Дом алфавита
Часть 6 из 81 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Группа крови — вторая положительная. Запомни, Брайан!
О работе татуировщика сообщили два бледных пятна в подмышке.
— Джеймс, что это значит?
— Что ты больше на него похож, поэтому с этого момента группа крови у тебя вторая положительная. У моего тоже такая была. У всех солдат СС на левой подмышке вытатуирована группа крови, а у большинства на правой есть символ СС.
Брайан замер:
— Ты с ума сошел! Нас ведь сразу раскроют!
Джеймс не отреагировал. Он взял карты пациентов с обеих коек и по очереди просмотрел их.
— Тебя зовут Арно фон дер Лейен, и ты оберфюрер. А меня — Герхарт Пойкерт. Запоминай!
Брайан с недоверием смотрел на Джеймса.
— Оберфюрер. Да, ты все правильно расслышал! — Лицо у Джеймса было серьезным. — А я штандартенфюрер! Высоко мы забрались, Брайан!
Раздевшись, они избавились от одежды тем же способом, что и от двух солдат. Через несколько секунд шум ветра от близлежащего дома дал им понять, что они миновали переезд.
— Снимай. — Джеймс указал на жетон Брайана, провисевший у него на груди больше четырех лет.
Брайан заколебался. Резким движением Джеймс сорвал с него жетон. Когда Джеймс швырнул жетоны в пустоту и закрыл окно, у Брайана засосало в животе.
— А как же платок Джилл? — Брайан показал на лоскуток с вышитым сердечком, всегда висевший на шее у Джеймса.
На это Джеймс отвечать не стал и натянул через голову больничную рубашку, снятую с покойника.
Не меняя выражения лица, Джеймс перекинул ногу через испражнения покойного и улегся на койку. Сделав глубокий вдох, он взял себя в руки, несколько секунд таращился на потолок и зашептал, не поворачивая головы:
— Ну ладно, пока все хорошо. Значит, будем лежать здесь. Никто не знает, кто мы такие, а мы рассказывать не станем. Помни: что бы ни случилось — молчи! Если хоть раз облажаешься, нам обоим крышка.
— Это, черт возьми, можно было и не говорить.
Брайан недовольно посмотрел на покрытую пятнами простыню. Когда он ложился, она казалась влажной.
— Мне больше интересно, как ты себе другое представляешь: что скажут медсестры, когда нас увидят. Мы их не обдурим, Джеймс!
— Если будешь держать язык за зубами и делать вид, что ты без сознания, они ничего не заметят, будь уверен. В этом поезде наверняка больше тысячи раненых!
— Мне кажется, здесь какие-то особые…
Услышав металлический лязг из соседнего вагона, оба замерли и закрыли глаза. Раздались шаги — кто-то прошел мимо них в соседний вагон. Сквозь сомкнутые ресницы Брайан мельком разглядел форму — затем фигура исчезла.
— Джеймс, а иголки? — тихо спросил Брайан.
Джеймс бросил взгляд через плечо. Рядом с его кроватью болтался резиновый шланг.
— Воткнуть это себе в руку ты меня не заставишь.
От выражения лица Джеймса по спине у него пробежал холодок.
Джеймс бесшумно выбрался из койки и схватил Брайана за руку. Брайан вытаращил глаза.
— Ты этого не сделаешь! — с ужасом зашипел он. — Мы понятия не имеем, что было с теми парнями. Мы сами заболеем!
По тяжелому дыханию Брайана Джеймс понял, что теперь рассуждения на эту тему уже излишни. Брайан недоверчиво пялился на иглу, глубоко вошедшую в локтевой сгиб. Резиновый шланг все крутился, а Джеймс вновь плюхнулся на место покойного соседа.
— Брайан, не надо бояться. Мы не умрем от того, что было у тех парней.
— Откуда ты знаешь? Они ведь были не ранены. Может, у них какие-нибудь кошмарные болезни.
— Ты скорее на казнь пойдешь, чем этим шансом воспользуешься?
Джеймс посмотрел на свою руку и взялся за иголку. Отвернув голову, он воткнул иглу куда попало — в глазах потемнело.
