Дневник моего исчезновения

Я и…



Запись заканчивается. Я листаю дальше, но там пусто. Еще листаю и холодею при виде больших бурых пятен на бумаге.

Кровь, это кровь.

Я вижу кровавые отпечатки ладони на бумаге.

Осторожно провожу кончиками пальцев по пятнам. Мне кажется, что я касаюсь ее. Словно я открыл дверь в пространстве и времени и вижу Ханне, чувствую ее боль и отчаяние.

Что-то произошло в этом доме с деревянными гномами на лужайке. В доме, рядом с которым я столько раз играл.

У меня нет сомнений в том, что это за дом.

Там должна быть разгадка. Ответ на вопрос, что произошло с полицейским и кто убил девочку и женщину в захоронении.

И этот ответ может спасти папу.





Малин




В Урмберге темно, как в могиле. В окнах домов, составляющих то, что в Урмберге гордо именуют «центром», темно и пусто. Даже журналисты, вчера прилежно протиравшие штаны в машинах до поздней ночи, исчезли.

Все разъехались по домам встречать Адвент за плюшками с шафраном перед телевизором.

У Манфреда лихорадочно блестят глаза. Он снимает пальто и садится за стол. Кладет перед собой пластиковый мешочек с сотовым Петера и открывает ноутбук.

– Криминалисты скоро за ним заедут, – сообщает он.

Крупные руки порхают над клавиатурой, щелкают клавишами.

– Удалось перекачать файлы? – интересуется Андреас.

Манфред поворачивает ноутбук экраном к нам, чтобы было лучше видно.

На экране – фото с мобильного Петера. Манфред скопировал его на свой компьютер, чтобы можно было увеличить снимок.

Мы в молчании изучаем мутное фото. Изображение трудно разобрать: расплывчатые контуры, серые цвета.

– Это Петер, – констатирую я, глядя на лицо в профиль в левом углу.

Манфред увеличивает фигуру в правом углу. На экране угадывается худая рука. Лица не видно, но видно длинные седые волосы.

– Это она, – ахаю я. – Это Азра Малкоц.

Что-то блестит у нее в руке.

– Что это? – спрашиваю я, тыча пальцем в экран.

– Нож? – предполагает Андреас.

– Все, что угодно, что отражает свет, – отмечает Манфред. – Зеркальце, металлический предмет.

Что, если это нож? Что, если она была опасной? Что, если она убила Нермину и причинила вред Петеру?

Все молчат.

– А это что? – показываю я на что-то справа от Петера.

Похоже на…

– Похоже на стопки книг, – сама отвечаю я.

И в этот момент понимаю, что все кусочки мозаики складываются в единую картину, мозг обрабатывает полученную информацию, и я в состоянии различить стопки книг.

– Да, – восклицает Манфред, – Да! Ханне говорила, что помнит английские книги на грязном полу.


– Она была там. Но где это место? – произношу я.

– Трудно сказать, – говорит Андреас. – Спросим наших аналитиков, но что-то я сомневаюсь, что они смогут нам помочь.

– Открой второе фото, – прошу я. – То, с лестницей.

Манфред кликает на второе фото. Качество намного лучше. Нам хорошо видно лестницу, ведущую в подвал. Внизу видно одежду на вешалке на стене и посуду на подносе на полу.

Людей не видно.

– Это должен быть подвал, – заявляет Манфред. – Нужно проверить, в каких домах поблизости есть подвалы. Может, в коммуне есть такие данные или в городском комитете по архитектуре. Я позвоню Сванте и спрошу. А сейчас нам нужно поспать.

– Кто сделал эти снимки? – спрашивает Андреас. – Петер на снимке, значит, фотографировал другой человек.

– Ханне, – отвечаю я. – У нее был мобильный Петера. Вот почему она записала код телефона. И она же потеряла его потом на заводе. Возможно, Петера с ней уже тогда не было.



Манфред массирует виски большим и указательным пальцами.

– Представь, что они вышли на след преступника и обнаружили Азру Малкоц. Теперь мы знаем, что Петер с Ханне все это время находились в Урмберге. Соответственно, Азру они нашли где-то здесь. Судя по всему, потом случилось что-то страшное. Азру убили. Ханне убежала и заблудилась в лесу. А Петер…

Он не договаривает. Я снова думаю о Петере. Смотрю на полку, куда мы сложили их с Ханне вещи. Только по прошествии недели мы осмелились убрать их со стола. Но нам не хотелось убирать их окончательно, и мы сложили все на полке.

Манфред продолжает:

– Может, Петер жив, может, мертв. Он как чертов кот Шрёдингера. И это сводит меня с ума.

Он замолкает, обводит взглядом старый магазин, покачивает головой и продолжает:

– Почему Петер и Ханне не рассказали, что вышли на след? Почему скрывали от нас?

– Может, это был старый след. Может, они хотели встретиться с кем-то, кого мы уже подозревали, и случайно наткнулись на Азру Малкоц?

– И кто это может быть?

Манфред наклоняется вперед и буравит меня взглядом. Я вся заливаюсь краской.

– Стефан Ульссон? Бьёрн Фальк? Педофил Хенрик Хан? Или один из свидетелей оказался виновным? Кто-то из сотрудников приюта например?

Манфред откидывается на спинку стула. Видно, что мои догадки его не удовлетворили.

– Хм, – хмыкает он.

Раздается звук открывающейся двери и шаги в прихожей.

Входит Малик. На шапке и куртке снег.

– Тук-тук, – говорит он.

– Привет, – поднимает руку в знак приветствия Андреас. – Решил заглянуть к нам в гости?

– Мы с криминалистами собираемся на завод. Решили заехать забрать мобильный.

Манфред кивает на телефон в пластиковом пакете на столе.

Малик стряхивает снег с ботинок, снимает шапку, запускает пальцы в гриву темных волос и собирает их в узел, который скрепляет тонкой черной резинкой с запястья.

– Как прошел обыск в доме Стефана Ульссона? – интересуется Манфред.

– Хорошо, – отвечает Малик. – За исключением того, что дочь была в истерике. Мы нашли кровавую рубашку в прачечной. Больше ничего подозрительного. Подождём результатов анализа. Нет, погодите, в шкафу покойной супруги было платье с пайетками. Золотистое платье 36-го размера. Не знаю, важно это или нет, на Стефана Ульссона оно не налезет, но мы его все равно захватили.

– Еще что-то?

Малик качает головой.

– Не при обыске. Но мы нашли того Тони.

– Тони? – переспрашивает Манфред.

– Я думала, Сванте вам звонил, – удивленно говорит Малик. – Сюзетта переговорила с мужчиной по имени Тони. Тем, который работал в приюте для беженцев в начале девяностых. Стефана Ульссона уволили. Точнее, он даже не работал там на полную ставку, просто ему больше не давали заказов. Его застукали в саду поздно вечером. Он следил за обитателями приюта. И знаете когда? Осенью 1993 года.

– За Азрой и Нерминой, – шепчу я.