Дочь Дракулы

Вообще-то я представляла себе старое сырое помещение, куда мы забежим с фонариками и где будем прятаться, как тамплиеры в древних пещерах. Но куда там! Подвал оказался чистым и светлым, двадцать первый век как-никак…

По сути, это был нулевой этаж отеля. Стены выкрашены в приятный зелёный цвет, потолки довольно высокие, электрическое освещение, разметка с человечком, бегущим на выход, на случай эвакуации при пожаре. Одеваться пришлось фактически на ходу. Мы шли быстро и довольно долго плечом к плечу, но потом подвал стал разветвляться. Румын свернул налево, мне оставалось лишь следовать за ним, не отставая ни на шаг и не тратя времени на пустые вопросы.

Первые несколько минут я ещё пыталась запомнить дорогу, но вскоре повороты стали настолько частыми, что это было уже невозможно. Мы петляли. Я как раз размышляла, находимся ли мы под отелем или уже нет, как вдруг свет мигнул раз-другой, а затем погас.

Бесник, идущий впереди меня, резко остановился, и я влетела лбом в его спину. Мы замерли. Вокруг стало очень тихо. Слишком тихо. Темнота словно бы терпеливо выжидала, что мы будем делать дальше.

– Господарша, возьмите меня за ремень брюк сзади, – громко прошептал румын.

– Может, тебе ещё в трусы залезть?! – возмутилась я. – Мы тут без света остались, а ты всё о своём. Лучше бы фонарик взял…

– Тише, – беззлобно шикнул он. – А разве вы не видите в темноте? Вы ведь дочь Влада Дракулы…

– Нет, я не вижу в темноте! – шёпотом передразнила его я.

– Это странно. Я не вампир, моё ночное зрение ничтожно, но даже это лучше, чем ничего. Освещение скоро включат, а пока держитесь за меня, чтобы не потеряться.

Мы аккуратно пошли вперёд. Я слегка придерживала его за воротник куртки, и он вёл меня. Вот мы свернули направо, потом налево. Этот подвал что, бесконечен? Надеюсь, мой проводник знает, куда идёт. Время тянулось катастрофически медленно…

Я даже не заметила, как это произошло, просто вдруг осознала, что кто-то тащит меня в сторону, а потом прижимает что-то к моему лицу и сознание тихо уплывает в бесконечность. Вот я слышу, как меня зовёт Бесник. Чувствую, как меня несут на руках, слышу отдалённый отчаянный крик румына, который всё ещё надеется меня найти, и… всё.



Проснулась от того, что было трудно дышать. Спёртый воздух, кажется, был начисто лишён кислорода. Я открыла глаза в полной темноте, попыталась встать и стукнулась лбом о дерево гроба. Да вы издеваетесь! Опять?! Меня охватила уже знакомая паника, однако крышку сразу открыли, и я увидела перед собой молодую женщину, смотрящую на меня с надменной улыбкой.

– Здравствуй, сестра.

Мне протянула руку молодая красавица-блондинка, но не тупая крашеная блондивумен с накачанными губами и отсутствием головного мозга. Нет, наверное, это была самая прекрасная девушка, которую я когда-либо видела. Сестра… Какая ещё сестра?

– Что, разве раб не говорил тебе про меня? – спросила она и, вскинув точёные брови, помогла мне выбраться из гроба.

На этот раз гроб оказался деревянным и ветхим. Я подумала, что в нём гарантированно когда-то кого-то хоронили, и поёжилась.

Блондинка поймала мой взгляд, но не отреагировала, продолжив:

– Я не удивлена. Он предан отцу как пёс. И влюблён в тебя, как прыщавый подросток. Никого вокруг не видит, ни о чём не думает. Когда-нибудь это его погубит.

Интересно, что конкретно, по её мнению, должно его погубить – любовь ко мне или преданность моему мифическому отцу?

