Дочь торговца шелком
Часть 6 из 67 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Они уехали из Хюэ в Ханой ярким солнечным днем. Небо было ясным, со стороны Китая дул ветерок, принося прохладу. Николь взглянула на утренние ледяные воды Ароматной реки, делившей Хюэ надвое, и поняла, как сильно будет тосковать по их дому, что стоял в окружении деревьев на южном берегу.
В Ханое она не могла любоваться рекой, но на легком ветру здесь покачивались листья бенгальского фикуса и цветущие ветви плюмерии. Дождь прошел, солнце залило лучами садовую лужайку, рядом с дверью дремали павлины. Николь сбежала по лестнице вниз и увидела Лизу, которая по привычке зажигала в пять утра котел. Сегодня тот оживал с неохотой, в комнате стоял дым. Лиза откинула с глаз волосы, оставляя на лице следы сажи, и присела на колени.
– Черт бы побрал этого ворчуна!
– Ты про отца? – засмеялась Николь.
– Конечно нет! – Лиза выпрямилась и потерла спину. – Я про это проклятое чудище!
– Выбирай слова, – сказала Николь, открывая дверцу и выпуская дым.
– А ты что так рано вскочила, мой цветочек?
– Не могла уснуть.
Лиза переключилась на котел, и вскоре по комнате пошло тепло.
Кухарка встала, уперев руки в бедра.
– С этим покончено, поставлю кофе, – с легким раздражением проговорила она. – Итак, какие новости?
Николь пожала плечами. Ей хотелось плакать всякий раз, как она думала о несправедливом решении отца.
– Мне отдали старый магазин шелка, вот и все.
Лиза что-то буркнула себе под нос, потом широкими, размашистыми движениями протерла стол.
– Что ж, думаю, всем надо с чего-то начинать. Садись.
Николь выдвинула стул.
– Только не Сильвии. Ей все преподнесли на блюдечке. Она знает о шелке куда меньше меня. Почему папа так несправедлив?
Лиза надула щеки и завела за уши выбившиеся пряди волос.
– Есть некоторые вещи… Не знаю, но после смерти вашей мамы…
– Он винит меня, да? – перебила ее Николь.
– Больше нет.
– Но раньше винил?
Лиза замешкалась, будто была не готова раскрыть секреты.
– Дорогая моя, все случилось так давно. Не лучше ли смотреть в будущее? Докажи ему, что ты можешь добиться успеха.
– Я была в старом магазине.
Лиза резко выдохнула.
– Что такое?
– Поговаривают, что в старом квартале взорвалась бомба. Надеюсь, там безопасно.
– Вьетминь так близко подошел к Ханою?
– Может, и нет. Знаешь, это всего лишь слухи.
На секунду повисла тишина.
– Размять тебе плечи?
Когда Николь кивнула, Лиза встала у нее за спиной и принялась массировать напряженные мышцы.
– Только от тебя зависит, сможешь ли ты вдохнуть жизнь в тот магазин.
– Похоже, что так. Мне там понравилось.
Руки Лизы замерли, и Николь повернулась посмотреть на кухарку. Что-то мелькнуло на ее лице, а глаза увлажнились.
– Я всегда очень любила тебя, малышка. – Лиза снова замолчала. – Знаю, что иногда было непросто.
Слезы подступили к горлу Николь. Лиза вздохнула:
– Мне кажется, порой отец не может справиться с чувством вины и вымещает все на тебе.
– А с чего ему испытывать вину?
Лиза покачала головой:
– Николь, не суди сестру строго. Она тоже много страдала. Пусть тебя не обманет ее внешнее спокойствие… Я сделала все, что в моих силах.
– Случившееся в Хюэ не твоя вина.
– Нужно искать во всем положительные стороны, милая. Иди сюда.
Лиза распахнула объятия, и Николь подошла к ней. От прикосновения теплых рук она не сдержала слез. Кухарка похлопала ее по спине, а когда Николь отстранилась, та улыбнулась:
– Так-то лучше. Еще никому не вредило выплакаться от души. Все не так плохо.
– Правда?
– Ты ведь знаешь, что все может обернуться к лучшему.
* * *
Спальня Сильвии была выкрашена в самый бледный оттенок желтого, на полу лежали белые коврики, светлые парчовые шторы закрывали окна. Вечером Николь постучалась в комнату сестры, зашла внутрь и села на атласные простыни.
