До упора
Часть 36 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Такси притормаживает, и я плачу за проезд, пока Бекка выбирается наружу.
Когда я принимаюсь открывать входную дверь, ее ладонь проскальзывает в задний карман моих брюк и крепко сжимает мою задницу.
– Ты уверен, что сегодня был не против улизнуть пораньше? – спрашивает она.
– О да, ведь мне так трудно затащить тебя голой в постель, – с улыбкой парирую я, придерживая дверь и пропуская ее вперед.
Она снимает туфли по пути в спальню.
– Я просто хотела сказать, что если ты не был готов возвращаться, мы могли бы остаться подольше.
Притянув ее в свои объятия, я утыкаюсь лицом ей в шею и делаю вдох. Она пахнет солнцем, лавандой и Беккой.
– Я не хочу быть нигде больше. Эпилог
Оуэн
Два месяца спустя
– Не беспокойтесь, она любит хоккей, – говорю я, как только родители отпирают входную дверь.
Бекка переминается рядом с ноги на ногу, бросая на меня странный взгляд.
– О, слава богу, – говорит мама, негромко смеясь и распахивая руки, чтобы тепло обнять ее. Отпустив ее, мама обнимает меня, шепча на ухо:
– Она потрясающая, дорогой. Не испорти все. – Я не планировал этого. Киваю ей и подмигиваю, надеясь, что это ее успокоит.
– Рад познакомиться, – говорит папа, неловко обнимая Бекку одной рукой. – Так приятно видеть вас двоих.
– Спасибо, что пригласили нас, – говорит Бекка, и ее лицо озаряется искренней улыбкой.
Мама делает шаг назад, пропуская нас внутрь, и мы следуем за ней через парадный вход.
– Вы уверены, что ничего не надо было приносить? – спрашивает Бекка.
Мама отмахивается.
– Чепуха. Ты же гостья. У меня есть пирог, если вдруг вы проголодаетесь.
Когда мама говорит это, Бекка многозначительно смотрит на меня. «На случай, если я проголодаюсь» – это оксюморон. Я всегда голоден.
Нас ведут в гостиную, и все садятся: Бекка рядом со мной на диване, а мои родители – напротив нас, в кресла с откидными спинками.
Удивительно, что они не встречались до сих пор, но, кажется, на тех немногих играх, где были мои родители, Бекки не было. Мы продержались в плей-оффе всего один раунд, прежде чем были нокаутированы Денвером, что отстой, но это также значит, что у нас с Беккой будет более длинное лето, чтобы наслаждаться друг другом.
– Тут здорово, мам. – Я осматриваюсь. Я купил этот дом родителям три года назад, как только начал зарабатывать серьезные деньги.
– Спасибо, дорогой, нам тоже нравится, – говорит мама, и они с папой смотрят на меня с благодарностью. Затем мама наклоняется вперед и улыбается Бекке. – Итак, Бекка, расскажи нам немного о себе.
– Ну… – Бекка задумывается. Они уже знают, что она работает на команду, я просветил их по этому поводу, и они знают, что она живет в городе недалеко от меня. – Я люблю бегать, – продолжает она. – В следующем месяце я побегу свой первый полумарафон.
– Вау. Замечательно, – улыбаясь, говорит мама.
Я тянусь, чтобы ободряюще пожать Бекке колено.
Знаю, она уже давно была готова, по крайней мере физически, бежать такую дистанцию. Также я знаю, что с тех пор, как мы начали встречаться, ее уверенность в себе выросла, и теперь она чувствует себя в силах справиться и с этим вызовом. Невероятно наблюдать, как она расцветает, стоило только уделить ей немного времени и любви.
Но, честно говоря, думаю, сильнее всего вырос я. Меня больше не интересуют безумные ночи или внимание, которое я получаю за звание профессионального спортсмена. Меня волнует лишь она. Девушка, которую я люблю. Она делает меня счастливым.
– Ты слышал, что я сказала, Оуэн? – спрашивает мама, глядя на меня с любопытством.
– Э. Нет. Извини.
Она поджимает губы, будто хочет сделать вид, что сердится на меня, но я вижу, это не так. Вижу, как она счастлива, что я привез Бекку домой.