Словно прочтя мои мысли, блондинка равнодушно хмыкнула, сделала два шага в сторону, качая бёдрами, расстегнула молнию чёрного кожаного платья, скинула его с плеч и с наслаждением упала на кровать. Мы находились в комнате в стиле хай-тек. Не люблю, в нём нет индивидуальности.

Чёрный зеркальный потолок нависал над белоснежной кроватью, как облако. Анималистичные вазочки белого фарфора на чёрном туалетном столике. Белый пуфик на чёрном ковре. Большое, в половину стены, окно с затемнёнными стёклами, через которые пробивалось солнце, чисто декоративные белые занавески. Всё в два цвета. Ночь и день.

Солнце не доставало до кровати, блондинка оставалась в тени. Её кожа была бела, как январский снег в горах. Она встретила мой взгляд и улыбнулась.

– Где я нахожусь? – спросила я.

– У меня в гостях.

Девушка встала, накинула свободную белую рубашку, быстро прошла к двери, открыла её и, махнув мне рукой, шагнула из комнаты. Глухо выдохнув, я пошла за ней и оказалась на кухне. На столе уже ждал накрытый салфетками завтрак. Она кивком указала мне на стул и налила чашку кофе из кофейника.

– Меня зовут Мария, – сказала она, усаживаясь напротив со стаканом чего-то красного и непрозрачного. – Мария Бальса. Бальса – это не фамилия, а прозвище, которое мне дали здесь, в Румынии, когда привезли из Османской империи. Оно означает «дракон», как, надеюсь, ты уже догадалась.

– Ты мусульманка?

– Ах нет! – хохотнула блондинка. – Но моя мать наверняка была мусульманкой. Наш папочка обрюхатил её и бросил, когда бежал из Стамбула, не оглядываясь. Дорогой наш дядя позволил матери родить меня, а потом выкинул на улицу, где правоверные сыны ислама забили её камнями, как шлюху, обесчещенную иноземным врагом.

Мария с наслаждением сделала глоток из стакана и облизнула губы.

– Да не смотри на меня так! Не волнуйся, я совсем не помню свою мамочку, и, честно говоря, мне её ни капельки не жаль. Умерла так умерла, кажется, так у вас говорится? Падишах хотел держать меня при себе, чтобы шантажировать нашего отца. Но папочка оказался не таким уж козлом, как можно было ожидать, и в конце концов выкрал меня. Мне было пять лет, когда меня привезли к нему в Трансильванию. А в двадцать пять он сделал меня вампиром. Десертик?

Мария лениво потянулась, повернулась к кухонному столу и подвинула мне вазочку свежего тирамису.

– Вообще-то, если бы я осталась у султана, я бы обязательно женила его на себе. А потом жила бы роскошной жизнью, исполняя все свои капризы. Заставила бы дядю сделать меня вампиром, посадила бы султана на цепь, перетравила весь гарем и правила бы всей Османской империей. – Она сделала ещё один долгий глоток, от её бокала пахло кровью. – Но я не жалуюсь, пожалуй, мне и тут непыльно. Как видишь, я не бедствую. Зато нет этих исламских штучек типа многожёнства, бесконечного деторождения, с которым у меня, как ты понимаешь, проблемы, грызни с наложницами, гаремной иерархии, запрета на свинину и прочей ерунды. А как твои дела? – Моя «сестра» улыбнулась.

А я даже не знала, как реагировать на всё услышанное. Я ведь ни о чём не спрашивала. Ни про её забитую камнями мать, ни про какого-то дядю, ни про её матримониальные планы и мечты об Османской империи, которой давным-давно нет. Я просто! Хочу! Домой!

– О да, я понимаю. Ты, наверное, просто в шоке от всего, с чем тебе пришлось столкнуться. Ваш человеческий мозг так уязвим… Ваша психика летит к чертям от любого чиха. И вот ты уже не умненькая бухгалтерша с высшим образованием, а пациент психушки, из которой тебе не светит иного выхода, кроме как в…

– Бухгалтер.

– Что?


