Добрая самаритянка

Джонни и парни, с которыми я по воскресеньям играл в футбол, по очереди навещали меня, но, несмотря на все их усилия, разговорчивее я не стал. Джонни также настаивал на том, чтобы сводить меня в местный паб «Эбингтон», и делал все возможное, чтобы вытащить из мрачного тесного мирка в окружающий мир. Но мне это не было нужно. Теперь мне вообще мало что было нужно.

– Мама и папа за тебя волнуются, – честно признался Джонни как-то вечером. В баре было тихо; он сидел на краю потертого диванчика и рассеянно играл с завязками своей толстовки. – Они боятся, что ты можешь… ну, ты понимаешь… сделать то же самое, что и Шарлотта.

– Что – покончить с собой без особых причин? Прыгнуть со скалы и разбить голову о камни так, чтобы меня невозможно было узнать?

Я понимал, что ответ неуместный. И солгал бы, если бы сказал, что подобная мысль не приходила мне в голову. Но она была мимолетной.

– А что насчет тебя? – спросил я. – Как считаешь ты?

– Сказал им, что ты не настолько эгоистичен и знаешь, что если совершишь что-то подобное, это их раздавит. – Я медленно кивнул. – Меня тоже, – добавил Джонни и посмотрел на меня с глубоким беспокойством.

Мы с братом были очень дружны, но редко говорили о том, что у каждого на душе. Однако после смерти Шарлотты он стал моей опорой. Видел меня в самом худшем состоянии, в самом глубоком отчаянии. Сидел со мной, пока я рыдал от горя, вытирал с моего лица рвотные массы, когда я допивался до тошноты, все выходные проводил со мной, пытаясь поддержать меня.

– Если ты что-то сделаешь с собой, я никогда себе этого не прощу, Рай, – снова заговорил он. – Я видел, как ты идешь через этот ад, и это затронуло меня тоже. Прошу тебя пообещать, что не наделаешь глупостей.

– Обещаю.

– Хорошо. И подумать о том, что предложил папа: насчет консультаций у психолога или каких-нибудь прописанных лекарств.

– Ладно, подумаю. – Я не собирался. Согласился лишь затем, чтобы он отстал от меня. – Мне нужно в туалет. Закажи еще. – Я похлопал его по плечу и вышел из-за стола.

Проходя по залу, заметил доску объявлений, увешанную визитными карточками такси-фирм и объявлениями о пивных фестивалях и вечеринках. Среди них мне попалась на глаза листовка «Больше некуда». Я отцепил кнопку и сунул листок в карман. Позже, когда Джонни отвез меня домой, уселся на кровать и уставился на листовку. «Мы здесь для того, чтобы слушать, а не для того, чтобы судить» – гласила синяя надпись.

Позвонить туда – вот единственный способ понять, что же такого предложили Шарлотте на линии доверия, чего не мог предложить я. Осторожно достав телефон, я набрал номер. Спустя пять гудков мне ответили.

– Добрый вечер, вы дозвонились в «Больше некуда», меня зовут Кевин. Могу я узнать ваше имя?

Я понятия не имел, что ему сказать.

– Если нужно время, чтобы подумать, оно в вашем распоряжении, – после короткой паузы продолжил Кевин.

– Райан, – произнес я. – Меня зовут Райан.

– Добрый вечер, Райан. Как у вас дела?

Я не знал, действительно ли голос Кевина звучал так тепло и сочувственно, как мне казалось, или же причиной тому были четыре пинты эля в моей крови. Я гадал, почему он в такой поздний час сидит на телефоне и разговаривает с совершенно незнакомыми людьми. Может, в его жизни тоже зияла огромная дыра…

– Всё в порядке, – ответил я.

– Рад слышать. Есть ли какая-то причина у вашего звонка?

– Моя жена… – начал я, но не смог завершить фразу.

– Ваша жена, – повторил он. – Что-то случилось с вашей женой?

– Она… умерла. Пару месяцев назад.

– Жаль слышать это, Райан. Вы хотели бы рассказать мне о ней?

Я пытался собраться с мыслями и придумать, как еще она могла умереть, помимо самоубийства, потому что не хотел, чтобы он судил. Но алкоголь затуманил мой мозг, и на ум ничего не шло. Поэтому я сказал ему правду и поведал о том, как от тоски по Шарлотте резко перешел к желанию никогда больше не думать о ней.

– Это совершенно естественно – проходить через такой широкий спектр эмоций, – объяснил Кевин. – Не хотите поговорить более подробно о том, что чувствуете?

Я сидел на полу в гостиной и рассказывал постороннему человеку то, о чем не знали даже родные. И хотя тот не предлагал никаких чудесных решений, он также и не советовал совершать длительные пешие прогулки или обзавестись домашним животным. Вместо этого разговор позволил мне лучше понять, почему Шарлотта так охотно беседовала с волонтерами «Больше некуда».

Но пока что у меня не было объяснений тому, зачем ей понадобилось звонить туда больше ста раз.





