Доблесть воина
Часть 37 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Кто-то выкрикнул команду, к стене бросились ополченцы. Не ветераны, а простые горожане, которые таскали смолу и кипяток. На месте прорыва стало тесно. Кто-то из копченых уже прыгал со стены внутрь.
Зря они так. Нет у степняков опыта взятия крепостей. И дисциплины настоящей нет. А вот желание грабить имеется.
Одного из печенегов стрела пробила на лету. Остальным тоже пришлось некисло. На них сосредоточился огонь не меньше десятка стрелков. А на забороле копченых с двух сторон заперли ополченцы.
Против опытных воев ополченцы – ничто. Мясо. Правда, главное им в головы вбили: щит к щиту, копьем коли. Помогало им и то, что перемахнувшие через забороло печенеги приземлялись не на помост, а на тела уже мертвых и еще живых соратников. Ходить по телам – не очень-то удобно. Вдобавок печенеги не ожидали встретить такого сопротивления. Им казалось: стена уже взята, ведь наружу падали лишь те, кого защитники сбили стрелами на гребне заборола. Так что каждый вскарабкавшийся наверх копченый был уверен, что его соратники уже грабят город.
Один из штурмующих, поумнее прочих, пользуясь преимуществом в высоте, попросту перемахнул через ополченцев, очутившись у них за спинами. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не пацанчик, который не растерялся и плеснул кипятком не за стену, а прямо в рожу врагу.
Печенег заорал. Замахал саблей бессмысленно и свалился, получив стрелу в грудь.
Духарев постарался запомнить мальчишку. Надо будет его наградить. Если выживет. Если все они выживут.
Печенеги все лезли и лезли на стену под грохот ударов тарана. Когда же его наконец…
Дикий вопль дюжины глоток, и таран умолк. Очередных смертников попотчевали смолой. Ворота устояли.
Духарев посылал стрелу за стрелой, не забывая и о «своем» участке. Хорошо, боеприпасов было вдоволь. И они прибывали быстрее, чем расходовались. Копченые их не жалели. Стрелы втыкались в землю, в стены домов, в «зонтики». Потом их можно будет собрать… Если будет «потом».
Чёрт, когда же эти черти закончатся?
На помосте и внизу, под стеной, громоздились трупы. Не меньше двух десятков. Но в место прорыва прыгали всё новые и новые степняки.
Рядом возник Витмид:
– Батько, ты чего? По голове прилетело?
Духарев оглянулся сердито… И тут ему действительно «прилетело». Как раз по голове. В шее хрупнуло, в глазах помутилось.
Сотник подхватил его и отволок под навес. Усадил, похлопал по щекам.
– Всё, живой я, – пробормотал Сергей Иванович. – Иди командуй!
Витмид глянул на батьку, убедился, что взгляд осмысленный, и убежал.
Вместо него рядом нарисовался волосатый толстый дядька в овчинном полушубке и нахлобученном на голову печенежском шлеме. Сноровисто ухватив лук, дядька принялся подшибать печенегов. Духарев осторожно повертел головой. Вроде двигается без проблем. И муть из глаз постепенно уходит.
Стянув с головы шлем, он обнаружил сбоку на позолоте короткую, но глубокую царапину. По всему, стрела ударила вскользь. Хорошо, под шлемом не обычная местная шапочка из войлока, а полноценный кожаный амортизатор.
«Вот же я дурак старый, – подумал Сергей Иванович. – А если б точно в макушку?»
Так, а что у нас с прорывом?
Слава Богу! Закрыли. Под стеной высилась здоровенная куча битых копченых. Ну и эти пригодятся. На ком-то может оказаться неплохой доспех – отдадим ополченцам.
Снова забухал таран.
Сергей Иванович взял щит, поднял его над головой и побрел через город. Пора уже вспомнить, что именно он командует обороной. В тылу все оказалось более-менее неплохо. Группа, напавшая час назад, оказалась единственной. Внизу маячили сотни три копченых, но ближе подъезжать они опасались.
Духарев оглядел редкую цепочку защитников на забороле… И решил, что их тут многовато.
– Ты, ты и ты – сюда!