Легкий ветерок принес со стороны сада едкий запах дыма и аромат скошенной травы, и Николь чихнула. Комнату заливал свет закатного солнца, а тишину прерывал лишь шелест ветвей, трущихся о стену дома. Одетая в белую шелковую пижаму, Сильвия пригладила длинные каштановые волосы, свою гордость. Отращивала она их не один год, и теперь они доходили до талии и прекрасно выглядели. Устроившись у окна, сестра взялась за записи в своем блокноте, а Николь обвела взглядом комнату – аккуратные ряды книг на стеллаже, украшенную расписными стеклами полку над кроватью, желтые и белые розы на тумбочке. Девушка развернула ириску и бросила ее в рот. Все в спальне Сильвии находилось на своих местах. Те, кто дорожил жизнью, предпочитали здесь ничего не трогать.
– Вчера я пила чай с Марком Дженсоном, – сказала Николь. – В отеле. Там были офицеры и живая музыка.
– Я пытаюсь сосредоточиться.
– Мне нравится Марк. У него потрясающие глаза, правда? Такие яркие!
Сильвия склонила голову набок и помедлила.
– А он не староват для тебя? – наконец спросила она.
Николь уставилась в потолок. Был ли Марк слишком взрослым? Она снова взглянула на Сильвию.
– Что ты там пишешь?
– Николь, тебе что, скучно? – Сильвия захлопнула блокнот в кожаном переплете и посмотрела на свои ногти.
Николь завидовала идеальному маникюру сестры, каждый ноготок идеально повторял форму другого. У нее самой ногти слоились, а ведь скоро летний бал, и не помешает привести руки в порядок.
– Что ты наденешь на бал? – спросила Николь.
– Это секрет.
Она решила дождаться, когда сестра уйдет, и обыскать комнату.
– Знаю, о чем ты думаешь. Платья здесь нет!
– С каких пор ты читаешь мысли? – рассмеялась Николь.
Сильвия покачала головой и устремила на сестру сверкающие, как зеркала, ореховые глаза.
– У тебя все на лбу написано. Прочесть несложно.
Сильвия была полной противоположностью Николь. Как же сестры различались! Мысли и чувства Сильвии всегда оставались загадкой.
– Тебе никогда не хотелось выбежать на улицу и танцевать голышом под звездами? – вдруг спросила Николь.
Сильвия засмеялась:
– А тебе хотелось?
Николь молча уставилась на сестру. Почему она всегда такая спокойная? Казалось, Сильвию ни капли не заботит несправедливость отца, а вот Николь лишь об этом и думала.
– Скажи, почему папа отдал тебе весь бизнес?
В Ханое она не могла любоваться рекой, но на легком ветру здесь покачивались листья бенгальского фикуса и цветущие ветви плюмерии. Дождь прошел, солнце залило лучами садовую лужайку, рядом с дверью дремали павлины. Николь сбежала по лестнице вниз и увидела Лизу, которая по привычке зажигала в пять утра котел. Сегодня тот оживал с неохотой, в комнате стоял дым. Лиза откинула с глаз волосы, оставляя на лице следы сажи, и присела на колени.
– Черт бы побрал этого ворчуна!
– Ты про отца? – засмеялась Николь.
– Конечно нет! – Лиза выпрямилась и потерла спину. – Я про это проклятое чудище!
– Выбирай слова, – сказала Николь, открывая дверцу и выпуская дым.
– А ты что так рано вскочила, мой цветочек?
– Не могла уснуть.
Лиза переключилась на котел, и вскоре по комнате пошло тепло.
Кухарка встала, уперев руки в бедра.
– С этим покончено, поставлю кофе, – с легким раздражением проговорила она. – Итак, какие новости?
Николь пожала плечами. Ей хотелось плакать всякий раз, как она думала о несправедливом решении отца.
– Мне отдали старый магазин шелка, вот и все.
Лиза что-то буркнула себе под нос, потом широкими, размашистыми движениями протерла стол.
– Что ж, думаю, всем надо с чего-то начинать. Садись.
Николь выдвинула стул.
– Только не Сильвии. Ей все преподнесли на блюдечке. Она знает о шелке куда меньше меня. Почему папа так несправедлив?
Лиза надула щеки и завела за уши выбившиеся пряди волос.
– Есть некоторые вещи… Не знаю, но после смерти вашей мамы…
– Он винит меня, да? – перебила ее Николь.
– Больше нет.
– Но раньше винил?
Лиза замешкалась, будто была не готова раскрыть секреты.
– Дорогая моя, все случилось так давно. Не лучше ли смотреть в будущее? Докажи ему, что ты можешь добиться успеха.
– Я была в старом магазине.
Лиза резко выдохнула.