В ту же секунду распахнулась дверь в задней части вагона.
Брайан почувствовал, как предательски громко и сильно застучало его сердце, когда топот шагов смешался с голосами. Он ничего не понимал. Для него слова были лишь звуками.
И тут веселые деньки в Кембридже возникли у него перед глазами с необычайной ясностью.
В те времена Джеймс был слишком занят немецким — своей специальностью, — чтобы участвовать в общих проделках. А теперь он лежал рядом, пожиная плоды труда, и понимал, что говорят вокруг. Брайана терзали угрызения совести. Если бы он мог, он бы все свои свидания, заигрывания и прочие развлечения променял на возможность понять хоть что-нибудь.
От беспомощности Брайан решился чуть приоткрыть глаза. Несколько человек стояли поодаль возле койки, склонившись над медкартой.
Затем медсестра накрыла простыней голову лежавшего, а остальные пошли дальше. Выступивший у Брайана на волосах холодный липкий пот медленно потек вниз.
Полногрудая пожилая женщина — видимо, главная — шла первой, бросая изучающие взгляды в койки и задевая их металлические края. При виде уха Джеймса она остановилась и протиснулась между их койками.
Пробормотав пару слов, она склонилась ниже, будто собираясь Джеймса проглотить.
Снова выпрямившись, она обернулась и бросила взгляд на Брайана — тот как раз успел закрыть глаза. «Господи, пусть она пройдет мимо», — подумал он и пообещал себе больше не проявлять подобную неосторожность.
Стук каблуков растворился за его спиной. Смотрел он исподлобья, едва приподняв веки. Джеймс лежал на боку совершенно неподвижно, повернувшись к нему и закрыв глаза, и ничем себя не выдал, даже ресницы ни разу не дрогнули.
Наверное, он прав: персонал пациентов друг от друга не отличает.
По крайней мере, старшая медсестра прошла мимо, ничему не удивившись.
Но что произойдет, когда на них посмотрят более внимательно? А во время мытья? Или когда заявит о себе потребность справить малую нужду — ну или когда ему срать приспичит, в конце концов? Брайан не отважился додумать мысль до конца и тут же понял, как ужасно ему распирает живот.
Бросив взгляд на последнюю койку в вагоне, старшая медсестра громко хлопнула в ладоши и отдала приказ. Ненадолго воцарилась полная тишина.
Молча выждав несколько минут, Брайан снова приоткрыл глаза. Джеймс молча на него смотрел — все говорил взгляд.
— Ушли, — прошептал Брайан и посмотрел на ряд коек. — Что там случилось?
— Они нас на потом оставили. Другим надо больше внимания уделить.
— Ты понимаешь, что они говорят?
— Да. — Потрогав ухо, Джеймс оглядел себя. Раны на его теле, судя по всему, не слишком заметны. — Как там твои раны?
— Я не знаю.
— Так посмотри и узнай!
— Я же не могу сейчас рубашку снять.
— Давай! Надо убрать кровь, если она есть. Или они неладное заподозрят.
Брайан покосился на иглу. Он смотрел на проход и глубоко дышал, затем криво стащил рубашку через голову — она повисла на руке, из которой торчала игла.
— Ну и что там? — послышалось сбоку.
— Не очень.
И руку, и плечо не помешало бы хорошенько промыть. Царапины оказались неглубокими, а вот рана в плече шла до самой спины.
— Рукой умойся. Слюнями, а руку потом оближи. И поторопись, Брайан!
Джеймс слегка приподнялся на койке. Когда рану на плече Брайана снова скрыла рубашка, он слабо кивнул. Губами он попытался изобразить улыбку, но по глазам было видно, что на душе у него совсем другое.
— Брайан, нам придется татуировки сделать, — сказал он, — и как можно быстрее.
— А как это делается?
— Под кожу вкалывают пигмент. Мы иголкой воспользуемся.
От одной мысли Брайана затошнило.
— А пигмент?
— Думаю, можно взять грязь из-под ногтей.
Осмотр рук показал, что по крайней мере грязи им хватит.
— А мы столбняк не подхватим?
— От чего?
— От грязи из-под ногтей!
