Дочь палача
Часть 28 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он встал и направился к двери, однако Лехнер захлопнул ее на замок.
— Думаю, вышло недоразумение. Мартин Хойбер, тебя подозревают в том, что ты со своими людьми поджег склад.
У Хойбера побагровело лицо. Он ударил по столу тяжелой ладонью.
— Вы сами знаете, что это неправда!
— Нет смысла отпираться, несколько шонгауских плотогонов видели тебя и твоих людей.
Иоганн Лехнер лгал, не моргнув и глазом. Он напряженно ждал, как отреагирует Мартин.
Тот глубоко вздохнул, потом сел обратно за стол, скрестил руки на могучей груди и замолчал.
Лехнер не унимался:
— А иначе что же вы там забыли вечером? Груз вы доставили еще в полдень. Когда склад загорелся, вы тут же оказались на месте; значит, прямо перед этим вы околачивались где-то поблизости.
Бригадир продолжал молчать. Лехнер вернулся к двери и взялся за ручку.
— Ну ладно. Поглядим, как ты под пытками помолчишь, — сказал он, открывая дверь. — Я сегодня же отправлю тебя в тюрьму, с палачом ты уже познакомился на пристанях… Он с радостью разломает тебе несколько костей.
Лехнер видел по лицу Мартина, что тот напряженно думает. Вот Хойбер прикусил губу — и наконец выпалил:
— Да, это мы были! Но мы не собирались поджигать склад. Там ведь и наши товары были!
Секретарь снова повернулся к столу:
— Ну? И что же вы собирались?
— Шонгауским плотогонам задать трепку, вот что мы собирались! В «Звезде» ваш Йозеф Гриммер одного нашего так отделал, что тот никогда больше работать не сможет. Мы хотели им показать, что впредь у них такой номер уже не пройдет, но Бог свидетель, мы не поджигали склад! Клянусь!
В глазах его читался страх. Лехнера переполняло чувство удовлетворенности. Он хоть и подозревал кое-что, однако даже предположить не мог, что Мартин окажется столь сговорчивым.
— Хойбер, дело твое дрянь, — продолжил он. — Есть что-нибудь, что может тебя оправдать?
Бригадир ненадолго задумался, а потом кивнул.
— А как же, есть кое-что. Когда мы были у пристаней, там мы увидели, как убегали несколько человек, четверо или пятеро. Мы думали, это кто-то из ваших. Потом загорелся склад.
Судебный секретарь сокрушенно покачал головой, словно отец, безмерно разочарованный в сыне:
— И что же ты сразу нам об этом не сказал? Сберег бы себя от массы неудобств.
— Но тогда вы узнали бы, что мы были там с самого начала, — вздохнул Хойбер. — Тем более я и в самом деле до сих пор полагал, что это кто-то из ваших. Они ж и выглядели как стражники!
— Как стражники?
Наглец из Аугсбурга стал словоохотлив:
— Во всяком случае, похожи. Там уже сумерки сгустились, и они далеко были. Я увидел не особо много. Теперь думаю, что это, скорее, были солдаты.
Лехнер посмотрел на него неуверенно.
— Солдаты…
— Да, одежда яркая, высокие сапоги, шляпы… У одного или двоих вроде даже сабли висели. Я… я не совсем уверен.
— Но, Хойбер, надо быть уверенным. — Секретарь снова направился к двери. — Тебе следует вспомнить точно, иначе нам придется помочь. Даю тебе еще одну ночь на раздумья. Завтра я вернусь с пером и пергаментом, и мы все запишем. Если и тогда будут неясности, мы их быстро устраним. Палачу как раз нечем заняться.
С этими словами Лехнер захлопнул за собой дверь и оставил бригадира думать в одиночестве. Он усмехнулся. Увидим, что ему еще вспомнится за эту ночь. Пусть Хойбер и неповинен в поджоге склада, все равно его признание дорогого стоит. Бригадир Фуггеров — зачинщик драки с шонгаускими плотогонами!.. Во время следующих переговоров аугсбургцам придется поубавить свои запросы. Возможно, удастся даже на этом основании повысить плату за хранение товаров из Аугсбурга. Строительство склада все-таки обойдется в приличную сумму. Все шло превосходно. Теперь только нужно, чтобы знахарка призналась, и все встанет на свои места. Врач Фронвизер сказал, что завтра, самое позднее послезавтра она придет в себя.
Нужно лишь потерпеть.