– Что такое?
– Поговаривают, что в старом квартале взорвалась бомба. Надеюсь, там безопасно.
– Вьетминь так близко подошел к Ханою?
– Может, и нет. Знаешь, это всего лишь слухи.
На секунду повисла тишина.
– Размять тебе плечи?
Когда Николь кивнула, Лиза встала у нее за спиной и принялась массировать напряженные мышцы.
– Только от тебя зависит, сможешь ли ты вдохнуть жизнь в тот магазин.
– Похоже, что так. Мне там понравилось.
Руки Лизы замерли, и Николь повернулась посмотреть на кухарку. Что-то мелькнуло на ее лице, а глаза увлажнились.
– Я всегда очень любила тебя, малышка. – Лиза снова замолчала. – Знаю, что иногда было непросто.
Слезы подступили к горлу Николь. Лиза вздохнула:
– Мне кажется, порой отец не может справиться с чувством вины и вымещает все на тебе.
– А с чего ему испытывать вину?
Лиза покачала головой:
– Николь, не суди сестру строго. Она тоже много страдала. Пусть тебя не обманет ее внешнее спокойствие… Я сделала все, что в моих силах.
– Случившееся в Хюэ не твоя вина.
– Нужно искать во всем положительные стороны, милая. Иди сюда.
Лиза распахнула объятия, и Николь подошла к ней. От прикосновения теплых рук она не сдержала слез. Кухарка похлопала ее по спине, а когда Николь отстранилась, та улыбнулась:
– Так-то лучше. Еще никому не вредило выплакаться от души. Все не так плохо.
– Правда?
– Ты ведь знаешь, что все может обернуться к лучшему.
* * *
Спальня Сильвии была выкрашена в самый бледный оттенок желтого, на полу лежали белые коврики, светлые парчовые шторы закрывали окна. Вечером Николь постучалась в комнату сестры, зашла внутрь и села на атласные простыни.
Легкий ветерок принес со стороны сада едкий запах дыма и аромат скошенной травы, и Николь чихнула. Комнату заливал свет закатного солнца, а тишину прерывал лишь шелест ветвей, трущихся о стену дома. Одетая в белую шелковую пижаму, Сильвия пригладила длинные каштановые волосы, свою гордость. Отращивала она их не один год, и теперь они доходили до талии и прекрасно выглядели. Устроившись у окна, сестра взялась за записи в своем блокноте, а Николь обвела взглядом комнату – аккуратные ряды книг на стеллаже, украшенную расписными стеклами полку над кроватью, желтые и белые розы на тумбочке. Девушка развернула ириску и бросила ее в рот. Все в спальне Сильвии находилось на своих местах. Те, кто дорожил жизнью, предпочитали здесь ничего не трогать.
– Вчера я пила чай с Марком Дженсоном, – сказала Николь. – В отеле. Там были офицеры и живая музыка.
– Я пытаюсь сосредоточиться.
– Мне нравится Марк. У него потрясающие глаза, правда? Такие яркие!
Сильвия склонила голову набок и помедлила.
– А он не староват для тебя? – наконец спросила она.
Николь уставилась в потолок. Был ли Марк слишком взрослым? Она снова взглянула на Сильвию.
– Что ты там пишешь?
– Николь, тебе что, скучно? – Сильвия захлопнула блокнот в кожаном переплете и посмотрела на свои ногти.
Николь завидовала идеальному маникюру сестры, каждый ноготок идеально повторял форму другого. У нее самой ногти слоились, а ведь скоро летний бал, и не помешает привести руки в порядок.
– Что ты наденешь на бал? – спросила Николь.
– Это секрет.
Она решила дождаться, когда сестра уйдет, и обыскать комнату.
– Знаю, о чем ты думаешь. Платья здесь нет!
– С каких пор ты читаешь мысли? – рассмеялась Николь.
Сильвия покачала головой и устремила на сестру сверкающие, как зеркала, ореховые глаза.
– У тебя все на лбу написано. Прочесть несложно.
Сильвия была полной противоположностью Николь. Как же сестры различались! Мысли и чувства Сильвии всегда оставались загадкой.
– Тебе никогда не хотелось выбежать на улицу и танцевать голышом под звездами? – вдруг спросила Николь.
Сильвия засмеялась:
– А тебе хотелось?
Николь молча уставилась на сестру. Почему она всегда такая спокойная? Казалось, Сильвию ни капли не заботит несправедливость отца, а вот Николь лишь об этом и думала.
– Скажи, почему папа отдал тебе весь бизнес?