Диктатура Евы

— Что у нас тут?

В палату вошел невысокий лысый мужчина в серой хламиде, плотно облегающей толстый живот. Он на ходу обмахнулся сложенными в щепоть пальцами в сторону небольшой статуэтки Сестры Заступницы, приютившейся на трехногом табурете в простенке между двумя узкими окнами. Ева заметила черный перстень на безымянном пальце и золотой кулон в виде птичьей головы, на мгновение выглянувший в разрезе хламиды.

Увидев герцогиню, лекарь удивленно замер, затем недовольно поджал бледные губы и неуклюже поклонился.

— Ваша светлость, если вы занемогли, то следовало послать за мной, а не спускаться сюда.

Тут же кольнуло в висок, и Ева вспомнила, что прежняя хозяйка тела брезговала даже появляться в этой части крепости. Здесь жила обслуга. Странно, что больничку устроили в непосредственной близости от скотного двора. Но оправдываться она не собиралась.

— Теперь отряд Бурхуна служит мне, — указала Ева на раненых. — Отнесись к этому серьезно, мастер?..

— Мастер Ульям, ваша светлость. Этот не жилец. — Лекарь кивнул в сторону того, что был ранен в голову. — Я вытащить его не смогу. Тут нужен или таль, или целитель рангом выше.

— А ты попробуй, — зло предложила Ева.

Что за народ, он даже рану не посмотрел, а уже диагноз ставит!

— У него череп проломан, — тихо заметил один из воинов сопровождения. — Дыра с кулак.

— Но он до сих пор жив, — резко ответила Ева, глядя на лекаря. — Если человек борется, значит, есть шансы. Насколько я знаю, при черепно-мозговой травме дыру заделывают через пятнадцать-двадцать дней, а пластику можно делать через пару месяцев. Можно использовать кости, или металл, или золотую пластину.

На нее посмотрели как на сумасшедшую, ну да, здесь не слышали о титановых латках, зато прекрасно лечат при помощи трав, снадобий и тихого незлого слова.

— Если травма небольшая, то почищу и затяну кожу поверх, — недовольно буркнул лекарь. — Вот начитаются юные госпожи сказок, а потом умничают. Как, по-вашему, мне крепить к голове золотую пластину?

— Скобами или клепками. Как искусный столяр соединяет части мебели без гвоздей. Но тренироваться лучше на трупах, конечно, — пристально следя, как с раненого снимают повязки, рассеянно ответила Ева.

— Этому вас тоже в обители учили?

Медики все же во всех мирах одинаковые, не любят, когда рядом кто-то умничает под руку, поэтому Ева решила сменить тему от греха подальше.

— Кто-то еще помогает следить за ранеными?

— Больше некому. Помощник мой вон лежит в полнейшем скудоумии. Целитель погиб, а я что могу? У меня нет силы заклинателя, хотя род мой идет от древних королей.

— А что с мальчиком? — Ева кивнула на пялящегося в потолок седого паренька.

— Таль в него вошел, а как изгнали, то вот такое… дерево!

— Дядька Ульям, не ругайтесь! Мак, он хороший, просто немножко дурачок стал, но вернется наш герцог, поймает таля и его быстро вылечит.

В дверях застыла девочка лет восьми. Голубоглазая, льняные кудри обрамляли веснушчатое личико, вызывая у Евы ассоциацию с подсолнухом. На девочке были широкие серые штаны и длинная рубаха с закатанными рукавами.

— Яська, чем болтать без дела, сбегай позови кузнеца да скажи, чтоб матушка воду несла горячую. Потом сходи к капитану, пусть подойдет, и тетку Варгу покличь.

— А Варгу почто? — насупилась тут же девчонка. — Она же крови боится, может, я лучше мастера Буша позову? У него травки есть!

— Так он в подземелье, наверное.

— Так я знаю, как его найти!

Девочка крутанулась на босых пятках и убежала. Лекарь срезал повязки и склонился над раненым. Завоняло гнилью, но Ева все равно подошла ближе, чтобы лучше видеть. Организм притерпелся к запахам, а память подсунула воспоминание, как у нее на глазах один самоуверенный новичок получил открытый перелом руки. Скажем так, вид тогда был намного страшнее, чем поджившая загноившаяся рана.

