Дочь лодочника

VI. После потопа




Несколько дней спустя соседи еще спасали друг друга – мужчины и женщины, застигнутые врасплох, взбирались на крыши, семьи разлучались в темноте ночей, когда вода врывалась в дома, выбивая окна и снося стены. Лодки тащились среди деревьев, голоса звали по именам тех, кто потерялся и еще не отыскался. Тела утопленников всплывали, цеплялись за деревья. Некоторых находили на сенокосах в милях от реки, когда вода оттуда сошла. Среди них на насыпи гравия у шоссе, где над ручьем проходил мост, нашли мужчину в черной коже, с острыми, как у дьявола, зубами. И стрелой, пробившей грудь.

Люди потом годами судачили о том, что видели.

О белом «Бронко», врезавшемся в дом на колесах, точно снаряд.

О тракторе, подвешенном на дубе за переднюю ось.

Об антикварном диване среди бурелома.

О шести канюках, рассевшихся на кружащем трупе мула и плавающих на нем, как на плоту.

Питаясь им по пути.

Через неделю Миранда вернулась в Гнездо Крабтри. Обогнула последнюю излучину, увидела весь ущерб и ощутила странную легкость. Две опоры под задней стороной магазина обвалились, и вся та половина строения, включая террасу, оторвалась, и ее смыло рекой вместе с плавучим причалом. Деревянная лестница тянулась кверху на своих подпорках, будто позвоночник ободранного зверя. А само Гнездо напоминало череп без челюсти. Железная лестница все еще стояла в реке, но никуда не вела. Мастерской Хирама тоже не осталось. Она подвела плоскодонку к насыпи, поднялась по ней и подошла к парадному входу – дверь оттуда сорвало напрочь. Магазин затопило, а большинство полок и остатки запасов были разбросаны по полу, забрызганные грязью; мертвая рыба гнила на летней жаре. Пробравшись через все это, Миранда достигла панели за стойкой, где наклонилась и сунула туда руку, чтобы достать спрятанную за брусом дюжину завернутых в полиэтилен пачек наличных денег, по одной за каждую доставку до Кука, что она проделала с тех пор, как ей было четырнадцать. Не состояние, конечно, но достаточно. Она поднялась по лестнице, придерживаясь за деревянную панель справа и чувствуя, как ей на лицо падает солнечный свет. В гостиной взяла оба оставшихся лука, колчаны, кое-какую одежду. Пролистала страницы тоненького альбома, пока не нашла там фотографию, сделанную на пирсе озера Уитмен, где она была с матерью. Вынула ее, потом взяла другую из армейского альбома Хирама – ту, что с наложенным кадром. Задумалась: знал ли Хирам, что Лена Коттон была беременна? Сунула обе в карман и в последний раз огляделась в своей гостиной. Снизу не доносилось ни звука – ни сверчков, ни компрессоров. В магазине стояла тишина. Все призраки сбежали.



Ранняя осень, остров Искры. Кудзу жухнет, погибая на своих лозах. Миранда вбила в раму последний гвоздь и бросила молоток на фанерный накат. Ниже по холму Малёк вышел из леса со стопкой досок на плечах. Миранда помахала ему, но у мальчика были заняты обе руки, чтобы помахать в ответ. Поэтому он просто улыбнулся.

Девочка сидела на платформе и быстрыми, уверенными ударами вбивала гвозди в фанеру. Она прибавила в весе и теперь носила одежду по размеру, а ее кожа, прежде бледная, загорела и покрылась веснушками. Волосы отросли и завились густыми светлыми кудрями.

– Эй, – сказала Миранда, когда Малёк бросил доски у края холма. И показала жестами: «Обед».

Мальчик кивнул, и девочка, соглашаясь, показала: «Я голодная».

«Какое бы странное колдовство ни привело ее сюда, – подумала Миранда, – какие бы кошмары она ни вынесла в других краях, здесь она вырастет обычной девочкой. И у нее будет светлая жизнь».

Они взяли из термобокса по сырному сэндвичу, завернутому в фольгу, и уселись рядом с могилами в тени ветвей черного дуба, под теплым голубым небом. Выше всех по склону лежала Искра: пучок веток эвкалипта, связанный бечевкой, свежая мята, пробившаяся на недавно перевернутой земле. Под нею – другие, каждый с меткой, которую мальчик с девочкой сделали из палок и плавника, которые нашли на реке. Хираму надгробием служила просто стрела, воткнутая в землю. У Коры Крабтри надгробие было все то же кедровое, из Гнезда, где стояло ее имя и даты рождения и смерти. Миранда сама выкопала тело Коры из могилы и перевезла сюда. Привела в порядок последнее, что осталось у нее от старой жизни.

Легкий ветерок застучал жестянками у мальчика в огороде.

Миранде этот звук показался знакомым, будто некий новый дух решил составить им приятную компанию. Она задумалась, осталось ли здесь еще подобное колдовство. Скрип досок в тихие послеполуденные часы, приносимый мягким, ласковым ветерком смех.

