Дитя звезд

Ветер вырвал крик из её рта, и всё вокруг стало серым и синим, холодным и сырым. Клэр неслась сквозь грозу.

Её чудо работает!

Самоцветность в крови девочки притянулась к стреле, как к магниту. Пальцы прилипли к стержню стрелы, чтобы она случайно не выпустила её из руки. Это не было похоже на полёт, потому что она не только выписывала в воздухе дугу, но и опускалась к вздымавшимся волнам всё ниже. Порывы грозового ветра хлестали её со всех сторон, сбивая с курса. Клэр не добраться до паутчьего логова – ей хотя бы увернуться от мачты возникшего перед ней судна!

Клэр отчаянно засучила ногами, чуть не заехав кожаными ботинками по удивлённой физиономии прядильщика в другом вороньем гнезде, когда ветер налетел на неё снова.

Главным для неё сейчас было не упасть на скопище острых тонких камней, называемых Иглами. Они торчали из воды, защищая залив. Если ей удастся приземлиться за ними, они на время спрячут её от взглядов тех, кто находится в порту Острия Иглы, и она сомневалась, что кто-нибудь осмелится отправиться на её поиски под парусом до окончания шторма.

Но если она приземлится перед ними, какой-нибудь любопытный прядильщик, занятый поисками интересной истории, может рискнуть, невзирая на ветер. А если ей удастся долететь до камней, но не перелететь за них… Скажем так, этот город носил название Острия Иглы не без причины.

Камни становились всё ближе…

И ближе…

Ближе некуда!

Носы ботинок Клэр пронеслись над каменным скопищем, и она дрыгнула ногами, выталкивая себя и стрелу чуть выше, чтобы не зацепить острые окончания… а затем шлёпнулась в море по другую сторону от них, подняв фонтан брызг.

Тишина поглотила её. Вода заглушила рёв ветра и грома.

Без солнца Клэр не видела ничего, кроме полуночной синевы. Как вдруг вспышка молнии осветила морской ландшафт под ней: качающиеся тени водорослей, блеск чешуи рыб, камни цвета яблок. Они были таких причудливых форм – тянули изящные веточки кверху, словно наироскошнейшие из канделябров. Этот подводный лес рос и ширился, пока девочку тянула за собой стрела-магнит.

Стрела не остановится, пока не достигнет цели.

Клэр разжала кулак, но стрела-магнит прилипла к её ладони намертво. Ей было никак не отцепиться от своего чудо-транспорта. Она поняла: ещё немного и стрела доставит её туда, откуда обратной дороги нет, – на дно морское.

Она закричала.

Пузырьки воздуха заструились из её рта кружевом. Они поднимались вверх, на поверхность, куда Клэр путь был отрезан.

«Отпусти её, – крикнул знакомый голос у неё в голове. – Ради бога, перестань вести себя как маленькая и отпусти наконец!»

Клэр слышала эту фразу уже не раз, с точь-в-точь такой же интонацией. Когда они с семьёй отправились кататься на коньках и она не отпускала руку Софи, даже когда растянулась на льду, утягивая старшую сестру за собой вниз…

На турнике, когда она, тогда совсем малышка, повисла на перекладине и рыдала в три ручья, потому что слишком боялась спрыгнуть…

После того, как она проиграла конкурс рисунков на тему пожарной безопасности Британии и целую неделю винила свою одноклассницу в том, что та скопировала работу, занявшую первое место в прошлом году.

«Отпусти, Клэр!»

Соль щипала ей глаза, соль хлестала язык.

Клэр засучила ногами, пытаясь вытолкнуть себя и стрелу обратно на поверхность, но сила каменного наконечника тянула их вниз.

Она ничего не могла с этим поделать.

Ужас поселился у неё в груди, обжигая лёгкие. Или, возможно, то был недостаток кислорода. И о чём она только думала? Клэр закрыла глаза. Самоцветчикам не следует шутить с водой! Они знают, как раскрыть потенциал камня, вот только камни в воде тонут.

Что-то твёрдое царапнуло её по рукам.

Клэр распахнула глаза. Она мчалась сквозь каменный лес. Красные ветви цепляли её кожу, когда она проносилась мимо. Ей должно было быть больно, но вместо боли она ощущала лишь всеобъемлющее чувство того… что ей рады.

Его нельзя было назвать никак иначе. Оно не было чем-то столь же отчётливым, как «здравствуй» или рукопожатие, и всё же это было приветствие. Всякий раз, когда её руки или ноги касалась новая веточка, она чувствовала, что ей рады. Казалось, будь у камня хвост, он сейчас радостно им бы вилял. Как если бы камень был живым.

А так оно и было.

Ведь каменный лес был отнюдь не из камней, а из кораллов.

Коралл, как узнала Клэр в пятом классе на теме «Океан», похож на камень, но на самом деле это живой организм. Организм, близко знакомый с камнем, совсем как сама Клэр. Казалось, он это каким-то образом понял и узнал в ней друга.

Чувствуя, как рад её видеть коралл, Клэр уловила приветственную песню в воде вокруг. Крошечные нотки убаюкивали её и на мгновение вычерпнули из её сердца страх. И образовавшуюся пустоту заполнило воспоминание. Оно пришло к ней в потрясающих, прозрачных, как вода, деталях.





* * *


Послеполуденное солнце заливало своими лучами кабинет Звёздной цитадели. Ученики сидели за партами, вытягивая шеи и оживлённо перешёптываясь. На столе перед ними были выставлены в ряд миски с порошками ярких цветов. Они напоминали мелки, которыми рисуют на асфальте. В одной из мисок порошок был насыщенного горчичного цвета, в другой – ржаво-красного, а в один оловянный горшок был насыпан порошок такого тёмного синего цвета, что он вполне мог быть растолчённым ломтиком полуночи.