Дом Шреефоглей располагался на Крестьянской улице в районе главных ворот недалеко от замка. Дома здесь принадлежали аристократам. Это были роскошные трехэтажные строения с резными балконами и росписью на фасадах. Пахло заметно лучше, в основном благодаря тому, что зловонные кожевенные мастерские находились далеко у реки. Служанки вытряхивали с балюстрад покрывала, торговцы сгружали кухаркам у дверей приправы, копчености и ощипанных гусей. Симон взялся за медное кольцо и постучал в высокую дверь. Почти сразу послышались шаги. Ему открыла служанка и проводила его в вестибюль. Некоторое время спустя по широкой винтовой лестнице к нему спустился Якоб Шреефогль. С тревогой взглянув на Симона, он спросил:
— Какие-то новости насчет Клары? Жене еще нездоровится, и она в постели. Не хочу ее зря тревожить.
Симон покачал головой.
— Сегодня утром мы ходили к дороге на Хоэнфурх. На строительной площадке камня на камне не осталось.
Шреефогль вздохнул.
— Это я уже знаю. — Он указал Симону на стул в вестибюле, а сам уселся в мягкое кресло, взял пряник из миски и принялся задумчиво жевать. — Кто только сотворил такое? Не сомневаюсь, конечно, в совете были разногласия насчет строительства. Но чтобы из-за этого разрушать всю больницу…
Симон решил говорить с ним прямо.
— Правда, что на том участке вы уже запланировали поставить новую печь, прежде чем ваш отец передал его церкви? — спросил он.
Якоб Шреефогль наморщил лоб и отложил пряник обратно в миску.
— Я ведь уже рассказывал вам. После нашей ссоры отец, не откладывая, исправил завещание, и мне пришлось похоронить все свои планы.
— А потом и отца.
Аристократ поднял брови:
— Вы это к чему, Фронвизер?
— Вы могли бы убедить отца снова изменить завещание, но с его смертью утратили такую возможность. Теперь земля принадлежит церкви. И чтобы получить ее назад, вам придется купить ее.
Шреефогль рассмеялся.
— Я понял, — сказал он. — Вы подозреваете меня в том, что я решил срывать строительство до тех пор, пока церковь сама не сдастся и не вернет мне участок. Однако при этом вы забываете, что в совете я всегда соглашался на строительство там больницы.
— Только не на том участке, который столь много для вас значит, — перебил его Симон.
Тот пожал плечами.
— Я уже веду переговоры насчет покупки нового участка. Вторую печь привезут, просто на другое место. И вырубка у дороги была для меня не настолько важна, чтобы ради нее рисковать честью.
Симон взглянул прямо в глаза Шреефоглю. В них не угадывалось ни тени лжи.
— Кто же, если не вы, мог преследовать личные интересы, разрушая больницу? — спросил он наконец.
Шреефогль улыбнулся.
— Половина совета была против строительства. Хольцхофер, Пюхнер, Августин, и возглавляет всех сам бургомистр Карл Земер… — Затем он резко посерьезнел. — При этом я, разумеется, никого из них заподозрить не посмел бы.
Аристократ встал и принялся ходить из угла в угол.
— Я вас не понимаю, Фронвизер, — сказал он. — Моя Клара исчезла, два ребенка убиты, склад сгорел, а вы расспрашиваете меня о каком-то погроме на стройке! К чему это?
— Сегодня утром мы у больницы видели кое-кого.
— Кого же?
— Дьявола.
Шреефогль закашлялся, а Симон продолжил:
— Во всяком случае, того человека, которого здешние жители называют дьяволом, — сказал он. — Предположительно солдат, хромает. Тот самый, который похитил вашу Клару и который несколько дней назад вместе с другими солдатами объявился в трактире Земера. И который встречался на втором этаже с каким-то важным человеком.
Шреефогль снова сел.
— Откуда вам известно, что он виделся с кем-то в трактире? — спросил он.
— Служанка рассказала, — кратко ответил Симон. — А бургомистр Земер об этом и слушать не пожелал.
Шреефогль кивнул.
— И с чего же вы решили, что человек тот был кем-то важным?
Симон пожал плечами.
— Солдат для чего-нибудь нанимают, такая у них работа. А чтобы оплатить услуги четверых наемников, нужно немало денег. Вопрос только в том, для чего их наняли… — Он наклонился поближе к Шреефоглю и тихо спросил: — Где вы были в прошлую пятницу?
Якоб спокойно выдержал взгляд лекаря.
— Вы заблуждаетесь, если считаете, будто я как-то причастен к этому, — прошипел он. — Они мою дочь похитили, не забывайте.
— Где вы были?
Аристократ откинулся в кресле и, казалось, задумался.
— Я отправлялся в цех, — сказал он наконец. — Там забилась труба, и мы до поздней ночи пытались ее прочистить. Можете, если хотите, спросить рабочих.
