Дикая роза
Часть 9 из 100 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Зачем?
– Чтобы доставлять человека из Лондона в Северное море. Координаты он укажет. Раз в две недели. Помимо лодки, мне нужен тот, кто будет ею управлять. Нужен человек, хорошо знакомый речной полиции, который годами плавает взад-вперед по Темзе и чьи действия не привлекают к себе никакого внимания.
– И какая у тебя надобность?
– Нужно кое-что передавать из рук в руки.
– Краденое? – усмехнулся Мэдден.
– Я бы предпочел не вдаваться в подробности, – уклончиво ответил Макс.
– Если я рискую лодкой и своим человеком, то вправе знать, – сказал Билли.
– Драгоценные камни, мистер Мэдден. Очень дорогие и очень ценные. Мне нужно переправлять их из Англии на континент.
Макс достал бумажник, отсчитал пять двадцатифунтовых банкнот и положил на стол, придавив ладонью:
– Я готов предложить вам щедрые условия.
Глазки Мэддена вспыхнули. Он потянулся к деньгам, но Макс отодвинул ладонь:
– Я оплачиваю лодку, услуги лодочника и ваше молчание. Это вам понятно? Если обмолвитесь хотя бы словом, наша сделка не состоится.
– Мне в моих делах огласка не нужна. Можешь не волноваться за свои секреты, – сказал Мэдден.
Макс кивнул и пододвинул деньги Мэддену:
– Это лишь задаток. Каждый раз мой человек будет приносить еще. Его зовут Хатчинс. Через две недели, считая с сегодняшнего дня, ровно в полночь он будет на причале за «Баркентиной». Пусть ваш лодочник встретит его там.
Макс встал, приподнял кепку и ушел. Мэдден был мрачным и жутким человеком, а Лаймхаус – мрачным и жутким местом. Макс радовался возможности поскорее убраться отсюда. Но их встреча оказалась плодотворной. Очень плодотворной.
Ему действительно требовалось передать кое-что из рук в руки. Но не драгоценные камни. Требовалось выстроить цепочку. Крепкую, надежную цепочку, которая протянется из Лондона в Берлин.
И нынче вечером он выковал первое звено этой цепочки.
Глава 7
– «Избирательному праву для женщин – нет»? – спросил Шейми, прочитав надпись на большом транспаранте, разложенном на полу в столовой сестры. – Такой призыв не очень-то поможет вашему делу, Фи, – добавил он, целуя ее в щеку.
Фиона засмеялась. С иголкой в руке, она склонилась над транспарантом.
– Осталось добавить одну букву[2], – сказала она. – А ты, дорогуша, садись завтракать.
– Спасибо. Завтрак будет для меня очень кстати, – ответил Шейми, усаживаясь за стол.
С той части стола, где недавно завтракали младшие дети, служанка убирала тарелки со следами недоеденных яиц и пятен джема. Дети попались ему навстречу в коридоре, промчавшись мимо. За столом оставались только Кейти и Джо.
– Всем доброе утро, – поздоровался Шейми, но ответа не получил.
Кейти даже не притрагивалась к еде. Ее чай остыл. Она подбирала фотографии для макета «Боевого клича». Джо, сидевший во главе стола, что-то быстро писал. Вокруг него громоздились утренние газеты. На полу валялись скомканные листы бумаги.
– Джо, селедочку передай, – попросил Шейми, укладывая на колени салфетку. – Джо! Ты меня слышишь?
Джо поднял голову и растерянно посмотрел на него:
– Прости, дружище. Что ты просил?
– Селедку. Блюдо стоит рядом с тобой.
Джо передал ему блюдо.
– Что ты строчишь? – поинтересовался Шейми.
– Работаю над речью. Я должен произнести ее в палате общин, прося парламент выделить больше денег для школ.
– Рассчитываешь, что выделят? – спросил Шейми, подцепляя вилкой копченую селедку.
– А я сомневаюсь! – опередив отца, выпалила Кейти, при этом продолжая заниматься макетом. – Вслед за папой будет выступать мистер Черчилль. Он ратует за новые военные корабли и пользуется поддержкой обеих палат. Германия бряцает оружием, и потому в Англии многие выступают за создание собственного военно-морского флота. Повсюду призывают собирать деньги на постройку флотилии дредноутов. Па думает, что призывы найдут отклик. Прецедент уже был. Пять лет назад Ллойд-Джордж попытался урезать расходы на флот. Он тогда был канцлером казначейства. И что ты думаешь? Потерпел сокрушительное поражение.
Шейми засмеялся и покачал головой.
