Дюна
Часть 80 из 112 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Некоторыми тамошними делами нельзя похвастаться.
Хават позволил себе улыбнуться — чуть заметно, одними губами. Глаза его блеснули в свете глоуглоба, когда он посмотрел на барона.
— И вы никогда не задумывались о том, где император берет своих сардукаров?
Барон поджал свои толстые губы, сделавшись похожим на обиженного ребенка. Голос его был сердитым, когда он сказал:
— Он проводит наборы рекрутов... так говорят... существует воинская повинность...
— Ха! — не выдержал Хават. — То, что вы слышите о подвигах сардукаров, это ведь не слухи! Эти сведения получены из первых рук, от тех немногих выживших, кому приходилось сражаться с сардукарами.
— Сардукары — превосходные солдаты, это несомненно, — сказал барон. -Но, думаю, мои собственные легионы...
— Являются в сравнении с ними группой туристов! — фыркнул Хават. -Думаете, я не знаю, почему император обрушился на дом Атридесов?!
— Это не та область, в которой тебе можно строить догадки, предупредил барон.
«Неужели даже ему неизвестно, чем руководствовался император?» подумал Хават.
— Моим догадкам открыта любая область, если только для этого вы меня наняли, — сказал Хават. — Я — ментат. От ментата нельзя скрыть ни информацию, ни расчеты.
Барон посмотрел на него долгим взглядом, потом сказал:
— Говори то, что ты должен говорить, ментат!
— Падишах-император обрушился на дом Атридесов потому, что военачальники герцога, Гурни Хэллек и Дункан, готовили воинов, маленькое войско, почти таких же великолепных, как сардукары. Некоторые из них были даже лучше. И герцог собирался увеличить свое войско, сделать его таким же, как у императора.
Обдумав это открытие, барон спросил:
— И что собирались делать с ним Атридесы?
— Это следует, из тех суровых испытаний, которым подвергались рекруты.
Барон с сомнением покачал головой.
— Уж не Свободных ли вы имеете в виду?
— Именно их.
— Ха! Зачем же было тогда предупреждать Раббана? После разгрома, учиненного сардукарами, и после репрессий Раббана Свободных осталось не больше горсточки.
Хават молча посмотрел на него.
— Не больше горсточки! — повторил барон. — Только в прошлом году Раббан убил их шесть тысяч!
Но Хават молчал.
— А годом раньше число убитых составляло девять тысяч, — сказал барон. — И сардукары, прежде чем уехать, отчитались почти за двадцать тысяч.
— А сколько потеряли за последние два года войска Раббана? — спросил Хават.
Барон потер подбородок.
— Ему, конечно, пришлось вести усиленную вербовку. Его агенты давали весьма экстравагантные обещания и...
— Скажем, тридцать тысяч для круглого числа? — спросил Хават.
— Такая цифра, пожалуй, чересчур велика.
— Совсем наоборот, — не согласился Хават. — Я, подобно вам, могу читать в докладах Раббана между строк. И вам, конечно, должны быть понятны мои отчеты о полученных от наших агентов сведениях.
— Арраки — суровая планета, — сказал барон. — Потери от бурь могут... — Мы оба знаем, сколько списывается на бури, — возразил Хават.
— Что из того, если мы потеряли тридцать тысяч? — жестко спросил барон. Его лицо потемнело от прилившей крови.
— По вашим собственным подсчетам, — сказал Хават, — он убил пятнадцать тысяч более чем за два года, потеряв при этом в два раза больше людей. Вы говорите, что сардукары отчитались еще в двадцати тысячах. Я видел отчет по их возвращении из Арраки. Если убили двадцать тысяч, то их потери составили пять человек к одному. Почему вы не хотите посмотреть этим цифрам в лицо, барон, и понять, что они означают?
— Это твоя обязанность, ментат, — нарочито ледяным тоном проговорил барон. — Что же они означают?
— Я давал вам цифры, сообщенные Дунканом Айдахо после посещения им сьетча, — сказал Хават. — Они выверены. Имей они даже двести пятьдесят сьетчей, их население должно составлять около пяти миллионов. По моим подсчетам, у них по крайней мере в два раза больше общин. На такой планете вы только зря тратите свои людские резервы.
— Десять миллионов, — Щеки барона дрогнули от изумления.
— По меньшей мере.
Барон поджал жирные губы. Похожие на бусинки глаза, не мигая, уставились на ментата. "Действительно ли таковы его расчеты? — размышлял он. — Как такое могло пройти незамеченным??