Названная тройка – собственный отрок Духарева, дружинник из гарнизона и тот самый справно оборудованный мужик, который приехал в город с женой и детьми в самую последнюю минуту, – уставились на него.
– К воротам отправляйтесь! – скомандовал Духарев. – Нечего вам тут делать!
Справный поселенец хотел было возразить, но не рискнул. Но взглядом одарил… Скажем так, недобрым. С чего бы, интересно? Судя по внешности, рисковать такому не впервой. Искать же безопасного места в таких условиях весьма недальновидно. Если город падет, безопасных мест не останется. А у него тут семья. Может, личное что-то? Но – с чего бы? Не похоже, что они раньше встречались… Трое слезли со стены и двинулись через город, причем отрок рысцой, остальные вразвалочку.
– Бегом! – рявкнул Сергей Иванович, поискал глазами старшего…
И наткнулся на знакомого гуза с разрубленной шеей. Вот ведь как! Сергей Иванович подозревал его в нехорошем, а он погиб, защищая Белгород.
Опа! А что здесь делает Ошурок?
– Полусотник, ко мне! Ты какого собачьего хрена здесь ошиваешься? – прорычал Духарев, нависая над командиром гарнизона.
– Так это… Было же нападение, – пробормотал Ошурок.
– Было, да сплыло! Бегом к воротам!
– Но если опять…
– Если опять, мы узнаем! – рявкнул Духарев. – Шевелись, полусотник, пока я не осерчал!
Вот же дурень… бережливый. Неужели не понимает, что, если оборону прорвут, ему смерть от железа лаской покажется? А там каждый на счету.
Оценив оставшихся, Духарев выбрал ополченца-ветерана:
– Ты теперь за десятника.
– А я и есть десятник! – осклабился, вернее, ощерился (зубов у него был явный дефицит) ветеран. – Не боись, батько! Выстоим. Ежели что, тебя кликнем! – И похлопал по висевшему на поясе рогу. Было видно, ему нравится вновь оказаться в деле.
Духарев спустился со стены и пошагал обратно.
Город примолк. Женщины, дети и мужчины, которых не взяли в ополчение, сидели по домам как мышки. Им наверняка страшнее, чем воям на стене. Хуже нет сидеть и беспомощно ждать, когда двери твоего дома вышибут озверелые степняки.
И хорошо еще, что копченые бьют обычными стрелами, а не зажигательными. Город сплошь деревянный. У некоторых дома соломой крыты. Если как следует постараться, можно и поджечь. Ну да! И своими руками сжечь всю добычу! Нет, копченые на такое не пойдут. Во всяком случае, сейчас. А на будущее надо собрать команду, которая, если что, займется тушением пожаров. Эх, сразу надо было собрать. С такой работой и бабы справятся. А если какую при этом и достанут стрелой, это всё равно лучше, чем сгореть заживо.
Так, и на площади, и на стене, кажется, все в порядке. И вроде бы дождь из стрел стал пореже. И копченые лезут уже не по всей стене, а сосредоточились на одном участке справа от ворот. Неужели всё?
Оказалось да, всё. Еще через полчаса степняки отошли от города, оставив завалы трупов снаружи и десятки тысяч стрел внутри.
Отбились.
Киев
– Я хочу с вами! – Зарица даже ногой топнула от избытка чувств.
Илья отправлялся на поиски отца. Он старательно расспросил Кузьму, который, как обычно, должен был быть осведомлен о планах хозяина, отметил возможные пути на карте и решил двинуть в степь с малым отрядом.
Матушка Илью не отговаривала. Но и не одобряла. Мол, ты взрослый, сам отвечай за принятое решение.
Сладислава тоже вся извелась от беспокойства и нехороших предчувствий, но, в отличие от Ильи, пойти искать мужа не могла. Слишком многое на ней сейчас держалось, и передоверить – некому. Так что княгине оставалось лишь ждать и молиться. Как всегда.
Брать с собой Зарицу Илья точно не намеревался. Он собирался взять в поход четверых: Маттаха, Малигу, Рулава и Загрёбу.
– Девка! Ты в своем уме?