— А не так и плохо, скажу я вам, может, и выживет… Гляньте, ваша светлость, вот тут мы гной сейчас уберем, здесь подрежем, кость я вытащу.

— И кожу срежь вокруг раны, видишь, подгнивает, а потом просто соедини края вот тут. А на рану что-то придумаем… позже… И как почистишь рану, займись вторым, здесь я сама закончу.

У парня, скорее всего, просто началось воспаление и общая интоксикация организма. Интересно, они знают здесь об этих понятиях? Ева смотрела, как доктор раскладывает на табурете инструмент, и с удивлением думала, что не такой и отсталый этот мир, как ей казалось. Скальпели, ножницы, зажимы, пинцеты, стеклянные трубочки, склянки с лекарством… Лекарь налил на руки пахнущую спиртом жидкость, растер, щедро плеснул на рану из того же флакона.

— Спирт?

— Перегон.

Ага, аналог нашего самогона, но более чистый. Это хорошо… Это такие возможности открывает…

— Все вон, — скомандовал мастер Ульям. — Шата Ева, вы останетесь?

Ева кивнула, лекарь явно решил отыграться за все, что она сделала и что еще сделает. Но она не против, отчего бы не попробовать? Мама всегда мечтала, чтобы Ева тоже стала врачом, вот и осуществит мечту родителей хотя бы так — на адреналине и ослином упрямстве.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Через пять минут она об этом пожалела, но гордость и самолюбие не давали отступить, а еще внимательный, хотя и слегка расфокусированный взгляд второго раненого, молча ожидающего своей очереди, и циничные комментарии лекаря. Да, все же она права, в любом мире доктор — это диагноз!

— Да ладно, вы только гляньте! Червячок…

— Нет-нет, я уже завтракала, мастер, так что обойдемся без деликатесов!


Ева схватила склянку с местным самогоном и жадно вдохнула, борясь с тошнотой.

— Дальше я сам справлюсь, — сжалился над ней лекарь. — Посидите в уголочке. Жаль парня, все же не жилец он, но зато я попробовал один прием…

Лекарь с азартом начал рассказывать, но Ева его почти не слышала. В голове шумело, в желудке стоял горький ком, а нервы аж звенели от напряжения. Она отошла к окну, чтобы отдышаться, привести мысли в порядок и подумать, что из ее лекарств подойдет здесь и сейчас? Вколоть антибиотик — это обязательно. Люди здесь не приучены к химии, должно сработать. Какую дозу? Как на кобеля дога… должно по идее хватить… Рану залить серебром, хуже, чем есть, точно не будет. У лошадей это всегда срабатывало, но сработает ли на открытой ране… А! Была не была, лекарь считает, что парень — труп, так что попробуем, а там как даст бог. А вот второму можно будет и медицинским клеем залить, у него просто бок распорот мечом от подмышки до бедра. Там швы накладывать, гной чистить, дренаж… тоже антибиотик. Можно еще…

Лекарь отошел ко второму мужчине, а Ева открыла «волшебную коробочку» в надежде, что сумеет сделать все незаметно, но не угадала.

— Я не стану сейчас спрашивать, что вы делаете, — тихо произнес лекарь, не поворачивая головы. — Я знаю, что вам покровительствует сам магистр Марлин, но мне бы хотелось получить объяснения. Потом.

— Вы их получите, если раненые выживут, — сухо ответила Ева. — Мое лечение всего лишь дополнение к вашему умению. Нужно заставить больного пить, много пить.

— За это не волнуйтесь, ваша светлость, и за мое молчание тоже не переживайте. Я лично знал королеву и рад видеть ее дочь во всем величии древнего рода.

Упс! Какие неожиданные новости…

— Как и вы, я здесь в ссылке, — грустно закончил лекарь и резко дернул присохшую к ране повязку. — Но я не враг ордену и не враг герцогу Ридверту.

Больше они не разговаривали. Да и мыслей особых не было. Ева анализировала действия лекаря, прикидывала, что из ее запасов можно показать, а что следует придержать, думала, куда перенести госпиталь и как сделать его более современным и функциональным. Перевязка на кровати, когда лекарь стоит, согнувшись, а больного приходится держать, в антисанитарных условиях и при скудном освещении, злила до зубовного скрежета. Удивительно, как в таких условиях люди еще и выздоравливали. Это не лазарет, это бомжатник!

