Долг платежом красен

Впрочем, Эля все же сняла их и, забравшись с ногами, умостилась больше у меня на коленях чем на лавочке. Шустрый парнишка принес нам плед, а через пару минут и по кружке глинтвейна, исходящего паром и волшебными ароматами.

– Хорошо, – блаженно вздохнула Эля.

Действительно хорошо. Лавочка теплая, прижавшаяся ко мне девушка мягкая и нежная, а глинтвейн, попав в организм, начал разносить по телу приятную легкость.

– Как так получилось, что ты до сих пор не научился кататься на коньках? В Африке жил?

– Не в Африке, – с улыбкой мотнул я головой. – И долгие зимы, и каток неподалеку в моем детстве были, просто начало карьеры фигуриста как-то не задалось. Генка решил провести обучение экспресс-методом. Все закончилось разбитым носом и аллергией на скользкие поверхности.

– Как ты вообще выжил с таким-то другом?

– С трудом, – снова улыбнулся я, вспоминая некоторые моменты своего детства. – Отца у меня не было, так что Баламуту приходилось отдуваться за двоих. Он ведь первым всему учился. И плавать, и на велосипеде ездить.

– Даже боюсь спросить, как прошло обучение езде на велосипеде, – с искренним сочувствием сказала Эля.

– Ничего так, правда, после этого я перестал верить Гене на слово. Он клялся, что будет бежать рядом со мной. В итоге я лишь через минуту понял, что Баламут так и остался на старте. Стоит, сволочь такая, и ухмыляется.

– И ты упал? – с беспокойством за маленького Никитку спросила Эля.

– Упал, конечно, но ничего не отбил, так что на велик у меня аллергии нет. Лучше скажи, как ты научилась так лихо гонять на коньках при беловодских-то зимах?

– Отец научил, – грустно вздохнула Эля. – Еще до того, как мы переселились в Китеж. Да и мама участвовала. Она в детстве занималась фигурным катанием.

Не самый удачный поворот разговора. Мне только знакомства с родителями не хватает. То, что они у нее есть и живут в Городе, я уже знал.

В некоторых случаях женщины и без магических способностей дадут фору любому менталисту.

– Не напрягайся ты так. Я и сама с ними редко общаюсь, не то что тебя знакомить.

Опять не тот поворот, но ей явно было нужно выговориться.

– Все так плохо?

– Не скажу, что чувствую себя брошенной, но как-то все неправильно и обидно. Мы переехали сюда, когда мне было двенадцать. Отца пригласили как специалиста по компьютерным сетям. Именно он стоял у истоков местного Интернета. Дали небольшую квартиру, но беда в том, что в Городе дешевых мест попросту нет. Отец сразу закопался в работу, а вот мама не выдержала испытания Китежем. Может, если бы нашла работу, все было бы иначе, но ты сам видел центр Города и его роскошь. Мама быстро поняла, что даже такой ценный специалист, как отец, все равно находится внизу пищевой цепочки. Папе стоило сразу увезти нас на Подол, но духу не хватило перечить маме. Она успела обзавестись подружками, причем сплошь сидевшими на шее богатых мужей. Отец из кожи вон лез, чтобы обеспечить все ее запросы, но эти самые запросы уже разрослись до такой степени, что финал семейной драмы был предрешен.

– Не сказал бы, что история такая уж уникальная, – заметил я, когда Эля замолчала, явно о чем-то вспоминая.

– Ты прав, но до того как маман ушла от папы к богатому любовнику, случилось еще кое-что. Она продала меня.

– Как? – спросил я, пребывая в шоке от услышанного.

– За деньги. В пятнадцать у меня проявился дар. Здесь, на Беловодье, это можно обнаружить по некоторым симптомам. Чтобы разбудить способности окончательно, все же пришлось заглянуть на Запределье. Важнее, что для тех, в ком опознали дар уже здесь, не существует никакой княжеской квоты. Мы сами решаем – идти к кому-то или оставаться строптивцами. Мама уговорила меня подписать контракт с князем Морозовым, мотивируя это тем, что у князей лучшая магическая школа, если не считать Академию. Там неплохая зарплата и, не менее важно, хорошая защита. Не сказала она только о том, что за склонение меня к нужному выбору ей пообещали пятьдесят тысяч золотых.

– Лихо, – заметил я, лишь бы что-то сказать. На самом деле понятия не имел, как реагировать на такой рассказ.

– Все не так страшно, как кажется, – улыбнулась Эля. – В княжеской клинике я попала под крылышко Антона Петровича. Он меня всему обучил и не давал в обиду. К тому же когда у меня закончился срок первого вассального контракта, рассказал, как отбояриться от следующего. А там все очень жестко. Пришлось понервничать, но в итоге я ушла на вольные хлеба в новую клинику учителя.