— Думаю, вышло недоразумение. Мартин Хойбер, тебя подозревают в том, что ты со своими людьми поджег склад.
У Хойбера побагровело лицо. Он ударил по столу тяжелой ладонью.
— Вы сами знаете, что это неправда!
— Нет смысла отпираться, несколько шонгауских плотогонов видели тебя и твоих людей.
Иоганн Лехнер лгал, не моргнув и глазом. Он напряженно ждал, как отреагирует Мартин.
Тот глубоко вздохнул, потом сел обратно за стол, скрестил руки на могучей груди и замолчал.
Лехнер не унимался:
— А иначе что же вы там забыли вечером? Груз вы доставили еще в полдень. Когда склад загорелся, вы тут же оказались на месте; значит, прямо перед этим вы околачивались где-то поблизости.
Бригадир продолжал молчать. Лехнер вернулся к двери и взялся за ручку.
— Ну ладно. Поглядим, как ты под пытками помолчишь, — сказал он, открывая дверь. — Я сегодня же отправлю тебя в тюрьму, с палачом ты уже познакомился на пристанях… Он с радостью разломает тебе несколько костей.
Лехнер видел по лицу Мартина, что тот напряженно думает. Вот Хойбер прикусил губу — и наконец выпалил:
— Да, это мы были! Но мы не собирались поджигать склад. Там ведь и наши товары были!
Секретарь снова повернулся к столу:
— Ну? И что же вы собирались?
— Шонгауским плотогонам задать трепку, вот что мы собирались! В «Звезде» ваш Йозеф Гриммер одного нашего так отделал, что тот никогда больше работать не сможет. Мы хотели им показать, что впредь у них такой номер уже не пройдет, но Бог свидетель, мы не поджигали склад! Клянусь!
В глазах его читался страх. Лехнера переполняло чувство удовлетворенности. Он хоть и подозревал кое-что, однако даже предположить не мог, что Мартин окажется столь сговорчивым.
— Хойбер, дело твое дрянь, — продолжил он. — Есть что-нибудь, что может тебя оправдать?
Бригадир ненадолго задумался, а потом кивнул.
— А как же, есть кое-что. Когда мы были у пристаней, там мы увидели, как убегали несколько человек, четверо или пятеро. Мы думали, это кто-то из ваших. Потом загорелся склад.
Судебный секретарь сокрушенно покачал головой, словно отец, безмерно разочарованный в сыне:
— И что же ты сразу нам об этом не сказал? Сберег бы себя от массы неудобств.
— Но тогда вы узнали бы, что мы были там с самого начала, — вздохнул Хойбер. — Тем более я и в самом деле до сих пор полагал, что это кто-то из ваших. Они ж и выглядели как стражники!
— Как стражники?
Наглец из Аугсбурга стал словоохотлив:
— Во всяком случае, похожи. Там уже сумерки сгустились, и они далеко были. Я увидел не особо много. Теперь думаю, что это, скорее, были солдаты.
Лехнер посмотрел на него неуверенно.
— Солдаты…
— Да, одежда яркая, высокие сапоги, шляпы… У одного или двоих вроде даже сабли висели. Я… я не совсем уверен.
— Но, Хойбер, надо быть уверенным. — Секретарь снова направился к двери. — Тебе следует вспомнить точно, иначе нам придется помочь. Даю тебе еще одну ночь на раздумья. Завтра я вернусь с пером и пергаментом, и мы все запишем. Если и тогда будут неясности, мы их быстро устраним. Палачу как раз нечем заняться.
С этими словами Лехнер захлопнул за собой дверь и оставил бригадира думать в одиночестве. Он усмехнулся. Увидим, что ему еще вспомнится за эту ночь. Пусть Хойбер и неповинен в поджоге склада, все равно его признание дорогого стоит. Бригадир Фуггеров — зачинщик драки с шонгаускими плотогонами!.. Во время следующих переговоров аугсбургцам придется поубавить свои запросы. Возможно, удастся даже на этом основании повысить плату за хранение товаров из Аугсбурга. Строительство склада все-таки обойдется в приличную сумму. Все шло превосходно. Теперь только нужно, чтобы знахарка призналась, и все встанет на свои места. Врач Фронвизер сказал, что завтра, самое позднее послезавтра она придет в себя.
Нужно лишь потерпеть.