— Что нужно людям, чтобы они были счастливы? — Ева машинально гладила раненого по голове, хотя мужчина был раза в три старше ее нынешнего тела. Он сжимал в зубах скрученное в жгут полотенце, но не издавал ни звука, ни когда лекарь ковырял пинцетом в ране и выдавливал из нее гной, ни когда промывал, ни сейчас, когда зашивал длинный рваный порез. — Еда, крыша над головой, работа и нормальный целитель рядом. А что нужно лекарю?

— Чтоб никто не лез, а еще помощник, пару расторопных молодиц для ухода за больными, деньги на закупку нужных трав и снадобий, — буркнул мастер Ульям. — Я говорил шату Вейну, что не стоит полагаться на заклинателей и талей.

— А как тали могут лечить?

— Таль воды может войти в тело и изнутри залечить раны.

— А потом больной станет таким? — Ева кивнула в сторону седого юноши.

— Его подчинил сильный таль разума. Они очень редкие, но обычно не убивают носителя, чаще таятся и медленно пожирают душу. Тогда человек становится…

— Одержимым.

Лекарь оставил дренаж и, аккуратно отрезав нить, опустил иглу в баночку, наполненную розовой жидкостью, затем отошел на шаг, давая место Еве, издали оценивая ее работу. Молча, словно опасался лезть к ней с расспросами.

— В этот раз таль сам ушел, но мальчишка так и не оправился. Триптон несколько раз пытался забрать Мака, но я не отдал. Обойдутся! — с усталой злостью выплюнул он.

Ева не стала уточнять, что именно ждало парня в лабораториях трипты, и так ясно, что ничего хорошего. Она обработала рану и, набрав в шприц очередную дозу антибиотика, отодвинула кусок ткани, закрывающей бедра раненого.

— Помыть бы их, — пробормотала, протирая кожу смоченной в перваче тряпкой.

— Придет матушка Эка, обмоет. — Лекарь задумчиво смотрел на одноразовый шприц, но с умными вопросами не лез. — Жена это моя.

Ева кивнула и аккуратно спрятала свое богатство в шкатулку.

— Потом расскажу, — сказала тихо и кивнула прислушивающемуся к ним раненому. — Выздоравливай, боец, нас ждут великие дела.

Жаль, здесь не понимают смысла этой фразы.

— За жизнь свою должен буду, хозяйка, — сипло пробасил наемник. — Мы долги отдаем сторицей.

— Я запомню.

Ева подошла к окну и раскрыла его, чтобы впустить в помещение хоть немного воздуха. Вроде как и устала, а все равно мозг требовал деятельности.

В дверь стукнули, в палату вбежала довольная Яська и сразу же с порога затараторила:

— Матушка воду греет и несет. Кузнец сказал, позже зайдет, занят дюже. А мастер Буш, как узнал, что здесь сама герцогиня, бегом бежит. Я через узкий лаз проскользнула, поэтому раньше успела. Ой, а тот дядечка помер?

— Живой, но душа где-то бродит, — ответил лекарь.

— Это называется кома, — согласилась с ним Ева. — Хорошо, если выйдет из нее, а если нет, то у мастера Ульяма будет труп с черепно-мозговой травмой для тренировок.

Яська, приоткрыв рот, с восторженным вниманием смотрела на Еву, а та чувствовала себя циничной стервой, но не находила в душе ничего, кроме сожаления и жалости. Она сделала для этого парня все, что могла, теперь нужно заботиться о живых. И так раскрылась по полной, неизвестно еще, как аукнется ей эта самостоятельность. Но отчего-то хотелось верить лекарю. Очень хотелось.

— Дочь? — улыбнулась Яське герцогиня.

— Приблуда, — проворчал мастер. — Обоз проходил через крепость полгода назад, она с ним и прибилась, да так и осталась тут на подхвате. Говорит, что сирота, а я думаю, сбежала из дома, вредина.

— Ничего я не сбегала, — тут же насупилась девочка. — Просто ушла — и все.

— Почему?