Глава 9




Четыре месяца после Шарлотты

Полиция в конце концов вернула мобильный телефон, планшет и ноутбук Шарлотты после тщательной проверки. Они были упакованы в прозрачные пластиковые пакеты, на каждый наклеена белая бумажка с номером улики и дела черным маркером. Это все, чем она была для людей, которые не знали ее: дело, обозначенное двумя буквами и семью цифрами.

Электронные устройства были тщательно изучены соответствующим следственным отделом, однако ничего примечательного или важного найти не удалось. И, как ни обидно, по-прежнему не было найдено никакой связи с человеком, вместе с которым она умерла. Несмотря на все внимание, уделенное прессой этой истории, он до сих пор оставался неизвестным, а тело так и не нашлось.

У меня никогда не было причин следить за Шарлоттой, но она оставила мне так много вопросов, не имеющих ответов, что я должен был найти объяснение. В восемь часов вечера я взялся за ее телефон и просмотрел нашу переписку. Мне не нравилось, что полиция, вероятно, прочла наши самые личные сообщения – даже повседневную ерунду о том, чья нынче очередь отогнать машину в сервис. Я и не осознавал, как сильно мне не хватало, чтобы ее имя всплывало на экране.


По мере развития беременности Шарлотта все реже звонила подругам и все чаще общалась с ними по почте или через мессенджеры. Полагаю, ей было легче скрыть душевные страдания за словами на экране, чем замаскировать опустошенность в голосе.

Я пролистал ее страницу на «Фейсбуке» – за последние несколько месяцев своей жизни не запостила вообще ничего. Большинство будущих мамочек охотно рассказывают, на какой стадии беременности находятся, чего им хочется в этом состоянии, каким толстыми они себя чувствуют на последних месяцах. Но из нас двоих только я обновлял статусы на страничке или делился фотографиями. Вся активность Шарлотты свелась к просмотру ленты.

Я порылся в сохраненных документах на ноутбуке, но все они относились к дизайнерской работе до беременности. Музыкальная библиотека была забита веселенькой поп-музыкой, которую Шарлотта так любила; ничего подозрительного не нашлось ни в истории браузера, ни в закладках. Большинство писем были удалены, корзина очищена. Куки тоже были вычищены. Как я и боялся, о жене не удалось узнать ничего нового.

Я был удивлен – и разочарован – тем, что в ее телефоне или на «Айпэде» не было наших фотографий. Я любил поддразнивать ее за то, что она постоянно щелкала камерой; где бы мы ни были – на кухне, у бассейна в отеле или в зале супермаркета, – она обожала делать фотографии. Просмотрел несколько папок на всех устройствах, но Шарлотта стерла все наши снимки, которые когда-либо делала. Как будто наши отношения были для нее столь ужасны, что ей хотелось полностью уничтожить их следы. Даже четыре месяца спустя после смерти она находила все новые способы причинить мне боль.

Близилась полночь, и я по опыту знал, что если продолжу сегодня эти исследования, то буду накручивать себя все сильнее и в конечном итоге не смогу уснуть. Но когда я уже собирался отложить планшет, он выскользнул у меня из рук. Я пытался помешать ему упасть на пол, и пальцы мазнули по экрану.

Подняв его, я вдруг увидел два приложения-калькулятора – системный и еще один. Зачем нужны два калькулятора? Щелкнул по иконке незнакомого приложения, и в окошке появились четыре заранее введенных цифры: «1301». Я сразу же узнал их: это была дата смерти Шарлотты, дата, навстречу которой она так стремилась.

Нажал кнопку «равно», но ничего не случилось. Потом попробовал «плюс», «минус» и «деление», но только тогда, когда я нажал символ процента, на экране все поменялось. Появился новый рабочий стол со множеством активных папок: фотографии, документы, записи. Шарлотта скачала приложение, позволяющее скрыть то, что я не должен был обнаружить.

Я отнес планшет в свою спальню и улегся. Первая папка с документами содержала десятки скриншотов с различных сайтов и целые страницы ссылок на другие сайты. Все они были связаны с самоубийствами.

Среди изображений были иллюстрации, как лучше резать руки, чтобы истечь кровью точно до смерти, какие таблетки лучше сочетать для гарантированного передоза. Здесь также были ссылки, где и в каких странах эти таблетки можно приобрести через интернет.

Еще Шарлотта заложила ссылку на форум под названием «Финальный рывок», предлагавший «крутые самоубийственные местечки» по всей стране. Там были многоэтажные парковочные здания без оград или сеток безопасности, доступные транспортные мосты, железнодорожные пути со сломанными ограждениями и водоемы с мощными подводными течениями, способными в считаные секунды увлечь на дно. Фотографии улиц, карты, письменные инструкции того, как их найти, адреса и координаты для навигаторов. Все было продумано до мельчайших деталей, и Шарлотта не только читала все это, но и добавляла в избранное.