– Бухгалтер, – холодно повторила я. – Держите ваши феминитивы при себе. Форма «бухгалтерша» – это значит «жена бухгалтера».

– Оу-у… ну если тебе так угодно… – Мария скривила красивые полные губы, и в её глазах сверкнул красный огонёк, от которого мне сразу стало не по себе. Но надо держать себя в руках, иначе эти странные психопаты меня сожрут.

– Мне угодно вернуться домой. К маме.

– Не выйдет, – холодно улыбнулась «сестра».

Я промолчала. А что говорить? Я одна в чужой стране, без денег и документов. Писать маме, что меня похитила банда румын, перевезла в пластиковом гробу и теперь держит то ли в заложниках, то ли ещё в каком-либо пока непонятном мне качестве, не казалось разумным. Мама в Москве. У неё рабочая командировка. Если она всё бросит и будет заниматься моими поисками, то просто полетит с работы. А женщинам в её возрасте крайне сложно трудоустроиться на новое место. Да и поверит ли она мне? Будет ругаться-а…

– Ты слишком много думаешь, – вдруг сказала блондинка. – И в частности, слишком много думаешь о женщине, которая тебя родила. Забудь о ней. Ты не её кровь, ты наша кровь, кровь Дракуляров.

– Мм… э-э… Мария, – самым дружелюбным тоном протянула я, – вы не поможете мне добраться до российского посольства?

Она засмеялась, положив голые ноги на стол. Это выглядело очень вызывающе. Что ж, она у себя дома. В отличие от меня…

– Ты думаешь, я враг тебе, Нина?

Я ничего не ответила. Ответ был очевиден, зачем его озвучивать?

– Ошибаешься. Я здесь, чтобы помочь тебе, моя дорогая сестра. В посольстве тебя сразу же передадут с рук на руки дядюшке Раду. И поверь, уж от него обратной дороги не будет. Знаешь, кто такой дядя Раду? Конечно, не знаешь. Вставай, расскажу по дороге.

– Мы куда-то идём?

– Едем. В торговый центр. Не можешь же ты ходить вот в этом. – Она презрительно окинула меня взглядом. – Ты ведь дочь Влада Дракулы, ты должна держать марку! А выглядишь как помятая провинциалка из глубокого захолустья.

Ах, простите! Наверное, я должна была восстать из гроба при полном параде! В брендовой одежде, с идеальной укладкой и маникюром. Может быть, маленький городок, в котором мы живём с мамой, конечно, и захолустье, но там, по крайней мере, нет отбитых на всю голову вампирофилов! Впрочем, насчёт одежды она была права. Я вспомнила, что и сама спрашивала Бесника о местных торговых центрах. Как давно это было?



Мы вышли из элитной многоэтажки, практически небоскрёба, возвышающегося над остальными шикарными домами, как рождественская свеча, и подошли к очень крутой чёрной машине, отделанной золотом. Из неё вылез самый натуральный цыган в красной шёлковой рубашке, синих брюках, с тёмно-каштановыми кудрявыми длинными волосами, забранными в хвостик. Он увидел нас и приветливо улыбнулся. Я замерла.

– Ты что, боишься цыган? – тут же отреагировала Мария, хотя она шла впереди меня и не могла видеть моей реакции. – Не бойся, это мой раб. Он ничего тебе не сделает.

«Угу, пока ты не прикажешь», – мрачно подумала я.

Мы сели сзади, пристегнулись, и, как только машина тронулась, блондинка соизволила продолжить свой рассказ:

– Если коротко, твоего дядю Раду вместе с его старшим братом, нашим отцом, твой давно почивший дедушка отправил в Османскую империю в качестве заложников его покорности турецкому трону. И если наш родитель за время пребывания в османском плену возненавидел весь мусульманский мир, то дядя Раду, наоборот, буквально проникся исламом и в результате перешёл на сторону врага, так сказать. Он принял чужую веру и стал визирем при дворце султана, а заодно и его любовником. Как именно и когда он стал вампиром, я не интересовалась, да и какой в этом смысл, что это нам даст? Эпохи менялись, а визирь Раду продолжал оставаться молодым и красивым. Когда родилась я, он был вторым после султана человеком, если не правильнее будет сказать, что султан был вторым после него. Наш дядюшка и сейчас имеет огромное влияние в мусульманском мире. Собственно, поэтому ты и здесь.