– Да неужели, Киткат? – спросил он, употребив прозвище, которым сам же и наградил Кейти и которое, как он знал, она терпеть не могла. – Ты когда-нибудь говоришь еще о чем-нибудь, кроме политики? Тебе уже пятнадцать лет, и к тому же ты девочка. А такие темы, как танцы, наряды, мальчишки, у тебя есть?
Кейти подняла голову и сердито прищурилась. Шейми засмеялся. Он обожал эти словесные поединки с ней.
– Не дразни ее, – посоветовала Фиона, продолжая орудовать иголкой. – Давать сдачи она умеет. Сам знаешь.
– Не молчи, Киткат, – продолжал Шейми, игнорируя предостережение сестры. – Я куплю тебе новое платье. Не где-нибудь, а в «Хэрродсе». Розовое, со всякими рюшками и бантиками. И шляпку ему под стать. Сегодня же и съездим туда.
– Ага, съездим, – ответила Кейти, награждая его акульей улыбкой. – А раз уж мы там окажемся, заодно купим и костюм. Не мне. Тебе, дядюшка Шейми. Добротный серый шерстяной костюм с уймой пуговиц. К нему подберем галстук, чтобы плотно обхватывал твою шею на манер петли. Сегодня конторская работа в КГО, завтра милая женушка, штопающая тебе носки, а потом, глядишь, и начнется размеренная жизнь в Кройдоне. – Кейти откинулась на спинку стула и, скрестив руки на груди, принялась напевать «Траурный марш» Шопена.
– Сорванец, – бросил Шейми, недовольный тем, что язычок у этой девчонки оказался острее.
– Канцелярская крыса, – парировала Кейти.
– Дурно воспитанная особа.
– Кабинетный червь.
– Я еще не согласился на эту работу! – напомнил Шейми, защищаясь.
– Уймитесь оба! – потребовал Джо. – Как маленькие.
Шейми, сердито поглядывая на Кейти – ей все-таки удалось его задеть, – подцепил вилкой жареный помидор.
– Я тебя предупреждала, – сказала ему Фиона.
– Дядя Шейми, ты съездишь завтра со мной в типографию «Клариона»? Ну пожалуйста. Мне нужно отдать в печать очередной номер «Боевого клича». Мама с папой заняты, а одну меня не пускают.
– Не понимаю, с какой стати я должен туда ехать, – просопел Шейми.
Кейти снова улыбнулась, и на этот раз ее улыбка была искренней и обворожительной.
– Потому что ты мой дядя и любишь меня до умопомрачения.
– Любил, – поправил ее Шейми. – Когда-то я действительно любил тебя до умопомрачения. – (Кейти сникла.) – Не кисни. Я пошутил. Конечно я съезжу с тобой, – быстро пообещал Шейми.
Ему было невыносимо видеть племянницу опечаленной, хотя это и была напускная печаль.
– Спасибо, дядя Шейми! Я тоже пошутила. Ты никогда не согласишься на эту работу. Я просто знаю. И никогда не переедешь в Кройдон.
Кейти вернулась к макету газеты. Джо продолжал писать, Фиона – шить. Из другого конца дома долетали голоса младших детей. Они хохотали, радостно вопили и, судя по всему, замечательно проводили время.
Шейми перестал нагружать тарелку едой. Он смотрел на Фиону, Джо и Кейти. Он был счастлив, находясь в семье сестры. Однако сейчас он как-то остро почувствовал, что это ее, а не его семья. Как бы они его ни любили и как бы он ни любил их, он был только дядей, но не отцом и не мужем. Никогда прежде он так остро не ощущал этого различия. Почему, он и сам не знал. Возможно, подействовали слова Кейти о милой женушке, штопающей носки. Эта девчонка-сорванец, конечно же, была права: он не согласится на предложенную должность и уж тем более не переедет в Кройдон. Но, глядя на сестру и ее домочадцев, сидящих за одним столом, занятых каждый своим делом и при этом наслаждающихся обществом друг друга, Шейми вдруг ненадолго захотелось, чтобы в его жизни появился кто-то, ради кого он согласился бы переехать в Кройдон. В мозгу мелькнуло лицо Дженни Уилкотт, но он тут же прогнал появившийся образ. Приплетать еще и ее к странной, несвойственной ему тоске по оседлой жизни было безумием. Он едва знал Дженни.
– Дай мне какую-нибудь газету, – попросил он Джо, чтобы заглушить это странное состояние.
Джо пододвинул ему экземпляр. Шейми положил газету рядом с тарелкой, взял вилку и взглянул на заголовок. «ДРЕДНОУТ КАЙЗЕРА СПУЩЕН НА ВОДУ». И ниже: «НАД БЕЛЬГИЕЙ И ФРАНЦИЕЙ ДУЕТ ХОЛОДНЫЙ ВЕТЕР».