– Так уж вольные? – осторожно спросил я, особенно потому, что совершенно не хотел обидеть целителя.

Истинный маг Сермяжный очень помог нам с лечением Златки, и только благодаря его великодушию я сейчас не сижу на холопском контракте у клана Савельевых. И все же этот нюанс нужно было уточнить.

– Полностью вольные. У нас лишь трудовой договор без санкций за разрыв. Антон Петрович намучился на службе у князя, вот и не приемлет неволи в любой ее форме. Да и не нужно ему это, весь персонал клиники обожает шефа и готов пойти за ним в огонь и в воду. А ты зачем спрашиваешь: хочешь сманить меня в свою глушь? Веришь в счастье в шалаше с лопухом вместо туалетной бумаги?

– Вот только не надо поносить мою станцию. Все там есть: и унитаз, и ванная с душем.

– Ты не ответил на вопрос.

– А ты не задавай кучу вопросов одной пачкой. Никуда я тебя не сманиваю. Заставлять тебя рушить что-то в своей жизни ради меня не собираюсь, как и сам не стану бросаться в крайности. Жизнь сама расставит все по своим местам.

– Значит, расторгать контракт с почтовой службой ты не хочешь, даже имея такую возможность? – нахмурившись, спросила Эля и тут же добавила: – Злате уже не нужны особые условия, и пока можно пожить у меня в квартире, а после и вовсе переселиться хотя бы и в твой дом на Подоле.

– Мои хотелки тут не важны. Да и дело уже не только в Златке. Куда я дену стариков? Да и все эти странности с непонятными недоброжелателями тоже никуда не делись. Боюсь, что как минимум еще один сезон придется отсидеть на Туманном. Да и, если честно, нравится мне там. Сама увидишь, когда приедешь погостить.

– Ты веришь в отношения на расстоянии? – спросила Эля, быстро погасив в себе разочарование и проигнорировав мое завуалированное приглашение.

– Нет, просто я не верю в жертвенность.

– Поясни, – нахмурилась подруга.

– Поясню. Жертвенность в любви по моему глубоко личному мнению – вещь мало того что глупая, так еще и вредная. Если ты хочешь отказаться от чего-то ради любви, не делай это для другого. Делай для себя и только когда понимаешь, что радости от перемен будет больше, чем разочарований. Иначе со временем это выльется в ненависть, и полезут фразочки типа: «Я ради тебя… а ты…» Вполне может быть, к весне мне удастся утрясти все непонятки, найти для себя в Китеже выгодное дело, а также надежно пристроить на внешке стариков. Тогда, вполне может быть, откуплюсь от почтовой службы и осяду здесь. Но ты должна понимать, что сделаю я это ради себя, ради своего счастья и своего желания сделать счастливой тебя. Поэтому и не зову на станцию. Такое решение ты, если и примешь, то только самостоятельно и без давления извне. Не для меня, а для себя.

– Чтобы потом я не могла тебя упрекнуть? – как рассерженный ежик фыркнула Эля.

– А что плохого в том, когда паре не в чем друг друга упрекнуть? – по-доброму улыбнулся я – Не лучше ли, когда все честно и открыто?


– А мы пара? – явно намекая на нечто более глубокое, спросила Эля.

– После того, что мы вытворяли вчера ночью, вопрос звучит даже как-то обидно.

Эля прижалась ко мне плотнее и вздохнула:

– Ну почему с тобой все так сложно?

– А с кем просто? – спросил я, уловив выплеск странных эмоций с примесью сожаления и разочарования.

– Да практически со всеми, – решила отшутиться моя подруга. – Это ты у меня такой уникальный. Куда ни пойдешь, везде найдешь неприятности.

К счастью, ее слова не оказались пророческими. Этот день мы провели к взаимному удовольствию. К вечеру даже решились посетить Город. Эля жаловалась, что давно не была в любимом ночном клубе и давно пора познакомить меня с ее подружками, коль уж я не хочу встречаться с ее родителями.

Подружки – это действительно менее пугающая перспектива.

Пообедав в ресторанчике неподалеку от катка, мы взяли такси и, заскочив домой для переодевания, поехали в Город. Место, где обычно отдыхала Эля с подружками, мне не особо понравилось. Нет, там все было на уровне, но, если не кривить душой, дамы уже выросли из такой тусовки, что уж говорить обо мне.