— Забудь, Брайан. Это не самая большая наша проблема.
О работе татуировщика сообщили два бледных пятна в подмышке.
— Джеймс, что это значит?
— Что ты больше на него похож, поэтому с этого момента группа крови у тебя вторая положительная. У моего тоже такая была. У всех солдат СС на левой подмышке вытатуирована группа крови, а у большинства на правой есть символ СС.
Брайан замер:
— Ты с ума сошел! Нас ведь сразу раскроют!
Джеймс не отреагировал. Он взял карты пациентов с обеих коек и по очереди просмотрел их.
— Тебя зовут Арно фон дер Лейен, и ты оберфюрер. А меня — Герхарт Пойкерт. Запоминай!
Брайан с недоверием смотрел на Джеймса.
— Оберфюрер. Да, ты все правильно расслышал! — Лицо у Джеймса было серьезным. — А я штандартенфюрер! Высоко мы забрались, Брайан!
Раздевшись, они избавились от одежды тем же способом, что и от двух солдат. Через несколько секунд шум ветра от близлежащего дома дал им понять, что они миновали переезд.
— Снимай. — Джеймс указал на жетон Брайана, провисевший у него на груди больше четырех лет.
Брайан заколебался. Резким движением Джеймс сорвал с него жетон. Когда Джеймс швырнул жетоны в пустоту и закрыл окно, у Брайана засосало в животе.
— А как же платок Джилл? — Брайан показал на лоскуток с вышитым сердечком, всегда висевший на шее у Джеймса.
На это Джеймс отвечать не стал и натянул через голову больничную рубашку, снятую с покойника.
Не меняя выражения лица, Джеймс перекинул ногу через испражнения покойного и улегся на койку. Сделав глубокий вдох, он взял себя в руки, несколько секунд таращился на потолок и зашептал, не поворачивая головы:
— Ну ладно, пока все хорошо. Значит, будем лежать здесь. Никто не знает, кто мы такие, а мы рассказывать не станем. Помни: что бы ни случилось — молчи! Если хоть раз облажаешься, нам обоим крышка.
— Это, черт возьми, можно было и не говорить.
Брайан недовольно посмотрел на покрытую пятнами простыню. Когда он ложился, она казалась влажной.
— Мне больше интересно, как ты себе другое представляешь: что скажут медсестры, когда нас увидят. Мы их не обдурим, Джеймс!
— Если будешь держать язык за зубами и делать вид, что ты без сознания, они ничего не заметят, будь уверен. В этом поезде наверняка больше тысячи раненых!
— Мне кажется, здесь какие-то особые…
Услышав металлический лязг из соседнего вагона, оба замерли и закрыли глаза. Раздались шаги — кто-то прошел мимо них в соседний вагон. Сквозь сомкнутые ресницы Брайан мельком разглядел форму — затем фигура исчезла.
— Джеймс, а иголки? — тихо спросил Брайан.
Джеймс бросил взгляд через плечо. Рядом с его кроватью болтался резиновый шланг.
— Воткнуть это себе в руку ты меня не заставишь.
От выражения лица Джеймса по спине у него пробежал холодок.
Джеймс бесшумно выбрался из койки и схватил Брайана за руку. Брайан вытаращил глаза.
— Ты этого не сделаешь! — с ужасом зашипел он. — Мы понятия не имеем, что было с теми парнями. Мы сами заболеем!
По тяжелому дыханию Брайана Джеймс понял, что теперь рассуждения на эту тему уже излишни. Брайан недоверчиво пялился на иглу, глубоко вошедшую в локтевой сгиб. Резиновый шланг все крутился, а Джеймс вновь плюхнулся на место покойного соседа.
— Брайан, не надо бояться. Мы не умрем от того, что было у тех парней.
— Откуда ты знаешь? Они ведь были не ранены. Может, у них какие-нибудь кошмарные болезни.
— Ты скорее на казнь пойдешь, чем этим шансом воспользуешься?
Джеймс посмотрел на свою руку и взялся за иголку. Отвернув голову, он воткнул иглу куда попало — в глазах потемнело.
В ту же секунду распахнулась дверь в задней части вагона.