– Я плохо стреляю? – невинно похлопала ресницами Зарица.
– Ну-у… Я – лучше! – нашелся Илья.
– Прошу! – Девица положила руки ему на грудь, глянула снизу с обожанием…
– А вот этого не надо! – Илья отодвинул ее на безопасное расстояние. Все же было в ней что-то такое, чарующее.
«Она – не Жерка!» – напомнил себе Илья.
– И верхами я от вас не отстану! Буду еду вам готовить. Я умею! Хорошо умею!
Сильный ход. Друзья-соратники Ильи куховарили так, что лучше сырьем есть. Нетерпеливый Маттах даже зайчатину поджарить не мог, не спалив.
– Объясни, почему ты не хочешь остаться здесь? Вернемся, сразу займемся нашим делом. А ты пока отдохнешь немного.
– Отдохну? Как же! Твоя мать так на меня смотрит! Как на гниду или крысу.
– Она тебе худого не сделает! Богом клянусь! – воскликнул Илья. – Девка! Это не леса радимичские. Это Дикое Поле. Вдобавок нынче там полно печенегов. Я даже Гудмунда с собой не беру!
– Нашел с кем сравнить! – скривилась Зарица. – Свинья в канаве лучше глядится, чем он в седле! А в Диком Поле я бывала, и не раз. Батюшка туда полон… – и осеклась, увидев, как закаменело лицо княжича.
– А я что, – стушевалась она. – Он возил, а мы – с ним. Что мне было, против отцовской воли идти?
– Это да, – признал ее правоту Илья.
Против воли такого отца идти было небезопасно.
– Мы все ходили, куда он скажет, – бывшая лихая разбойница присела на ларь, пригорюнилась. Вспомнила, должно быть, прошлое. – С ним легко было. Но против него только Зибор и Хворь могли слово сказать. Да и то хорошо подумавши. Возьми меня с собой, Илюша! Я вам обузой не буду!
– А… ладно! Но помни, я тебя отговаривал, как мог.
– Ой! Можно я тебя поцелую? – Зарица вскочила и, не дожидаясь разрешения, кинулась Илье на грудь.
Поцеловать Илью у нее вряд ли получилось бы – Илья был намного выше ростом.
Зря они так. Нет у степняков опыта взятия крепостей. И дисциплины настоящей нет. А вот желание грабить имеется.
Одного из печенегов стрела пробила на лету. Остальным тоже пришлось некисло. На них сосредоточился огонь не меньше десятка стрелков. А на забороле копченых с двух сторон заперли ополченцы.
Против опытных воев ополченцы – ничто. Мясо. Правда, главное им в головы вбили: щит к щиту, копьем коли. Помогало им и то, что перемахнувшие через забороло печенеги приземлялись не на помост, а на тела уже мертвых и еще живых соратников. Ходить по телам – не очень-то удобно. Вдобавок печенеги не ожидали встретить такого сопротивления. Им казалось: стена уже взята, ведь наружу падали лишь те, кого защитники сбили стрелами на гребне заборола. Так что каждый вскарабкавшийся наверх копченый был уверен, что его соратники уже грабят город.
Один из штурмующих, поумнее прочих, пользуясь преимуществом в высоте, попросту перемахнул через ополченцев, очутившись у них за спинами. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не пацанчик, который не растерялся и плеснул кипятком не за стену, а прямо в рожу врагу.
Печенег заорал. Замахал саблей бессмысленно и свалился, получив стрелу в грудь.
Духарев постарался запомнить мальчишку. Надо будет его наградить. Если выживет. Если все они выживут.
Печенеги все лезли и лезли на стену под грохот ударов тарана. Когда же его наконец…
Дикий вопль дюжины глоток, и таран умолк. Очередных смертников попотчевали смолой. Ворота устояли.
Духарев посылал стрелу за стрелой, не забывая и о «своем» участке. Хорошо, боеприпасов было вдоволь. И они прибывали быстрее, чем расходовались. Копченые их не жалели. Стрелы втыкались в землю, в стены домов, в «зонтики». Потом их можно будет собрать… Если будет «потом».
Чёрт, когда же эти черти закончатся?