Ни зловещий заголовок, ни мрачная статья не отбили у Шейми аппетита. Ему зверски хотелось есть. К селедке и помидору, лежавшим на тарелке, добавились жареные грибы, бекон, яйца пашот и тост с маслом. После этого Шейми налил себе чашку чая. Это был «ассам» яркого кирпично-красного цвета, настолько крепкий, что годился для воскрешения мертвых. Шейми требовалось прочистить голову. Вчера они с Джорджем Мэллори, оказавшимся в Лондоне, прошлись по пабам, и домой Шейми добрался лишь к трем часам ночи.
Сейчас часы показывали девять утра. Мартовское субботнее утро выдалось ясным и холодным. Этот уик-энд Шейми проводил с семейством Фионы в их имении в Гринвиче. До Пасхи оставался всего месяц, и Фиона специально приехала сюда проверить, как движется работа маляров. На пасхальный обед она пригласила пятьдесят человек и хотела, чтобы в гостевых комнатах успели провести косметический ремонт.
– Утренняя почта, мадам, – возвестил дворецкий Фостер, ставя перед ней серебряный поднос с письмами.
– Благодарю вас, мистер Фостер, – ответила Фиона, не поднимая голову от шитья.
– Как вижу, среди торговых счетов и приглашений вам доставили письмо из Калифорнии. И местом отправления указана станция Пойнт-Рейес.
– Пойнт-Рейес? Как замечательно! – воскликнула Фиона.
Отложив иголку, она взяла с подноса большой плотный конверт.
– Мистер Фостер, как успехи у маляров? – спросил Джо.
– Вполне удовлетворительные, сэр. Они закончили покраску гостиной и переместились в холл.
– Джо! Шейми! Взгляните! – окликнула мужа и брата Фиона, переполненная радостными чувствами. – Индия прислала очаровательную семейную фотографию. Она, Сид и дети. Просто загляденье!
– Это наш-то братец загляденье? – фыркнул Шейми.
– Я про их детей, – засмеялась Фиона. – Посмотри на Шарлотту. Настоящая красавица. А какая чудесная малышка. И Уиш. Весь в отца… И в деда, – помолчав, тихо добавила она.
– Чтобы доставлять человека из Лондона в Северное море. Координаты он укажет. Раз в две недели. Помимо лодки, мне нужен тот, кто будет ею управлять. Нужен человек, хорошо знакомый речной полиции, который годами плавает взад-вперед по Темзе и чьи действия не привлекают к себе никакого внимания.
– И какая у тебя надобность?
– Нужно кое-что передавать из рук в руки.
– Краденое? – усмехнулся Мэдден.
– Я бы предпочел не вдаваться в подробности, – уклончиво ответил Макс.
– Если я рискую лодкой и своим человеком, то вправе знать, – сказал Билли.
– Драгоценные камни, мистер Мэдден. Очень дорогие и очень ценные. Мне нужно переправлять их из Англии на континент.
Макс достал бумажник, отсчитал пять двадцатифунтовых банкнот и положил на стол, придавив ладонью:
– Я готов предложить вам щедрые условия.
Глазки Мэддена вспыхнули. Он потянулся к деньгам, но Макс отодвинул ладонь:
– Я оплачиваю лодку, услуги лодочника и ваше молчание. Это вам понятно? Если обмолвитесь хотя бы словом, наша сделка не состоится.
– Мне в моих делах огласка не нужна. Можешь не волноваться за свои секреты, – сказал Мэдден.
Макс кивнул и пододвинул деньги Мэддену:
– Это лишь задаток. Каждый раз мой человек будет приносить еще. Его зовут Хатчинс. Через две недели, считая с сегодняшнего дня, ровно в полночь он будет на причале за «Баркентиной». Пусть ваш лодочник встретит его там.
Макс встал, приподнял кепку и ушел. Мэдден был мрачным и жутким человеком, а Лаймхаус – мрачным и жутким местом. Макс радовался возможности поскорее убраться отсюда. Но их встреча оказалась плодотворной. Очень плодотворной.
Ему действительно требовалось передать кое-что из рук в руки. Но не драгоценные камни. Требовалось выстроить цепочку. Крепкую, надежную цепочку, которая протянется из Лондона в Берлин.
И нынче вечером он выковал первое звено этой цепочки.
Глава 7
– «Избирательному праву для женщин – нет»? – спросил Шейми, прочитав надпись на большом транспаранте, разложенном на полу в столовой сестры. – Такой призыв не очень-то поможет вашему делу, Фи, – добавил он, целуя ее в щеку.