Встреча подружек была довольно громкой. Примерно так ведут себя молодые мамочки, которым удалось вырваться из семейной паутины и уйди в дикий отрыв на одну ночь. Да, благодаря магической пластике и тонизирующим амулетам выглядела троица – Маша, Стеша и Даша – достаточно молодо, но я уже научился считать года местных по глазам и насчитал там как минимум по тридцатнику, если не больше. Да и ментальные всплески чуток перезревших девушек выдавали напряжение, с которым они накачивали себя бесшабашностью. И поддерживание такого режима явно требовало от них моральных усилий и подпитки алкоголем.

В общем, вечер обещает быть нескучным и, что самое неприятное, проблемным.

То, что наряды и Эли, и ее подруг, на первый взгляд казавшиеся модными и молодежными, такими не очень-то являются, стало понятно, едва мы вошли в ночной клуб с названием «Василиск». То-то охранник на входе так косо смотрел на девушек. Даже я удостоился более милостивого взгляда. Но тут как раз все понятно – «папики» в таких заведениях всегда желанные гости.

Внутри меня ждал еще один шок из тех, на которые так щедр Китеж. Понятно, что у подобных мест имеется дресс-код и он сильно отличается от того, что носят на улице, но не до такой же степени. Если честно, то скудно прикрывающие наготу наряды тусовщиков и одеждой назвать сложно. Это было похоже на звериный мех. Я даже подумал о магических мутациях, но Эля быстро пояснила, что это просто наносимый спреем слой псевдошерсти. В общем, полупрозрачной одеждой молодежь прикрывала только самые срамные места, а все не очень срамное покрывал мех.

На своих спутниц я грешил зря, потому что едва они сбросили в гардеробной куцые шубки, то стало понятно, что и там много чего пушистого имеется. Больше всего «обросла» брюнетка Степанида, она же Стеша.

Заметив мой взгляд на довольно густую шерстку бурого цвета с чуть более темными пятнами, которая покрывала ее живот, частично грудь и спину, девушка горделиво вскинула голову и ошарашила меня заявлением:

– Это самый модный сейчас «фер». Называется «лесная кикимора».

Как говорится – без комментариев. На Земле мало кто из девушек станет отождествлять себя с кикиморой, но тут и традиции другие, и фольклор наверняка неземной.

И все же я осторожно поинтересовался:

– Стеша, а вы когда-нибудь видели беловодскую кикимору хотя бы на фото?

– Нет, – беззаботно ответила девушка, – но окрас миленький.

Задумываться над подоплекой моего вопроса она не стала и упорхнула к барной стойке.

– А что не так с кикиморой? – взяв меня под руку, поинтересовалась Эля.

Она в отличие от подруг обрастать мехом не захотела и радовала мой взгляд пусть полупрозрачным и куцым, но вполне привычным платьицем.

– Кикимора совершенно больная на голову, мерзкая тварь. К тому же воняет так, что не продохнуть. А еще имеет неприятную привычку кидаться своими какашками.

– Почти как Стеша, она тоже любит кого-нибудь обгадить, – прыснула Эля.

– Ага, только гуано у кикиморы такое твердое и метает она его так сильно, что пробивает доску-двадцатку.

– Бедная, – удивила меня жалостливым вздохом Эля.

– Это еще почему?

– Ей же таким твердым больно испражняться.

Понятно, в ней проснулся медик, но, если честно, после близкого знакомства с кикиморой у меня что-то не получалось пожалеть бедное животное.

– Уверен, мудрая мать-природа позаботилась о подобном нюансе, – успокоил я подругу и повел к столику, который уже оккупировали Маша и Даша.

Стеша о чем-то договорилась с барменом и тоже присоединилась к нам.

Дальше была какая-то девичья болтовня, к которой я особо не прислушивался. Больше меня интересовало то, что происходило на танцполе. И это было очень приятное зрелище. В мельтешении разноцветных огней тела танцующих девушек казались нагими. А когда из тени на свет попадали отдельные части тела, покрытые мехом, становилось еще приятнее. Я даже немного возбудился.

В который раз убеждаюсь, что все женщины поголовно обладают зачатками ментальной магии. Не успел я насладиться прекрасными видами, как тут же ощутил прижавшуюся ко мне Элю. Она явно почуяла неладное и вынырнула из разговора с подругами, чтобы отвлечь мое внимание.

– Что, нравится? – промурлыкала Эльвира, пыхнув искорками равности и раздражения.

– Да, – честно признался я. – Почему это нормальному мужику не должны нравиться подобные виды. Тебе стоило беспокоиться, если бы я остался к ним безразличен. Вот это была бы проблема.

– Ладно, – промурлыкала подозрительно повеселевшая Эля. – Тогда смотри дальше.