Длинный путь

Прогремели первые выстрелы, следом — пронзительный крик, заглушенный новыми выстрелами. Гэррети ничего не видел в темноте, да его и не интересовало, кто это был. Осталась только боль, режущая боль в ногах и в легких.

Холм спрямился и пошел под уклон. Этот склон был более покатым, но мускулы Гэррети не переставали дрожать. «Мои ноги сейчас откажут, думал он. — Они не доведут меня до Фрипорта. Даже до Олдтауна. Я умираю».

Тут ночь разорвал рев множества глоток, дикий и ужасный, повторяющий одно и то же слово:

— Гэррети! Гэррети! Гэррети! Гэррети!

Это Бог-отец. Бог лишил его ног за то, что он хотел узнать секрет, узнать секрет… Как гром:

— Гэррети! Гэррети! Гэррети!

Это был не Бог. Это были ученики олдтаунской высшей школы, выкрикивающие хором его имя. Как только они увидели его бледное, измученное лицо, скандирование превратилось в бурю аплодисментов. Парни вопили и целовали своих девушек. Гэррети помахал им, улыбаясь, и опять повернулся к Олсону.

— Олсон, — прошептал он. — Олсон!

Веки Олсона чуть-чуть дрогнули. Искра жизни, как последний поворот стартера в старом автомобиле.

— Скажи мне, Олсон. Скажи мне, что делать. Школьники («Неужели я когда-то ходил в школу?» — с удивлением подумал Гэррети) прыгали теперь вокруг них, оглушая их криками.

Глаза Олсона с трудом поворачивались в глазницах, словно они заржавели и требовали смазки. Его губы издали какой-то звук.

— Ну, — прошептал Гэррети. — Ну, говори же! Говори, Олсон!

— А-а, — сказал Олсон. — А-а.

Гэррети подошел ближе и положил руку Олсону на плечо, вдыхая смесь пота, гноя и мочи.

— Попытайся, Олсон!

— Бу. Бо. Божий… Божий сад.

— Божий сад? Что ты говоришь?

— Он полон. Плодов. Я… Гэррети молчал. Он не мог говорить. Они поднимались на очередной холм, и он опять задыхался. Олсон, казалось, вообще не дышал.

— Я не хочу. Умирать, — закончил Олсон. Гэррети с ужасом смотрел на то, что было Одеоном.

— А? — существо рывком повернуло голову. — Га. Га. Гэррети?

— Да, это я.

— Который час?

Гэррети недавно, Бог знает зачем, завел свои часы.

— Без четверти девять.

— Нет. Не то.

— Олсон? — он осторожно потряс Олсона, и все его тело содрогнулось, как дерево на ветру. — Что с тобой, Олсон?

— Гэррети, — прошептал Олсон.

— Что?

— Который час?

— Черт! — Гэррети оглянулся на Стеббинса, но тот глядел в темноту.

Если он и смеялся, то этого не было видно.

— Гэррети.

— Что?

— Бо… Бог сохранит тебя.

Голова Олсона упала. Он сошел с дороги и пошел прямо на вездеход.

— Предупреждение! Предупреждение 70-му!

Олсон не останавливался. Толпа застыла в ожидании. Олсон уперся в броню и начал всем телом биться о вездеход.


— Олсон! — крикнул Абрахам. — Эй, ребята, это же Хэнк Олсон!

Солдаты наставили на Олсона ружья, и он схватил ближайшее из них за ствол, вырвал и швырнул в толпу. Зрители с криком шарахнулись в стороны, будто карабин мог начать стрелять сам по себе.

Потом другой карабин выстрелил. Гэррети ясно видел вспышку и красное пятно на рубашке Олсона, куда попала пуля.

Олсон потянулся и ухватился за ствол ружья, которое только что выстрелило в него.

— Давай, Олсон! — крикнул спереди Макфрис. — Давай! Покажи им всем! Пули из остальных двух карабинов отшвырнули Олсона от вездехода.

Он распластался на земле, широко раскинув руки, как распятый. Из его живота был вырван огромный кусок. Еще три пули ударили в него. Солдат, которого Олсон обезоружил, полез за новым карабином в люк.

Олсон сел, прижав руки к животу и глядя на солдат. Они тоже смотрели на него и молчали.

— Сволочи! — прорычал Макфрис. — Убийцы!

Олсон попытался встать. Новые пули бросили его на землю.

Сзади Гэррети услышал тихий звук. Он не оглянулся — он знал, что это смеется Стеббинс.

Олсон снова сел. Солдаты прицелились в него, но не стреляли. Их силуэты на броне, казалось, выражали любопытство.

Медленно, рефлекторно Олсон прижал руки к животу. Сквозь пальцы его медленно поползли синие змейки внутренностей. Он нагнулся, как будто собираясь запихнуть их обратно («Запихнуть их», — подумал Гэррети с ужасом и омерзением) и с усилием поднялся. Потом пошел, медленно-медленно, продолжая держаться за живот.

— О Господи! — Абрахам зажал руками рот. В его выпученных глазах метался ужас. — О Господи, Рэй, что за гадость! — его вырвало.

“Ну вот, старина Эйб не сберег свое печенье, — подумал Гэррети рассеянно. — Нарушил пункт 13".

— Они не будут его достреливать, — сказал сзади Стеббинс. — Это послужит уроком остальным.

— Убирайся, — прошептал Гэррети. — Иначе я вышибу тебе мозги!

Стеббинс быстро отошел.

— Предупреждение! Предупреждение 88-му!

Смех Стеббинса замер вдали.

Олсон упал на колени. Раздался выстрел, и пуля ударила в асфальт рядом с ним. Он снова начал подниматься. "Они играют с ним, — подумал Гэррети.

— Им, должно быть, скучно, вот они и решили поиграть с Одеоном. Ведь он такой смешной, правда, парни?”

Гэррети плакал. Он подбежал к Олсону, опустился на колени рядом с ним, прижал к груди его растрепанную голову. Он рыдал в сухие, пропахшие потом и мочой волосы Олсона.

— Предупреждение! Предупреждение 47-му!

— Предупреждение! Предупреждение 61-му!

Макфрис тянул его вверх.

— Вставай, Рэй! Ты ему не поможешь! Вставай, ради Бога!

— Это ужасно! — прорыдал Гэррети. — Ужасно!

— Я знаю. Вставай скорее.

Гэррети встал. Они с Макфрисом пошли задом, глядя на Олсона.

Олсон поднялся на ноги и стоял прямо на белой линии, воздев обе руки к небу.

Толпа ахнула.

— Я делал не то! — крикнул Олсон дрожащим голосом и упал мертвым.

Солдаты еще дважды выстрелили в него и потащили прочь.

Они шли молча минут десять. От присутствия Макфриса Гэррети было чуточку легче.

— Знаешь, — сказал он наконец, — во всем этом есть смысл.

— Да?

— Я говорил с ним. Он был жив, пока они его не застрелили. Он был жив, Пит, — теперь это казалось ему самым важным. — Жив, понимаешь?

— Ну и что? — Макфрис устало вздохнул. — Он был только номером.