Брайан почувствовал, как предательски громко и сильно застучало его сердце, когда топот шагов смешался с голосами. Он ничего не понимал. Для него слова были лишь звуками.
И тут веселые деньки в Кембридже возникли у него перед глазами с необычайной ясностью.
В те времена Джеймс был слишком занят немецким — своей специальностью, — чтобы участвовать в общих проделках. А теперь он лежал рядом, пожиная плоды труда, и понимал, что говорят вокруг. Брайана терзали угрызения совести. Если бы он мог, он бы все свои свидания, заигрывания и прочие развлечения променял на возможность понять хоть что-нибудь.
От беспомощности Брайан решился чуть приоткрыть глаза. Несколько человек стояли поодаль возле койки, склонившись над медкартой.
Затем медсестра накрыла простыней голову лежавшего, а остальные пошли дальше. Выступивший у Брайана на волосах холодный липкий пот медленно потек вниз.
Полногрудая пожилая женщина — видимо, главная — шла первой, бросая изучающие взгляды в койки и задевая их металлические края. При виде уха Джеймса она остановилась и протиснулась между их койками.
Пробормотав пару слов, она склонилась ниже, будто собираясь Джеймса проглотить.
Снова выпрямившись, она обернулась и бросила взгляд на Брайана — тот как раз успел закрыть глаза. «Господи, пусть она пройдет мимо», — подумал он и пообещал себе больше не проявлять подобную неосторожность.
Стук каблуков растворился за его спиной. Смотрел он исподлобья, едва приподняв веки. Джеймс лежал на боку совершенно неподвижно, повернувшись к нему и закрыв глаза, и ничем себя не выдал, даже ресницы ни разу не дрогнули.
Наверное, он прав: персонал пациентов друг от друга не отличает.
По крайней мере, старшая медсестра прошла мимо, ничему не удивившись.
Но что произойдет, когда на них посмотрят более внимательно? А во время мытья? Или когда заявит о себе потребность справить малую нужду — ну или когда ему срать приспичит, в конце концов? Брайан не отважился додумать мысль до конца и тут же понял, как ужасно ему распирает живот.
Бросив взгляд на последнюю койку в вагоне, старшая медсестра громко хлопнула в ладоши и отдала приказ. Ненадолго воцарилась полная тишина.
Молча выждав несколько минут, Брайан снова приоткрыл глаза. Джеймс молча на него смотрел — все говорил взгляд.
— Ушли, — прошептал Брайан и посмотрел на ряд коек. — Что там случилось?
— Они нас на потом оставили. Другим надо больше внимания уделить.
— Ты понимаешь, что они говорят?
— Да. — Потрогав ухо, Джеймс оглядел себя. Раны на его теле, судя по всему, не слишком заметны. — Как там твои раны?
— Я не знаю.
— Так посмотри и узнай!
— Я же не могу сейчас рубашку снять.
— Давай! Надо убрать кровь, если она есть. Или они неладное заподозрят.
Брайан покосился на иглу. Он смотрел на проход и глубоко дышал, затем криво стащил рубашку через голову — она повисла на руке, из которой торчала игла.
— Ну и что там? — послышалось сбоку.
— Не очень.
И руку, и плечо не помешало бы хорошенько промыть. Царапины оказались неглубокими, а вот рана в плече шла до самой спины.
— Рукой умойся. Слюнями, а руку потом оближи. И поторопись, Брайан!
Джеймс слегка приподнялся на койке. Когда рану на плече Брайана снова скрыла рубашка, он слабо кивнул. Губами он попытался изобразить улыбку, но по глазам было видно, что на душе у него совсем другое.
— Брайан, нам придется татуировки сделать, — сказал он, — и как можно быстрее.
— А как это делается?
— Под кожу вкалывают пигмент. Мы иголкой воспользуемся.
От одной мысли Брайана затошнило.
— А пигмент?
— Думаю, можно взять грязь из-под ногтей.
Осмотр рук показал, что по крайней мере грязи им хватит.
— А мы столбняк не подхватим?
— От чего?
— От грязи из-под ногтей!
— Забудь, Брайан. Это не самая большая наша проблема.