До захода солнца

Я оглядела комнату, рассматривая красивых людей, которые могли позволить себе лучшие вещи в жизни, и не терпели не очень красивых людей, у которых почти ничего не было.

Потом вспомнила, как Люсьен бросил свои ключи Уотсу и фанатичное подхалимство Уотса.

— Ты даешь им чаевые? — прошептала я, думая, что он может меня не услышать, голос был таким тихим, но забыла, что он вампир, конечно, он меня слышал.

— Всегда, — ответил Люсьен, и я повернула шею, взглянув на него.

— Правда? — Я вздохнула, не зная, почему его ответ, его хороший ответ, так много значил для меня.

Его глаза блуждали по моему лицу, я заметила, как его настороженность пропала.

— Правда, моя зверушка. Иначе им не на что было бы есть, если бы не мы с Космо.

Без моего разрешения мое тело расслабилось в его руке, и я снова перевела взгляд на комнату.

Его рука крепче обхватила меня за талию, голова снова вернулась к моему уху.

— Однако наши чаевые не делают нас ужасно популярными среди нашего же вида.

— Пошли их к черту, — пробормотала я, прежде чем смогла остановить себя, и почувствовала, как его тело затряслось от смеха, когда услышала, как из его горла вырвался смех.

Автоматически все мое существо настроилось на его смех, который я не слышала со вчерашнего утра. Казалось, что его смех кормил меня, не как шоколад или какое-то другое запрещенное лакомство, а как необходимая еда.

Я почувствовала, как у меня перехватило горло от страха от одной этой мысли.

За все время, что я была с ним, вампиром, который пил человеческую кровь, который был намного сильнее меня (черт возьми, сильнее всех, кого я знала), который причинял мне боль, унижал и играл моим телом, как хотел, в противоположность моему сознанию, я никогда не чувствовала большего страха, чем в этот момент.

Он видно почувствовал мой страх, я поняла это, когда его губы на ухо вопросительно меня позвали:

— Лия?

Тогда-то я это и заметила. Кое-что еще, что крутилось на краю моего сознания с тех пор, как мы сюда приехали.

На самом деле, две вещи.

Первое было не столько реальным, сколько скрытым течением в этой комнате.

Глаза. Уши. Чувства. Внимание. Люди исподтишка наблюдали за нами, возможно, слышали нас, так как некоторые из них были вампирами, слышали наши слова, вдыхали запах моих духов, смешанный с его древесным одеколоном.

Я была не единственным новичком в этой толпе, к которой испытывали любопытство.

К Люсьену тоже. На самом деле, мне показалось, что в основном все внимание было направлено на Люсьена.

Как будто мы были кинозвездами…

Нет.

Как будто он был дико известной кинозвездой, а я была его конфеткой, и мы пришли в обычный клуб среди простых людей.

Второе, что я почувствовала во время Отбора. Странное одурманенное чувство. Чувство, которое объяснила Стефани, как он следил за мной, отмечал меня.

— Ты отмечаешь меня? — прошептала я.

Его рука на моей талии скользнула вверх, его рука остановилась сбоку на моей груди, большой палец погладил область сердца на платье.

Я почувствовала, как он повернул голову, его губы больше не шептали мне на ухо, а находились у моей шеи.

— Да, — ответил он.

Я забыла, что наши зрители, которые подготовились к шоу, слегка повернулись к нам, и он поднял голову.

Я приблизилась к его лицу и спросила:

— Что это такое?

Он ответил без промедления.

— Я настроился на тебя.

Я не понимала, что это означает.

— Что это значит? — Опять спросила я.

— Ты же знаешь, что я слышу твое сердце? — спросил он в ответ.


Я кивнула.

Он поколебался, прежде чем продолжил:

— Ты знаешь, что я могу контролировать твой разум?

Я сглотнула, прежде чем снова кивнуть, спросив:

— Ты читаешь мои мысли?

— Я не могу читать твои мысли, если ты не разговариваешь со мной мысленно.

Вау. Это было большим облегчением.

— Тогда что ты делаешь?

— Я настроил тебя к себе, а себя к тебе. В то же время я настроил свои чувства на тебя, так что каждый твой вдох, каждое легкое движение я уже заранее знаю, почти до того, как ты его сделаешь.

Я не поняла, как он это делает, но что бы это ни было, это сводило меня с ума!

— Что это значит?

— Это значит, что наши сердца бьются в унисон. Это значит, что я предвижу твои действия. Все это сообщает вампирам в этой комнате, которые могут слышать и чувствовать, что ты моя.

— Разве они этого уже не знают?

— Знают.

— Разве это не перебор?

По какой-то причине его лицо стало жестким, прежде чем он ответил:

— Нет.

— Тебе не кажется, если ты обнимаешь меня, именно это им и передает сообщение в значительной степени, что я твоя?

— Обнимаю тебя — это послание я посылаю смертным.

Я была удивлена таким ответом.

— А им какое дело?

— Мне плевать, если им все равно. Мне не все равно. Но так я говорю им, что я здесь не для того, чтобы кормиться. Я здесь не для того, чтобы играть. Я здесь не для того, чтобы трахаться. Я здесь, чтобы быть с тобой.

Боже мой.

Что это значит?

Я не стала спрашивать, потому что не хотела знать.

Но почему мое сердце екнуло, когда он это сказал?

Я даже сама себе не стала отвечать.

Вместо этого решила спросить о чем-то гораздо, гораздо более глупом и определенно более опасном.

— Ты делаешь так со всеми своими наложницами?

Затем получила ответ на свой очень глупый, очень, очень опасный вопрос.

— Я никогда не делал так с другими наложницами.

Я почувствовала, как у меня отвисла челюсть. Понимала, что во все глаза пялюсь на него, разинув рот, и понимала, что имеются зрители. Но я была слишком потрясена, чтобы беспокоиться об этом.

Наконец, я пискнула:

— Почему тогда со мной?

— Ты — Лия.

Он решил, что ответил с полна. Меня не устраивал его ответ, но я решила не настаивать, потому что внутренне чувствовала, что лучше мне не знать ответ на этот вопрос.

Хотя на самом деле мне хотелось узнать, что это значит.