Я не мог отвести взгляд от экрана, испытывая одновременно горечь от того, сколько людей отчаялись до полной потери здравого смысла, и отвращение от энтузиазма, с каким другие подталкивали их к смерти. Насколько я мог видеть, никто на форуме не давал ссылок на «Больше некуда» или «Самаритян» либо телефонных номеров этих организаций. Никто не предполагал, что смерть, возможно, не самый лучший выход, никто не предлагал поговорить об этом с кем-либо.

На форуме были разделы для подростков, уставших от недолгой жизни, для жертв неизлечимых болезней – как физических, так и психических. Некоторые темы были созданы людьми преклонного возраста, которые так боялись долгой мучительной смерти, что хотели завершить жизнь на своих условиях. Одиночество, истязания, депрессия, война, травля, сексуальная ориентация, расстройство пищевого поведения… список причин добровольной смерти был бесконечным.

Я просматривал страницы в поисках имен, которые могли бы указать на то, что Шарлотта была участницей этих форумов, однако не смог найти ни одного доказательства, что она писала туда. Может быть, она просто читала эти материалы, как ленту на «Фейсбуке»…

На одном из форумов мое внимание привлекла запись, сделанная считаные дни назад. Заголовок гласил: «Надо с кем-то говорить, пока я умираю». Счетчик под аватаркой участницы показывал почти три сотни сообщений, в качестве изображения она выбрала фото молодой Анджелины Джоли, а сетевого псевдонима – GrlInterrupted[12].

«Так вот, я решила, где и когда сделать это (таблосы доставили в среду из Тринидада, и я забронировала номер в отеле в Бирмингеме). Еще я решила, что поеду туда одна, но уходить в одиночку не хочу. Никто не хочет повисеть со мной на телефоне, пока это происходит? Нужна компания».

Под сообщением было множество ответов с поздравлениями, но никому из сетевой группы поддержки не хватило духу размыть грань между фантазиями и реальностью и исполнить ее просьбу. Однако они быстренько порекомендовали ей другие никнеймы, которые могли помочь.

«Ты где живешь, солнц?» – спрашивал некто под псевдонимом R.I.P.

«В Лестере, в Англии», – ответила она.

«Знаешь Chloe4, отсюда? Она была из Англии и говорила про какую-то женщину, которая когда-то помогла ее друзьям, а потом и ей. Видать, сработало, потому что про Chloe4 больше ничего не слыхать, а мы плотно общались».

«В каком смысле помогла?»

«Она говорит людям, что делать, чего не делать, знает все риски, предлагает, что писать в записках, и проч. Chloe4 называла ее «Героиней с линии доверия».

«Она пишет здесь?»

«Не, она профи. Не светится, потому что работает на кризисной линии для самоубийц, «Больше некуда» или типа того. Ржака. Кто-то порекомендовал ее Chloe4».

Я выдохнул – не замечал, что сдерживаю дыхание, – потом отвел глаза от экрана и выглянул в окно. Тьма рассеивалась, близился восход. По дороге скользнул свет фар какой-то машины; у людей начинался новый рабочий день.

Я не один месяц искал хоть что-нибудь, способное объяснить, почему Шарлотта покончила с собой и почему она сделала это вместе с совершенно посторонним человеком. Теперь что-то подсказывало мне, что если эта «Героиня с линии доверия» и вправду существует, она может знать ответ на этот вопрос.





Глава 10




Четыре месяца и неделя после Шарлотты

Все равно что биться головой о стену.

Потребовалось приложить немало усилий, умений и организованности – и к чему это привело? Ни к чему. Как ни пытался, я даже отдаленно не мог выведать, была «Героиня с линии доверия» реальным человеком или плодом воображения какой-то морально ущербной личности с форума. Однако ее поиски дали мне кое-что – цель.

Впервые прочтя комментарий о ней, я провел поиск по ключевым словам на этом сайте и на четырех других. Ее имя было спрятано среди сотен комментов, но определенно упоминалось пару десятков раз, хотя далеко не так часто, как в минувшие несколько лет. Никто не мог подтвердить ее существование – так и бывает с любой городской легендой. Я предположил, что если она так хорошо знает свое дело, то доказательства ее успеха были тщательно вычищены, а не служили предметом хвастовства на форумах.

Все еще не удавалось осознать, что человек, работающий на телефоне доверия, может иметь некие тайные мотивы. Но ведь еще днем раньше я и подумать не мог, что существуют форумы, где потенциальных самоубийц подталкивают к смерти. Если эта личность была настоящей, нужно выследить ее и выманить из норы.

Я обосновался за обеденным столом и создал собственную учетную запись на форуме. Когда R.I.P. проигнорировал личное сообщение, я написал GrlInterrupted.

«Привет, извини, что беспокою, – печатал я, – просто хочу узнать, удалось ли тебе найти ту женщину из «Больше некуда», о которой говорил R.I.P., «Героиню с линии доверия»?»

Я расхаживал по квартире, ожидая сигнала об ответе. Он пришел через час.