На помосте и внизу, под стеной, громоздились трупы. Не меньше двух десятков. Но в место прорыва прыгали всё новые и новые степняки.
Рядом возник Витмид:
– Батько, ты чего? По голове прилетело?
Духарев оглянулся сердито… И тут ему действительно «прилетело». Как раз по голове. В шее хрупнуло, в глазах помутилось.
Сотник подхватил его и отволок под навес. Усадил, похлопал по щекам.
– Всё, живой я, – пробормотал Сергей Иванович. – Иди командуй!
Витмид глянул на батьку, убедился, что взгляд осмысленный, и убежал.
Вместо него рядом нарисовался волосатый толстый дядька в овчинном полушубке и нахлобученном на голову печенежском шлеме. Сноровисто ухватив лук, дядька принялся подшибать печенегов. Духарев осторожно повертел головой. Вроде двигается без проблем. И муть из глаз постепенно уходит.
Стянув с головы шлем, он обнаружил сбоку на позолоте короткую, но глубокую царапину. По всему, стрела ударила вскользь. Хорошо, под шлемом не обычная местная шапочка из войлока, а полноценный кожаный амортизатор.
«Вот же я дурак старый, – подумал Сергей Иванович. – А если б точно в макушку?»
Так, а что у нас с прорывом?
Слава Богу! Закрыли. Под стеной высилась здоровенная куча битых копченых. Ну и эти пригодятся. На ком-то может оказаться неплохой доспех – отдадим ополченцам.
Снова забухал таран.
Сергей Иванович взял щит, поднял его над головой и побрел через город. Пора уже вспомнить, что именно он командует обороной. В тылу все оказалось более-менее неплохо. Группа, напавшая час назад, оказалась единственной. Внизу маячили сотни три копченых, но ближе подъезжать они опасались.
Духарев оглядел редкую цепочку защитников на забороле… И решил, что их тут многовато.
– Ты, ты и ты – сюда!
Названная тройка – собственный отрок Духарева, дружинник из гарнизона и тот самый справно оборудованный мужик, который приехал в город с женой и детьми в самую последнюю минуту, – уставились на него.
– К воротам отправляйтесь! – скомандовал Духарев. – Нечего вам тут делать!
Справный поселенец хотел было возразить, но не рискнул. Но взглядом одарил… Скажем так, недобрым. С чего бы, интересно? Судя по внешности, рисковать такому не впервой. Искать же безопасного места в таких условиях весьма недальновидно. Если город падет, безопасных мест не останется. А у него тут семья. Может, личное что-то? Но – с чего бы? Не похоже, что они раньше встречались… Трое слезли со стены и двинулись через город, причем отрок рысцой, остальные вразвалочку.
– Бегом! – рявкнул Сергей Иванович, поискал глазами старшего…
И наткнулся на знакомого гуза с разрубленной шеей. Вот ведь как! Сергей Иванович подозревал его в нехорошем, а он погиб, защищая Белгород.
Опа! А что здесь делает Ошурок?
– Полусотник, ко мне! Ты какого собачьего хрена здесь ошиваешься? – прорычал Духарев, нависая над командиром гарнизона.
– Так это… Было же нападение, – пробормотал Ошурок.
– Было, да сплыло! Бегом к воротам!
– Но если опять…
– Если опять, мы узнаем! – рявкнул Духарев. – Шевелись, полусотник, пока я не осерчал!
Вот же дурень… бережливый. Неужели не понимает, что, если оборону прорвут, ему смерть от железа лаской покажется? А там каждый на счету.
Оценив оставшихся, Духарев выбрал ополченца-ветерана:
– Ты теперь за десятника.
– А я и есть десятник! – осклабился, вернее, ощерился (зубов у него был явный дефицит) ветеран. – Не боись, батько! Выстоим. Ежели что, тебя кликнем! – И похлопал по висевшему на поясе рогу. Было видно, ему нравится вновь оказаться в деле.
Духарев спустился со стены и пошагал обратно.
Город примолк. Женщины, дети и мужчины, которых не взяли в ополчение, сидели по домам как мышки. Им наверняка страшнее, чем воям на стене. Хуже нет сидеть и беспомощно ждать, когда двери твоего дома вышибут озверелые степняки.