Фиона засмеялась. С иголкой в руке, она склонилась над транспарантом.
– Осталось добавить одну букву[2], – сказала она. – А ты, дорогуша, садись завтракать.
– Спасибо. Завтрак будет для меня очень кстати, – ответил Шейми, усаживаясь за стол.
С той части стола, где недавно завтракали младшие дети, служанка убирала тарелки со следами недоеденных яиц и пятен джема. Дети попались ему навстречу в коридоре, промчавшись мимо. За столом оставались только Кейти и Джо.
– Всем доброе утро, – поздоровался Шейми, но ответа не получил.
Кейти даже не притрагивалась к еде. Ее чай остыл. Она подбирала фотографии для макета «Боевого клича». Джо, сидевший во главе стола, что-то быстро писал. Вокруг него громоздились утренние газеты. На полу валялись скомканные листы бумаги.
– Джо, селедочку передай, – попросил Шейми, укладывая на колени салфетку. – Джо! Ты меня слышишь?
Джо поднял голову и растерянно посмотрел на него:
– Прости, дружище. Что ты просил?
– Селедку. Блюдо стоит рядом с тобой.
Джо передал ему блюдо.
– Что ты строчишь? – поинтересовался Шейми.
– Работаю над речью. Я должен произнести ее в палате общин, прося парламент выделить больше денег для школ.
– Рассчитываешь, что выделят? – спросил Шейми, подцепляя вилкой копченую селедку.
– А я сомневаюсь! – опередив отца, выпалила Кейти, при этом продолжая заниматься макетом. – Вслед за папой будет выступать мистер Черчилль. Он ратует за новые военные корабли и пользуется поддержкой обеих палат. Германия бряцает оружием, и потому в Англии многие выступают за создание собственного военно-морского флота. Повсюду призывают собирать деньги на постройку флотилии дредноутов. Па думает, что призывы найдут отклик. Прецедент уже был. Пять лет назад Ллойд-Джордж попытался урезать расходы на флот. Он тогда был канцлером казначейства. И что ты думаешь? Потерпел сокрушительное поражение.
Шейми засмеялся и покачал головой.
– Да неужели, Киткат? – спросил он, употребив прозвище, которым сам же и наградил Кейти и которое, как он знал, она терпеть не могла. – Ты когда-нибудь говоришь еще о чем-нибудь, кроме политики? Тебе уже пятнадцать лет, и к тому же ты девочка. А такие темы, как танцы, наряды, мальчишки, у тебя есть?
Кейти подняла голову и сердито прищурилась. Шейми засмеялся. Он обожал эти словесные поединки с ней.
– Не дразни ее, – посоветовала Фиона, продолжая орудовать иголкой. – Давать сдачи она умеет. Сам знаешь.
– Не молчи, Киткат, – продолжал Шейми, игнорируя предостережение сестры. – Я куплю тебе новое платье. Не где-нибудь, а в «Хэрродсе». Розовое, со всякими рюшками и бантиками. И шляпку ему под стать. Сегодня же и съездим туда.
– Ага, съездим, – ответила Кейти, награждая его акульей улыбкой. – А раз уж мы там окажемся, заодно купим и костюм. Не мне. Тебе, дядюшка Шейми. Добротный серый шерстяной костюм с уймой пуговиц. К нему подберем галстук, чтобы плотно обхватывал твою шею на манер петли. Сегодня конторская работа в КГО, завтра милая женушка, штопающая тебе носки, а потом, глядишь, и начнется размеренная жизнь в Кройдоне. – Кейти откинулась на спинку стула и, скрестив руки на груди, принялась напевать «Траурный марш» Шопена.
– Сорванец, – бросил Шейми, недовольный тем, что язычок у этой девчонки оказался острее.
– Канцелярская крыса, – парировала Кейти.
– Дурно воспитанная особа.
– Кабинетный червь.
– Я еще не согласился на эту работу! – напомнил Шейми, защищаясь.
– Уймитесь оба! – потребовал Джо. – Как маленькие.
Шейми, сердито поглядывая на Кейти – ей все-таки удалось его задеть, – подцепил вилкой жареный помидор.
– Я тебя предупреждала, – сказала ему Фиона.
– Дядя Шейми, ты съездишь завтра со мной в типографию «Клариона»? Ну пожалуйста. Мне нужно отдать в печать очередной номер «Боевого клича». Мама с папой заняты, а одну меня не пускают.
– Не понимаю, с какой стати я должен туда ехать, – просопел Шейми.