– Я сказала, что мы должны пойти на соревнования и поддержать Бекку.
– О, определенно. Это отличная идея. – Я уже планировал быть там, но мне втайне нравится, что мои родители тоже хотят поехать.
– Вовсе не обязательно делать это. Там негде будет припарковаться, и мне понадобится по крайней мере два часа, чтобы добежать, и…
Я пожимаю плечо Бекки, и она поворачивается взглянуть на меня.
– Мы поедем, детка. Мы все.
Черт, я могу даже сделать плакаты, написав на груди что-нибудь вроде: «БЕККА – № 1».
Она закатывает глаза.
– Ты такой милый.
– Никогда раньше не слышал этого слова по отношению к своему сыну, – коротко смеется папа.
Я смеюсь вместе с ним. За эти годы меня много как называли: яростный соперник на льду, самоуверенный мудак – я все это слышал, но «милый»? Мой папа прав. Это что-то новое. Все это ново для меня. Но не буду врать, будто мне это не нравится.
– Что скажете насчет того, чтобы разрезать этот пирог? – спрашиваю я маму.
– Уже бегу, – радостно отвечает она, вскакивая, чтобы принести пирог с кухни.
Обычно я пошел бы с ней, чтобы помочь или просто стянуть кусочек, но за те несколько визитов в год, которые я наношу родителям, мне стало известно, что мама любит суетиться вокруг меня. И кто я такой, чтобы отказывать ей в этом? Так что я с улыбкой наблюдаю, как она подает нам кусочки теплого яблочного пирога. Два для меня и кофе для всех.
Мы едим пирог и ведем светскую беседу. Мой отец расспрашивает Бекку о внутренней работе руководства команды, и я рад видеть, что он действительно интересуется ею. Она невероятная девушка, и мне приятно, что они тоже так думают. Кроме того, у нее есть много хороших историй о генеральном менеджере команды, которых мой отец раньше не слышал, но которые, по-видимому, интересуют его.
К этому моменту мы официально встречаемся уже три счастливых месяца. Мы начинаем день с игривого обмена сообщениями, а ночью вдвоем отжигаем на простынях. Все между нами так естественно. Может быть, потому, что мы – прежде всего друзья, я не уверен, просто это работает.
Мой график поездок – не самый простой для нас, но мы справляемся. Бекка любит удивлять меня домашней едой, а я люблю баловать ее при любой возможности. Не экстравагантными отпусками, спа-пакетами или драгоценностями – это все не зажигает мою девочку, словно фейерверк на Четвертое июля. Обычно это что-то простое, например оставить ей любимые конфеты, когда я уезжаю из города, или поставить ее любимую мелодию по дороге на ужин, или часами лежать ночью в постели, обсуждая совместное будущее.
Иногда ее нужно обнять, и мне нравится быть тем, кто заключает ее в объятия и шепчет ей в волосы, что она моя. Точно так же, как, я знаю, ей нравится быть всем моим миром, и это включает в себя время, когда мне нужно сбросить некоторый стресс в своей уникальной манере. Например, когда я вонзаюсь в нее сзади, закусываю зубами ее шею, ее красивая попка розовеет от ударов моей ладони, а ее темные волосы накручены на мой кулак. Она такая красивая в эти моменты. Так идеально подходит для меня во всех отношениях.
И это, наверное, лучшая часть моей любви к Бекке. Мы не изменились: не меняли ни себя, ни друг друга. Мы принимаем друг друга… со всеми недостатками, синяками и шишками.
Как только мы заканчиваем в доме моих родителей, что включает в себя визит в логово, где хранятся мои детские фотографии, на чем настаивает мама, мы возвращаемся в мой внедорожник и едем обратно в город. Небо становится ярко-оранжевым. В это время года солнце садится поздно, и цвета всегда невероятные.
По дороге мы останавливаемся взять еду навынос и, в конце концов, едим ее на диване у меня дома. Мы немного общаемся с Элизой и Джастином, так как моя сестра хочет знать все о нашем визите к родителям. Бекка, конечно, слишком скромна, и я говорю Элизе, что маме и папе она понравилась и они настаивали на том, чтобы поехать на ее марафон.