В баню она заходила всего раз, после полуночи, пока мальчик и девочка спали на полу недостроенной лачуги под покрывалом из звезд. С фонарем в руках, она села на скамью. Не зажигала огонь, не приносила воду. Просто сидела и слушала. И слышала только, как мальчик храпит на сосновых досках. Она полагала, что пройдет немало времени с тех пор и ее не станет, и тогда разросшиеся лозы проползут вверх по холму и захватят здесь все: лачугу, сад, могилы, эту баню. Потом переползут холм, овладеют сараем с инструментами, взберутся на высокое дерево мальчика, задушат овраг. Тогда о загадках и колдовстве этого места забудут, их поглотит зелень, которая пока вернулась к своей долгой дремоте, без великанов на деревьях, без шепота среди зарослей. Цикады сгинули, оставив на коре, стенах и листьях свидетельство своего ухода в виде сброшенных панцирей.

«Забыть, – подумала Миранда, – значит, обрести защиту».

Девочка сидела, скрестив ноги, посреди обвивавшего ее корня, и читала комикс, жуя сэндвич.

Миранда знала, что Малёк донимал ее просьбами, чтобы она выбрала себе имя. И она знала, каким оно должно быть.

Мальчик положил сэндвич себе на колено. Махнул рукой, указывая на лачугу, на девочку, на всю вершину холма и свежую россыпь льнянки, цветущую желтым там, где прежде бушевал огонь. Облака нависали в небе огромными белыми фрегатами.

«Красиво», – показал он.

«Я не дочь лодочника, – подумала она. – И не ведьмино дитя. Не рабыня лешачихи. Я не принадлежу никому, кроме этих двоих, а они – мои».

– Наш дом, – сказала Миранда.





Благодарности




Написать «Дочь лодочника» мне помогли несколько книг, среди которых «Полуночная баня» У. Ф. Райана, «Народные русские сказки» Александра Афанасьева в переводе Норберта Гутермана и «Библия лучника» Фреда Бира. Каждый прилежный исследователь русского фольклора заметит, что я позволил себе некоторые вольности относительно понятия о «леших», которые являются абсолютно мужским божеством, но мы называем своих богов и богинь теми словами, которые им подходят. Подлинные их имена лежат вне языка и не привязаны к полу. Мне нравится считать, что старая ведьма, которая навидалась безумных пасторов на своем веку, обладает определенной силой, позволяющей «неправильно» использовать это слово[19].

Я бесконечно благодарен добрым людям из «Эм-Си-Ди/Фаррар, Штраус энд Жиру», которые поверили в роман и помогли представить его в наилучшем виде. Особая благодарность моему редактору Дафне Дарем и ее помощнице Лидии Зоеллс. Вместе они крутая команда. Саре Вуд и Эбби Каган за истинную красоту книги, а также Наоми Хаффман, Хлои Тексье-Роуз, Джеффу Серою, Эмили Белл, Шону Макдоналду и множеству людей, с которыми мне еще предстоит встретиться и чей упорный труд и преданность, так или иначе, коснулись этого проекта, – большое-большое спасибо.

Элизабет Коппс, моему агенту, и прекрасной команде агентства Марии Карвайнис – что мне еще добавить к тому, что я уже сказал? Вот бы каждому писателю так повезло!


Женщинам, которые читали ранние черновики истории Миранды – Кристал, Джини, Келли и Дане, – спасибо за вашу мудрость, прозорливость и терпение.

Маме и папе, которые брали меня в детстве на рыбалку, пусть я бо́льшую часть времени и сидел в машине, читая комиксы, – спасибо вам. Причин тому настолько много, что я не могу и надеяться их здесь перечислить, но эта книга посвящена вам. Со всей моей любовью.

И, наконец, Кристал, моей первой и лучшей читательнице. Каждое слово в этой книге – для тебя. Я люблю тебя.





Об авторе




Энди Дэвидсон является магистром искусств по художественной литературе в Университете Миссисипи. Его дебютная книга «В долине солнца» была номинирована на премию Брэма Стокера 2017 года за лучший первый роман, получила приз «Это хоррор» как лучший роман 2017 года и награду за дебют Эдинбургского международного книжного фестиваля 2018 года. Родился и вырос в Арканзасе, сейчас проживает в Джорджии с женой и стайкой кошек.



* * *





notes


Примечания




1




Из пьесы Уильяма Шекспира. Перевод Михаила Кузмина (Здесь и далее – прим. пер.).





2




Ядовитая гадюка, распространенная на юго-востоке США. Также известен как мокасиновая змея.





3




То же что пуэрария – лианообразные вьющиеся растения с синими и фиолетовыми цветками.





4




Вытянутый в длину одноэтажный дом, в котором комнаты расположены поочередно, в анфиладной планировке.