Открылась дверь кабинета, но вместо профессора Пумита в класс вошёл магистр Корналин. Его трость с ручкой в форме бараньей головы звонко стучала по полу, пока он продвигался между рядами.

– Просыпайтесь, ученики, – проворчал он, проходя к доске.

Школьники вытянулись по струнке.

– Добрый день, магистр, – произнесли они хором.

– Профессору Пумиту придётся сегодня поработать над горгульями в главном зале. Последняя гроза сильно повредила трубы. Он попросил, чтобы я познакомил вас с моей специализацией – стеклом.

Клэр наклонила голову, хмурясь.

– Клэр, ты хочешь что-то спросить?

У Клэр вспыхнули уши. Магистр, казалось, подмечал каждую малейшую деталь.

– Э-э, я просто думала… какое отношение стекло имеет к камню?

По классу пробежали смешки, и Клэр поняла: она сморозила глупость.

Корналин стоял у доски, грозно глядя на своих подопечных, пока те не утихомирились.

– Ученица Клэр задала отличный вопрос, – произнёс он. – Нам всем не помешает освежить это в памяти. Кто хочет ответить?

Зури медленно подняла руку вверх. Корналин кивнул, и она заговорила:

– Стекло – это расплавленный песок, – объяснила девочка. – А песок состоит из камней, которые размалывала стихия, например ветер или вода, пока они не превратились в крошечные крупицы.

– Отлично сказано, – кивнул Корналин. – Стекло – моя любимая форма камня. Горы высоки и могучи, но они молоды. Тогда как крупицы песка – это древние горы. Они путешествовали по миру, по океанам, по воздуху. Они столько всего перенесли и перед стольким выстояли. Я считаю, ничто не хранит нашу историю столь хорошо, как стекло. Оно хрупкое, но в то же время способно защитить. С его помощью даже можно раскрасить свет… – Он поднёс призму к солнечному лучу, и по кабинету закружились радуги.

Класс дружно ахнул – Клэр вместе со всеми.

– Чего вы ждёте? – спросил Корналин, убирая призму в карман. – К столам!





* * *


Теперь Клэр знала, кто поёт эти тоненькие нотки гостеприимства. Её приветствовали миллионы миллионов крупиц песка, который плавает в бескрайних морских водах. Клэр была окружена возможностями – до тех пор, пока оставалась в сознании.

Разряд пробежал по её руке – стрела-магнит достигла морского дна, подняв клубящееся облако песка. И тут в голове Клэр возникло ещё одно воспоминание: отпуск, в который они отправились всей семьёй не так давно. Софи тогда как раз начала стесняться играть на людях. Но в эту поездку, редкую для Мартинсонов, которые свой недельный отпуск обычно проводили в походах по национальным паркам, Софи играла вовсю. Они устраивали Впечатление за Впечатлением, начиная с тайных посланий в бутылках и заканчивая потрескавшейся краской в их съёмном жилье, которая, по словам Софи, на самом деле была зашифрованной картой сокровищ. Одним утром Софи даже поиграла с Клэр в дельфинов, и они провели целый день, лепя из песка замки и русалочьи хвосты.

Воспоминание навело Клэр на мысль.

Свободной рукой она зачерпнула со дна песок. Он рассеялся вокруг неё облаком. Но она не выпускала из головы воспоминание о том, как они с Софи играли на берегу.

Взглядом художника Клэр приметила в мутном песке изгиб плавника точно так же, как увидела бы среди летних облаков барашка. Она отчаянно задвигала рукой взад-вперёд, вспоминая все те моменты, когда они с Софи зачерпывали влажный песок ведёрком и переворачивали его, а затем, в волнительном нетерпении, спешили поднять формочку, под которой их ждала либо стройная башенка, либо разваливающаяся кучка.

Песчинкам нравилось держаться вместе. Каждая крохотная крупица была когда-то частью чего-то более крупного, чего-то большего, чем она сама.

«Когда ты снова почувствуешь себя маленькой, – всё время говорила ей мама, – просто вспомни, что все мы часть чего-то гораздо большего, пускай мы и не всегда можем это увидеть».

Клэр обратилась к песчинкам, которые когда-то были кораллом, живым камнем, и попросила их вспомнить, каково это – быть частью огромного организма.

Она услышала, как некоторые крупицы прошептали о снеге и хвое. Этот песок прежде был крепкими склонами Звёздной цепи.

«Держитесь вместе, – умоляла их Клэр. – Забудьте про воду, которая вас разделяет!»

А сама она тем временем постарается забыть про обжигающее чувство в груди и тёмные пятна перед глазами. Она крепко сжала веки, не желая видеть приближающийся конец.

У неё заканчивалось время.

Пощипывало ли у неё пальцы? Было трудно сказать. Они онемели в холодной воде. Казалось, сердце билось всё медленнее. Она слабо махнула рукой, подбадривая песок вспомнить о своём умении преодолевать потоки, о своей способности двигаться, изменяться и подстраиваться…

Как вдруг что-то ударило её по ладони – по той, что прилипла к стреле.

Клэр распахнула глаза: огромный песчаный зверь ринулся на стрелу снова.

И будь то жёсткость песка, который тёрся о её кожу, или глубочайшее удивление при виде улыбки волшебного дельфина, но её рука наконец отделилась от стрелы-магнита.

Клэр была свободна.