Дом Шреефоглей располагался на Крестьянской улице в районе главных ворот недалеко от замка. Дома здесь принадлежали аристократам. Это были роскошные трехэтажные строения с резными балконами и росписью на фасадах. Пахло заметно лучше, в основном благодаря тому, что зловонные кожевенные мастерские находились далеко у реки. Служанки вытряхивали с балюстрад покрывала, торговцы сгружали кухаркам у дверей приправы, копчености и ощипанных гусей. Симон взялся за медное кольцо и постучал в высокую дверь. Почти сразу послышались шаги. Ему открыла служанка и проводила его в вестибюль. Некоторое время спустя по широкой винтовой лестнице к нему спустился Якоб Шреефогль. С тревогой взглянув на Симона, он спросил:
— Какие-то новости насчет Клары? Жене еще нездоровится, и она в постели. Не хочу ее зря тревожить.
Симон покачал головой.
— Сегодня утром мы ходили к дороге на Хоэнфурх. На строительной площадке камня на камне не осталось.
Шреефогль вздохнул.
— Это я уже знаю. — Он указал Симону на стул в вестибюле, а сам уселся в мягкое кресло, взял пряник из миски и принялся задумчиво жевать. — Кто только сотворил такое? Не сомневаюсь, конечно, в совете были разногласия насчет строительства. Но чтобы из-за этого разрушать всю больницу…
Симон решил говорить с ним прямо.
— Правда, что на том участке вы уже запланировали поставить новую печь, прежде чем ваш отец передал его церкви? — спросил он.
Якоб Шреефогль наморщил лоб и отложил пряник обратно в миску.
— Я ведь уже рассказывал вам. После нашей ссоры отец, не откладывая, исправил завещание, и мне пришлось похоронить все свои планы.
— А потом и отца.
Аристократ поднял брови:
— Вы это к чему, Фронвизер?
— Вы могли бы убедить отца снова изменить завещание, но с его смертью утратили такую возможность. Теперь земля принадлежит церкви. И чтобы получить ее назад, вам придется купить ее.
Шреефогль рассмеялся.
— Я понял, — сказал он. — Вы подозреваете меня в том, что я решил срывать строительство до тех пор, пока церковь сама не сдастся и не вернет мне участок. Однако при этом вы забываете, что в совете я всегда соглашался на строительство там больницы.
— Только не на том участке, который столь много для вас значит, — перебил его Симон.
Тот пожал плечами.
— Я уже веду переговоры насчет покупки нового участка. Вторую печь привезут, просто на другое место. И вырубка у дороги была для меня не настолько важна, чтобы ради нее рисковать честью.
Симон взглянул прямо в глаза Шреефоглю. В них не угадывалось ни тени лжи.
— Кто же, если не вы, мог преследовать личные интересы, разрушая больницу? — спросил он наконец.
Шреефогль улыбнулся.
— Половина совета была против строительства. Хольцхофер, Пюхнер, Августин, и возглавляет всех сам бургомистр Карл Земер… — Затем он резко посерьезнел. — При этом я, разумеется, никого из них заподозрить не посмел бы.
Аристократ встал и принялся ходить из угла в угол.
— Я вас не понимаю, Фронвизер, — сказал он. — Моя Клара исчезла, два ребенка убиты, склад сгорел, а вы расспрашиваете меня о каком-то погроме на стройке! К чему это?
— Сегодня утром мы у больницы видели кое-кого.
— Кого же?
— Дьявола.
Шреефогль закашлялся, а Симон продолжил:
— Во всяком случае, того человека, которого здешние жители называют дьяволом, — сказал он. — Предположительно солдат, хромает. Тот самый, который похитил вашу Клару и который несколько дней назад вместе с другими солдатами объявился в трактире Земера. И который встречался на втором этаже с каким-то важным человеком.
Шреефогль снова сел.
— Откуда вам известно, что он виделся с кем-то в трактире? — спросил он.
— Служанка рассказала, — кратко ответил Симон. — А бургомистр Земер об этом и слушать не пожелал.
Шреефогль кивнул.
— И с чего же вы решили, что человек тот был кем-то важным?
Симон пожал плечами.
— Солдат для чего-нибудь нанимают, такая у них работа. А чтобы оплатить услуги четверых наемников, нужно немало денег. Вопрос только в том, для чего их наняли… — Он наклонился поближе к Шреефоглю и тихо спросил: — Где вы были в прошлую пятницу?
Якоб спокойно выдержал взгляд лекаря.
— Вы заблуждаетесь, если считаете, будто я как-то причастен к этому, — прошипел он. — Они мою дочь похитили, не забывайте.
— Где вы были?
Аристократ откинулся в кресле и, казалось, задумался.
— Я отправлялся в цех, — сказал он наконец. — Там забилась труба, и мы до поздней ночи пытались ее прочистить. Можете, если хотите, спросить рабочих.