Мы въехали, по всей видимости, в историческую часть какого-то крупного города, в которой всё было очень по-европейски вылизано. Старинные здания, клумбы с цветами, памятник кого-то там на коне (уж не моего ли «папочки»?), кафе, магазины, фонтаны и мосты. Вообще-то виды были красивыми, даже очень, панорамы впечатляли.

Но я сейчас была не в том настроении, чтобы любоваться окружающим миром, – какая-то больная на левое полушарие головного мозга роскошная блондинка, похитившая меня у моего похитителя, везла меня в неизвестном направлении, а за рулём был страшный цыган. Я ещё раз подумала о том, что неплохо было бы попытаться сбежать, и в очередной раз отказалась от этой идеи. Без документов, без денег, без…

– Это Бухарест, – как бы между прочим заметила Мария. – Тебе здесь понравится. Раньше он был обычной средневековой дырой на карте. Но потом наш родитель построил здесь крепость для защиты государства от турок. И – о чудо! – город сразу стал привлекательным и перспективным! Да-да, спасибо папочке за цивилизацию. А цыгана не бойся, он евнух.

– Евнух?!

– Да, – удивилась моему вопросу блондинка. – Ах, ты же досадно необразованна… Евнух дословно с греческого означает «охраняющий ложе». Они были распространены по всему Востоку в гаремах и даже в богатых семьях. Когда меня привезли из Османской империи, при мне уже был собственный евнух. А нашему отцу и господарю, несмотря на его ненависть ко всему турецкому, понравилось, что его маленькую дочь всегда сопровождал сильный и верный мужчина, полный кастрат, способный помочь, защитить, подсказать, но не посягающий на мою честь.

Кажется, я кивнула. Девушка восприняла это как интерес к теме.

– Впрочем, того евнуха он убил сам, когда был голоден. Потом появился другой, уже из местных, кажется, румын. Я выпила его, когда он начал стареть и терять форму. Да, кстати, этот вот евнух – не полный кастрат. Так что он может научить тебя любовным утехам, если захочешь. Или Бесник уже…

– Нет! – ответила я сразу на оба вопроса, покраснев от стыда и возмущения. Блондинка искренне рассмеялась, запрокинув золотоволосую голову.

Мы подождали, когда включится зелёный свет светофора, проехали перекрёсток и остановились у какого-то исторического здания. Мне оставалось лишь… Да ничего не оставалось, если честно…



– Как это могло произойти? – Граф стал серым от злости. Чёрные вены проступили на шее и запястьях, глаза налились багровой кровью. – В моём отеле! И ты допустил это?!

– Господарь…

– Молчи. – Граф поднял руку, выставив вперёд каменный подбородок. – Я не хочу слышать жалких оправданий, ты и без них ничтожен. Ты саботировал мои приказы. Тянул время, влюблённый дурак. Оборачивался собакой, птицей, котом. Выжидал, когда уедет её мать. Что тебе до неё? Что тебе до удобства этой девчонки? Она моя дочь и понадобилась мне здесь и сейчас. Ты забыл, кому ты служишь, раб? Я могу напомнить. Руку!

Бесник послушно закатал рукав. Граф провёл по его запястью кольцом в форме когтя и подставил оловянный фужер, любуясь, как первые капли крови ударяются о его дно.

– Кто похитил её?

– Не знаю, господарь…

– Ты не знаешь? А ведь я могу завести себе нового фамильяра, – задумчиво пробормотал граф, садясь за стол. – Вас, как клопов в постелях вонючих турок, слишком много, чтобы считать и не испытывать раздражения.