Когда на улице уже темно, мы идем в мою спальню. Я ожидаю, что мы переоденемся в пижамы и почистим зубы, занявшись каждый своими делами перед сном, как мы делаем обычно, когда Бекка остается ночевать. Но она садится на край кровати и смотрит на меня с выражением, которое я не могу понять.
– Что такое? – спрашиваю я, садясь рядом.
– Я просто… так тебе благодарна. – На глаза ее наворачиваются слезы.
– Не плачь, ангел.
Она качает головой.
– Я серьезно, Оуэн. Что бы я делала без тебя?
Улыбаюсь и обхватываю ее лицо ладонями.
– Я ничего не сделал, и это истинная правда. Ты сама разрушила стены вокруг себя.
Она качает головой.
– Ты сделал все. Все. И это было идеально. – Голос у нее тихий, и я не знаю, что пришло ей в голову, но, возможно, то, что я повез ее знакомиться с родителями, значит для нее больше, чем она хочет показать.
– Нет. Это я должен благодарить тебя. Ты изменила меня. В самую лучшую сторону.
Бекка смаргивает слезы и мягко смотрит на меня.
– Это неправда, и ты это знаешь. Люди не меняются, Оуэн. Это было в тебе всегда.
– Но нужна была ты, чтобы высвободить это, – говорю я, склоняясь вперед, чтобы прижаться губами к ее губам.
– Может быть, – бормочет она в ответ.
– Определенно.
Она закатывает глаза, и я немного шокирован тем, что она не видит это так же ясно, как я. Она сильная и храбрая, бесстрашная. Я бы пропал без нее.
– Наша история – не о нашем прошлом, не о том, как ты упала, – говорю я, беря ее руку в свою. – Это о том, как ты встала на ноги и вернула себе жизнь. Для меня большая честь, что ты позволила мне стать частью этого. Ты – самый сильный человек, которого я знаю, Бекка. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю… – Она мгновение медлит, жуя нижнюю губу и глядя на наши руки.
У меня сводит живот.
– Но? Почему мне чудится тут «но»?
Она поднимает взгляд и снова смотрит на меня.
Когда я принимаюсь открывать входную дверь, ее ладонь проскальзывает в задний карман моих брюк и крепко сжимает мою задницу.
– Ты уверен, что сегодня был не против улизнуть пораньше? – спрашивает она.
– О да, ведь мне так трудно затащить тебя голой в постель, – с улыбкой парирую я, придерживая дверь и пропуская ее вперед.
Она снимает туфли по пути в спальню.
– Я просто хотела сказать, что если ты не был готов возвращаться, мы могли бы остаться подольше.
Притянув ее в свои объятия, я утыкаюсь лицом ей в шею и делаю вдох. Она пахнет солнцем, лавандой и Беккой.
– Я не хочу быть нигде больше. Эпилог
Оуэн
Два месяца спустя
– Не беспокойтесь, она любит хоккей, – говорю я, как только родители отпирают входную дверь.
Бекка переминается рядом с ноги на ногу, бросая на меня странный взгляд.
– О, слава богу, – говорит мама, негромко смеясь и распахивая руки, чтобы тепло обнять ее. Отпустив ее, мама обнимает меня, шепча на ухо:
– Она потрясающая, дорогой. Не испорти все. – Я не планировал этого. Киваю ей и подмигиваю, надеясь, что это ее успокоит.
– Рад познакомиться, – говорит папа, неловко обнимая Бекку одной рукой. – Так приятно видеть вас двоих.
– Спасибо, что пригласили нас, – говорит Бекка, и ее лицо озаряется искренней улыбкой.
Мама делает шаг назад, пропуская нас внутрь, и мы следуем за ней через парадный вход.
– Вы уверены, что ничего не надо было приносить? – спрашивает Бекка.
Мама отмахивается.
– Чепуха. Ты же гостья. У меня есть пирог, если вдруг вы проголодаетесь.
Когда мама говорит это, Бекка многозначительно смотрит на меня. «На случай, если я проголодаюсь» – это оксюморон. Я всегда голоден.