Кейти снова улыбнулась, и на этот раз ее улыбка была искренней и обворожительной.
– Потому что ты мой дядя и любишь меня до умопомрачения.
– Любил, – поправил ее Шейми. – Когда-то я действительно любил тебя до умопомрачения. – (Кейти сникла.) – Не кисни. Я пошутил. Конечно я съезжу с тобой, – быстро пообещал Шейми.
Ему было невыносимо видеть племянницу опечаленной, хотя это и была напускная печаль.
– Спасибо, дядя Шейми! Я тоже пошутила. Ты никогда не согласишься на эту работу. Я просто знаю. И никогда не переедешь в Кройдон.
Кейти вернулась к макету газеты. Джо продолжал писать, Фиона – шить. Из другого конца дома долетали голоса младших детей. Они хохотали, радостно вопили и, судя по всему, замечательно проводили время.
Шейми перестал нагружать тарелку едой. Он смотрел на Фиону, Джо и Кейти. Он был счастлив, находясь в семье сестры. Однако сейчас он как-то остро почувствовал, что это ее, а не его семья. Как бы они его ни любили и как бы он ни любил их, он был только дядей, но не отцом и не мужем. Никогда прежде он так остро не ощущал этого различия. Почему, он и сам не знал. Возможно, подействовали слова Кейти о милой женушке, штопающей носки. Эта девчонка-сорванец, конечно же, была права: он не согласится на предложенную должность и уж тем более не переедет в Кройдон. Но, глядя на сестру и ее домочадцев, сидящих за одним столом, занятых каждый своим делом и при этом наслаждающихся обществом друг друга, Шейми вдруг ненадолго захотелось, чтобы в его жизни появился кто-то, ради кого он согласился бы переехать в Кройдон. В мозгу мелькнуло лицо Дженни Уилкотт, но он тут же прогнал появившийся образ. Приплетать еще и ее к странной, несвойственной ему тоске по оседлой жизни было безумием. Он едва знал Дженни.
– Дай мне какую-нибудь газету, – попросил он Джо, чтобы заглушить это странное состояние.
Джо пододвинул ему экземпляр. Шейми положил газету рядом с тарелкой, взял вилку и взглянул на заголовок. «ДРЕДНОУТ КАЙЗЕРА СПУЩЕН НА ВОДУ». И ниже: «НАД БЕЛЬГИЕЙ И ФРАНЦИЕЙ ДУЕТ ХОЛОДНЫЙ ВЕТЕР».
Ни зловещий заголовок, ни мрачная статья не отбили у Шейми аппетита. Ему зверски хотелось есть. К селедке и помидору, лежавшим на тарелке, добавились жареные грибы, бекон, яйца пашот и тост с маслом. После этого Шейми налил себе чашку чая. Это был «ассам» яркого кирпично-красного цвета, настолько крепкий, что годился для воскрешения мертвых. Шейми требовалось прочистить голову. Вчера они с Джорджем Мэллори, оказавшимся в Лондоне, прошлись по пабам, и домой Шейми добрался лишь к трем часам ночи.
Сейчас часы показывали девять утра. Мартовское субботнее утро выдалось ясным и холодным. Этот уик-энд Шейми проводил с семейством Фионы в их имении в Гринвиче. До Пасхи оставался всего месяц, и Фиона специально приехала сюда проверить, как движется работа маляров. На пасхальный обед она пригласила пятьдесят человек и хотела, чтобы в гостевых комнатах успели провести косметический ремонт.
– Утренняя почта, мадам, – возвестил дворецкий Фостер, ставя перед ней серебряный поднос с письмами.
– Благодарю вас, мистер Фостер, – ответила Фиона, не поднимая голову от шитья.
– Как вижу, среди торговых счетов и приглашений вам доставили письмо из Калифорнии. И местом отправления указана станция Пойнт-Рейес.
– Пойнт-Рейес? Как замечательно! – воскликнула Фиона.
Отложив иголку, она взяла с подноса большой плотный конверт.
– Мистер Фостер, как успехи у маляров? – спросил Джо.
– Вполне удовлетворительные, сэр. Они закончили покраску гостиной и переместились в холл.
– Джо! Шейми! Взгляните! – окликнула мужа и брата Фиона, переполненная радостными чувствами. – Индия прислала очаровательную семейную фотографию. Она, Сид и дети. Просто загляденье!
– Это наш-то братец загляденье? – фыркнул Шейми.
– Я про их детей, – засмеялась Фиона. – Посмотри на Шарлотту. Настоящая красавица. А какая чудесная малышка. И Уиш. Весь в отца… И в деда, – помолчав, тихо добавила она.