листок бумаги в линейку.

— Ты не понимаешь, что творишь, Герхарт! — Перед глазами Ланкау маячил чистый лист бумаги. — Может, я лучше тебя обратно в больницу отвезу? Ты сам подумай: если бы не эти двое, ничего бы не случилось. Я-то не виноват! — Выругавшись, он поднял взгляд на Герхарта. — Если бы не эти двое, у вас с Петрой все было бы хорошо. А с Крёнером и Штихом ничего бы не случилось. Разве нет?

Герхарт швырнул ему шариковую ручку англичанки — она валялась на полу у ног Герхарта.

— Лучше этих двоих пристрели. — Ланкау кивнул в сторону связанных. — Ну же! Нам от них одни беды! Что тут такого? Ты же можешь! Я же знаю, герр штандартенфюрер Пойкерт! Тебе же все равно никто ничего не сделает. Что тут вообще сделаешь? Обещаю, ты вернешься в больницу. Все будет как раньше! Опять станешь Эрихом Блуменфельдом! Подумай, Герхарт. Мы ведь за тобой ухаживали. Разве ты не помнишь?

Рука Пойкерта спокойно держала пистолет. Он чуть наклонил голову и нахмурился.

— Помню, — ответил он и подтолкнул бумагу к брюху Ланкау, навалившемуся на стол.

— Может быть, — ответил широколицый, пытаясь подсчитать, сколько пуль осталось в магазине «сики кэндзю».

— Мы, жители Фрайбурга-им-Брайсгау… — медленно произнес Пойкерт, — Хорст Ланкау, штандартенфюрер подразделения горных стрелков, также известный как Алекс Фабер, Петер Штих, оберштурмбаннфюрер вермахта и специальных служб[31], также известный как Герман Мюллер, и Вильфрид Крёнер, оберштурмбаннфюрер вермахта, также известный как Ханс Шмидт…

— Не буду я ничего писать, — сказал Ланкау и отложил ручку.

— Я твою жену убью, если не напишешь!

— Ну и? Мне-то что?

Ланкау поерзал на стуле. Массивный стол оказался тяжелее, чем он думал. Чтобы его швырнуть, нужна нечеловеческая сила. Он сделал глубокий вдох.

— И сына тоже!

— Да? — Ланкау упрямо отшвырнул ручку подальше.

Герхарт долго его рассматривал. Рот исказила гримаса.

— Крёнера и Штиха убил я.

Пойкерт не сводил взгляда со спокойно дышавшего Ланкау, упрямство с лица ушло.

— Штиха я убил током. И Андреа тоже. И знаешь что? Людьми они всегда были жалкими. Да в конце пахли не очень хорошо.


На мгновение он замолчал. В уголках рта засохла слюна. Он полез в карман и порылся там. Загремело что-то похожее на пузырек с таблетками. Взгляд Пойкерта на мгновение стал вялым. Ланкау наблюдал за ним. Казалось, у него ломка. Как будто возникло непреодолимое желание выпить одну-две таблетки.

— Тебе плохо, Герхарт? Скажи мне! Неужели я тебе не помогу?

Ненадолго повисла тишина.

— И Крёнера я утопил, — произнес наконец Герхарт и выпрямился. — Точно так же, как ты этого козла хотел утопить. Очень медленно.

— По-моему, ты врешь!

Ланкау было не все равно. И тем не менее он беспечно откинулся на спинку стула, насколько позволяла неудобная поза. Если он одновременно поднимет стол, он сможет выбраться. Тут он был уверен.

— У меня были хорошие учителя.

На губах Ланкау, будто от гордости, заиграла улыбка. Но слова Герхарта Пойкерта были опасной правдой.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты и сам знаешь! — Вытерев уголки рта, Герхарт сплюнул на пол.

— Пить хочешь, Герхарт? У меня в кладовой отличное рейнское вино есть. Будешь?

Облизав губы, Ланкау подмигнул.

— Заткнись! — тут же прозвучал ответ.

Лежавший на полу человек издал неприятный звук, его как будто тошнило. Ни Ланкау, ни Герхарт на него не посмотрели.

— Разве не помнишь, как вы развлекали друг друга рассказами, как убивали людей? Думаю, помнишь. Я, во всяком случае, помню. И мне вы тоже угрожали!

— Чушь! Мы тебе никогда не угрожали. Ну, может быть, очень много лет назад. — Вид у Ланкау был извиняющийся. — Это все было до того, как мы поняли, что тебе можно доверять!

— Да ты врешь! — зашипел Пойкерт.

Широкое лицо неустанно за ним наблюдало. Ланкау приготовился к рывку.

До них добрался запах рвоты. Лежавший на полу мужчина застонал, еще раз рыгнул и попытался сесть.

— Убей его, Джеймс! — сдержанно произнес ссутулившийся Брайан.

Но объект его просьб был недосягаем.

— Ты был хуже всех, Ланкау! — Сумасшедший буквально излучал презрение. — Помнишь, как ты заставлял меня пить кровь животных, которых ты приносил домой с охоты?

Кипя от ярости, Пойкерт шагнул в сторону. Ланкау помнил — и приложил все усилия, чтобы не среагировать. Теперь Пойкерт стоял у него за спиной.

— А собачья моча? — вопил он. — Мое же дерьмо?

Ланкау заволновался, когда на лбу предательски выступили капли пота. Он до сих пор не сомневался, что сможет договориться с этим дурачком. В такой ситуации пот — иррациональный фактор. Разоблачительный, а контролировать его невозможно. Осторожно подняв руку, он протер лоб рукавом.

— Не помню, о чем ты говоришь. Наверное, это Штих. Он порой бывал тем еще мерзавцем.

На мгновение человек, стоявший у него за спиной, умолк. А потом Пойкерт сильно ударил его «кэндзю» по затылку. Тут же раздался выстрел. Ланкау откинул голову назад, удивляясь, что он еще жив. Звенело в ушах. Он посмотрел вбок. Пуля прошла над головой Арно фон дер Лейена. Женщина молча плакала.

Герхарт Пойкерт удивленно смотрел на пистолет. Он не нажимал на спусковой крючок.

— Я же говорил, поаккуратнее с пистолетом. Он может и просто так выстрелить.

На лбу выступил холодный пот. Ланкау затряс головой.

— Боишься его, Ланкау? Не надо!

От возбужденных криков Герхарта Пойкерта у Ланкау зазвенело в ушах.

— Ты будешь умолять меня выстрелить! Я не забыл, что ты на террасе сказал!

— Не забывай, Герхарт, Петру ты убил! Пресс для винограда ты включил!

— А тебе придется еще хуже, если ты не напишешь то, что я продиктую. Помнишь, как вы меня пугали гидроксидом натрия? Шутили, что заставите меня его выпить!

Ланкау повернулся всем телом, насколько смог. Снова выступил пот. Герхарт развернулся и пошел к Арно фон дер Лейену.

— Вставай! — приказал он пьяному, лежавшему в луже собственной рвоты.