Нас ведут в гостиную, и все садятся: Бекка рядом со мной на диване, а мои родители – напротив нас, в кресла с откидными спинками.
Удивительно, что они не встречались до сих пор, но, кажется, на тех немногих играх, где были мои родители, Бекки не было. Мы продержались в плей-оффе всего один раунд, прежде чем были нокаутированы Денвером, что отстой, но это также значит, что у нас с Беккой будет более длинное лето, чтобы наслаждаться друг другом.
– Тут здорово, мам. – Я осматриваюсь. Я купил этот дом родителям три года назад, как только начал зарабатывать серьезные деньги.
– Спасибо, дорогой, нам тоже нравится, – говорит мама, и они с папой смотрят на меня с благодарностью. Затем мама наклоняется вперед и улыбается Бекке. – Итак, Бекка, расскажи нам немного о себе.
– Ну… – Бекка задумывается. Они уже знают, что она работает на команду, я просветил их по этому поводу, и они знают, что она живет в городе недалеко от меня. – Я люблю бегать, – продолжает она. – В следующем месяце я побегу свой первый полумарафон.
– Вау. Замечательно, – улыбаясь, говорит мама.
Я тянусь, чтобы ободряюще пожать Бекке колено.
Знаю, она уже давно была готова, по крайней мере физически, бежать такую дистанцию. Также я знаю, что с тех пор, как мы начали встречаться, ее уверенность в себе выросла, и теперь она чувствует себя в силах справиться и с этим вызовом. Невероятно наблюдать, как она расцветает, стоило только уделить ей немного времени и любви.
Но, честно говоря, думаю, сильнее всего вырос я. Меня больше не интересуют безумные ночи или внимание, которое я получаю за звание профессионального спортсмена. Меня волнует лишь она. Девушка, которую я люблю. Она делает меня счастливым.
– Ты слышал, что я сказала, Оуэн? – спрашивает мама, глядя на меня с любопытством.
– Э. Нет. Извини.
Она поджимает губы, будто хочет сделать вид, что сердится на меня, но я вижу, это не так. Вижу, как она счастлива, что я привез Бекку домой.
– Я сказала, что мы должны пойти на соревнования и поддержать Бекку.
– О, определенно. Это отличная идея. – Я уже планировал быть там, но мне втайне нравится, что мои родители тоже хотят поехать.
– Вовсе не обязательно делать это. Там негде будет припарковаться, и мне понадобится по крайней мере два часа, чтобы добежать, и…
Я пожимаю плечо Бекки, и она поворачивается взглянуть на меня.
– Мы поедем, детка. Мы все.
Черт, я могу даже сделать плакаты, написав на груди что-нибудь вроде: «БЕККА – № 1».
Она закатывает глаза.
– Ты такой милый.
– Никогда раньше не слышал этого слова по отношению к своему сыну, – коротко смеется папа.
Я смеюсь вместе с ним. За эти годы меня много как называли: яростный соперник на льду, самоуверенный мудак – я все это слышал, но «милый»? Мой папа прав. Это что-то новое. Все это ново для меня. Но не буду врать, будто мне это не нравится.
– Что скажете насчет того, чтобы разрезать этот пирог? – спрашиваю я маму.
– Уже бегу, – радостно отвечает она, вскакивая, чтобы принести пирог с кухни.
Обычно я пошел бы с ней, чтобы помочь или просто стянуть кусочек, но за те несколько визитов в год, которые я наношу родителям, мне стало известно, что мама любит суетиться вокруг меня. И кто я такой, чтобы отказывать ей в этом? Так что я с улыбкой наблюдаю, как она подает нам кусочки теплого яблочного пирога. Два для меня и кофе для всех.
Мы едим пирог и ведем светскую беседу. Мой отец расспрашивает Бекку о внутренней работе руководства команды, и я рад видеть, что он действительно интересуется ею. Она невероятная девушка, и мне приятно, что они тоже так думают. Кроме того, у нее есть много хороших историй о генеральном менеджере команды, которых мой отец раньше не слышал, но которые, по-видимому, интересуют его.
К этому моменту мы официально встречаемся уже три счастливых месяца. Мы начинаем день с игривого обмена сообщениями, а ночью вдвоем отжигаем на простынях. Все между нами так естественно. Может быть, потому, что мы – прежде всего друзья, я не уверен, просто это работает.