И хорошо еще, что копченые бьют обычными стрелами, а не зажигательными. Город сплошь деревянный. У некоторых дома соломой крыты. Если как следует постараться, можно и поджечь. Ну да! И своими руками сжечь всю добычу! Нет, копченые на такое не пойдут. Во всяком случае, сейчас. А на будущее надо собрать команду, которая, если что, займется тушением пожаров. Эх, сразу надо было собрать. С такой работой и бабы справятся. А если какую при этом и достанут стрелой, это всё равно лучше, чем сгореть заживо.
Так, и на площади, и на стене, кажется, все в порядке. И вроде бы дождь из стрел стал пореже. И копченые лезут уже не по всей стене, а сосредоточились на одном участке справа от ворот. Неужели всё?
Оказалось да, всё. Еще через полчаса степняки отошли от города, оставив завалы трупов снаружи и десятки тысяч стрел внутри.
Отбились.
Киев
– Я хочу с вами! – Зарица даже ногой топнула от избытка чувств.
Илья отправлялся на поиски отца. Он старательно расспросил Кузьму, который, как обычно, должен был быть осведомлен о планах хозяина, отметил возможные пути на карте и решил двинуть в степь с малым отрядом.
Матушка Илью не отговаривала. Но и не одобряла. Мол, ты взрослый, сам отвечай за принятое решение.
Сладислава тоже вся извелась от беспокойства и нехороших предчувствий, но, в отличие от Ильи, пойти искать мужа не могла. Слишком многое на ней сейчас держалось, и передоверить – некому. Так что княгине оставалось лишь ждать и молиться. Как всегда.
Брать с собой Зарицу Илья точно не намеревался. Он собирался взять в поход четверых: Маттаха, Малигу, Рулава и Загрёбу.
– Девка! Ты в своем уме?
– Я плохо стреляю? – невинно похлопала ресницами Зарица.
– Ну-у… Я – лучше! – нашелся Илья.
– Прошу! – Девица положила руки ему на грудь, глянула снизу с обожанием…
– А вот этого не надо! – Илья отодвинул ее на безопасное расстояние. Все же было в ней что-то такое, чарующее.
«Она – не Жерка!» – напомнил себе Илья.
– И верхами я от вас не отстану! Буду еду вам готовить. Я умею! Хорошо умею!
Сильный ход. Друзья-соратники Ильи куховарили так, что лучше сырьем есть. Нетерпеливый Маттах даже зайчатину поджарить не мог, не спалив.
– Объясни, почему ты не хочешь остаться здесь? Вернемся, сразу займемся нашим делом. А ты пока отдохнешь немного.
– Отдохну? Как же! Твоя мать так на меня смотрит! Как на гниду или крысу.
– Она тебе худого не сделает! Богом клянусь! – воскликнул Илья. – Девка! Это не леса радимичские. Это Дикое Поле. Вдобавок нынче там полно печенегов. Я даже Гудмунда с собой не беру!
– Нашел с кем сравнить! – скривилась Зарица. – Свинья в канаве лучше глядится, чем он в седле! А в Диком Поле я бывала, и не раз. Батюшка туда полон… – и осеклась, увидев, как закаменело лицо княжича.
– А я что, – стушевалась она. – Он возил, а мы – с ним. Что мне было, против отцовской воли идти?
– Это да, – признал ее правоту Илья.
Против воли такого отца идти было небезопасно.
– Мы все ходили, куда он скажет, – бывшая лихая разбойница присела на ларь, пригорюнилась. Вспомнила, должно быть, прошлое. – С ним легко было. Но против него только Зибор и Хворь могли слово сказать. Да и то хорошо подумавши. Возьми меня с собой, Илюша! Я вам обузой не буду!
– А… ладно! Но помни, я тебя отговаривал, как мог.
– Ой! Можно я тебя поцелую? – Зарица вскочила и, не дожидаясь разрешения, кинулась Илье на грудь.
Поцеловать Илью у нее вряд ли получилось бы – Илья был намного выше ростом.