— Мы не нанесли им сколько-нибудь существенного ущерба, — сказал Хават. — Мы лишь уничтожили некоторое количество наименее выносливых особей и сделали сильных еще более сильными — точно так же, как на Салузе Второй.
— Опять Салуза Вторая? — взревел барон. — При чем тут планета-тюрьма императора?
— Человек, выживший на Салузе Второй, становится жестче, чем большинство других людей, — сказал Хават. — А когда к этому прибавляется превосходная военная подготовка...
— Чепуха! Судя по вашим доводам, вы считаете, что я могу принимать Свободных в солдаты после тех репрессий, которым они подвергались со стороны моего племянника?
Хават холодно проговорил:
— Разве вы не подвергаете репрессиям некоторые ваши отряды? Репрессии имеют и положительную сторону: ваши солдаты лучше многих других. Будучи солдатами барона, они все время помнят об острастке.
Барон молчал, не отводя взгляд от ментата. Новые возможности?.. Не дал ли Раббан в руки дома Харконненов мощное оружие, сам того не предполагая?
Наконец он спросил:
— Как же можно быть уверенным в лояльности таких рекрутов?
— Я бы разбил их на небольшие отряды, не больше взвода, — сказал Хават. — Я бы перестал притеснять их и изолировал бы от обучающих кадров, состоящих из людей, которые знают их подноготную, преимущественно таких, которые пережили ситуацию преследования. Потом я внушил бы им мистическую мысль о том, что их планета на самом деле была тайным местом воспитания сверхсуществ, подобных им. И в то же время я показал бы им, что могут заработать подобные сверхлюди: богатая жизнь, красивые женщины, красивые дома... все, что пожелаешь.
Барон согласно кивал:
— То, что имеют у себя дома сардукары.
— Рекруты со временем начинают верить, что место, подобное Салузе Второй, почетно, поскольку оно произвело на свет их — элиту. Рядовые сардукары во многих отношениях ведут такую же жизнь, что и члены Великих домов. — Что за мысль! — прошептал барон.
— Вы начинаете прозревать, — сказал Хават.
— Где же это началось? — спросил барон.
— А откуда берет начало дом Коррино? Были ли на Салузе Второй люди до того, как император послал туда первую партию заключенных? Бьюсь об заклад, что даже герцог Лето, ваш сводный кузен, не задумывался над этим. Задавать подобные вопросы рискованно.
В глазах барона засветилось понимание.
— Тайна Салузы Второй тщательно охраняется. Используется любая выдумка, чтобы...
— А что там скрывать? — вставил Хават. — Что у падишаха-императора есть планета-тюрьма? Это и так всем известно. Что у него есть...
— Граф Фенринг! — выдохнул барон.
Хават замолчал, озадаченно глядя на барона.
— Что «граф Фенринг»?
— Несколько лет назад, — припомнил барон, — этот имперский хлыщ прибыл на день рождения моего племянника в качестве официального наблюдателя и для того, чтобы... мм... чтобы завершить деловые переговоры между императором и мной.
— И что же?
— Я, помнится, сказал что-то насчет создания планеты-тюрьмы на Арраки. Фенринг...
— Что же, буквально, вы сказали? — спросил Хават.
— Это было довольно давно и...
— Мой господин барон, если вы желаете извлечь из моего служения вам пользу, вы должны снабдить меня соответствующей информацией. Записывался ли этот разговор?
Лицо барона потемнело от гнева.
— Ты дотошен, как Питер! Я не люблю...
— Питера с вами больше нет, мой господин, — сказал Хават. — Кстати, что с ним случилось на самом деле?
— Он стал слишком много себе позволять! — фыркнул барон.
— Вы уверяли меня, что не бросаетесь полезными людьми, — сказал Хават. — Собираетесь ли вы и дальше запугивать меня бесполезными угрозами и посулами? Мы обсуждали, что вы сказали Фен рингу.
Барон с трудом овладел собой. «Придет время, и я припомню, как ты вел себя со мной!» — подумал он.
— Одну минутку, — сказал барон, возвращаясь памятью к встрече в большом холле. Это помогло ему отчетливо вспомнить то, что происходило в тот день в конусе молчания. — Я сказал что-то насчет другого решения проблемы Арраки и о том, что планета-тюрьма императора вдохновляет меня на соперничество с ним.
«Ведьмина кровь!» — выругался про себя Хават.