Мой график поездок – не самый простой для нас, но мы справляемся. Бекка любит удивлять меня домашней едой, а я люблю баловать ее при любой возможности. Не экстравагантными отпусками, спа-пакетами или драгоценностями – это все не зажигает мою девочку, словно фейерверк на Четвертое июля. Обычно это что-то простое, например оставить ей любимые конфеты, когда я уезжаю из города, или поставить ее любимую мелодию по дороге на ужин, или часами лежать ночью в постели, обсуждая совместное будущее.
Иногда ее нужно обнять, и мне нравится быть тем, кто заключает ее в объятия и шепчет ей в волосы, что она моя. Точно так же, как, я знаю, ей нравится быть всем моим миром, и это включает в себя время, когда мне нужно сбросить некоторый стресс в своей уникальной манере. Например, когда я вонзаюсь в нее сзади, закусываю зубами ее шею, ее красивая попка розовеет от ударов моей ладони, а ее темные волосы накручены на мой кулак. Она такая красивая в эти моменты. Так идеально подходит для меня во всех отношениях.
И это, наверное, лучшая часть моей любви к Бекке. Мы не изменились: не меняли ни себя, ни друг друга. Мы принимаем друг друга… со всеми недостатками, синяками и шишками.
Как только мы заканчиваем в доме моих родителей, что включает в себя визит в логово, где хранятся мои детские фотографии, на чем настаивает мама, мы возвращаемся в мой внедорожник и едем обратно в город. Небо становится ярко-оранжевым. В это время года солнце садится поздно, и цвета всегда невероятные.
По дороге мы останавливаемся взять еду навынос и, в конце концов, едим ее на диване у меня дома. Мы немного общаемся с Элизой и Джастином, так как моя сестра хочет знать все о нашем визите к родителям. Бекка, конечно, слишком скромна, и я говорю Элизе, что маме и папе она понравилась и они настаивали на том, чтобы поехать на ее марафон.
Когда на улице уже темно, мы идем в мою спальню. Я ожидаю, что мы переоденемся в пижамы и почистим зубы, занявшись каждый своими делами перед сном, как мы делаем обычно, когда Бекка остается ночевать. Но она садится на край кровати и смотрит на меня с выражением, которое я не могу понять.
– Что такое? – спрашиваю я, садясь рядом.
– Я просто… так тебе благодарна. – На глаза ее наворачиваются слезы.
– Не плачь, ангел.
Она качает головой.
– Я серьезно, Оуэн. Что бы я делала без тебя?
Улыбаюсь и обхватываю ее лицо ладонями.
– Я ничего не сделал, и это истинная правда. Ты сама разрушила стены вокруг себя.
Она качает головой.
– Ты сделал все. Все. И это было идеально. – Голос у нее тихий, и я не знаю, что пришло ей в голову, но, возможно, то, что я повез ее знакомиться с родителями, значит для нее больше, чем она хочет показать.
– Нет. Это я должен благодарить тебя. Ты изменила меня. В самую лучшую сторону.
Бекка смаргивает слезы и мягко смотрит на меня.
– Это неправда, и ты это знаешь. Люди не меняются, Оуэн. Это было в тебе всегда.
– Но нужна была ты, чтобы высвободить это, – говорю я, склоняясь вперед, чтобы прижаться губами к ее губам.
– Может быть, – бормочет она в ответ.
– Определенно.
Она закатывает глаза, и я немного шокирован тем, что она не видит это так же ясно, как я. Она сильная и храбрая, бесстрашная. Я бы пропал без нее.
– Наша история – не о нашем прошлом, не о том, как ты упала, – говорю я, беря ее руку в свою. – Это о том, как ты встала на ноги и вернула себе жизнь. Для меня большая честь, что ты позволила мне стать частью этого. Ты – самый сильный человек, которого я знаю, Бекка. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю… – Она мгновение медлит, жуя нижнюю губу и глядя на наши руки.
У меня сводит живот.
– Но? Почему мне чудится тут «но»?
Она поднимает взгляд и снова смотрит на меня.