Дикая роза

Сид встал, подхватил Индию на руки, крепко прижал к себе, давая выплакаться. Несколько лет назад погиб ее двоюродный брат Алоизиус. Потом не стало сестры. Они были единственными членами ее семьи, с кем она поддерживала тесные отношения. Индия так и не оправилась после смерти Мод. Она по-прежнему тосковала по сестре, по-прежнему скорбела.

– Жаль, что не могу поверить словам Барретта, – сказала Индия, вытирая глаза. – Тогда я бы отпустила эту трагедию. Отпустила бы Мод. Но не могу.

Сид тоже жалел, что в душе жены остается незаживающая рана. Он бы и сам хотел поверить Барретту, но, как и Индия, сомневался, что Мод покончила с собой. И в то же время, возможно, Барретт был прав. Возможно, у Мод развилась пагубная зависимость от наркотика, и морфий плюс разрыв с любимым человеком толкнули ее на трагический шаг.

Но если Мод пристрастилась к морфию, то кто-то должен был снабжать ее ампулами. Кто? Сид задумался, и у него вдруг мелькнула мысль: а не старый ли его знакомый Тедди Ко, главарь подпольной торговли наркотиками в Восточном Лондоне? Когда-то Мод частенько навещала его опиумную курильню, замаскированную под прачечную. Там Сид впервые встретил Индию, которая пыталась убедить Мод и остальных несчастных покинуть это злачное место.

Сид вспомнил убогие, полные опиумного дыма комнатенки курильни. План действий сложился сам собой. Сид понял, как и чем помочь жене. Нужно повидать Тедди Ко и спросить, доставал ли он морфий для Мод. Если нет, пусть скажет, у кого еще она могла его покупать. Когда-то их с Тедди связывали общие дела, и Сид не раз выручал китайца. Если Тедди что-то знает, то расскажет… Или не расскажет. Ведь столько времени прошло. В любом случае надо попытаться. Эти ответы нужны Индии. Может, они хоть как-то примирят ее со смертью сестры.

Он наведается в знакомые места. Не сейчас. Сейчас у него полно забот со Стивеном и другими пациентами. Но сделать это надо еще до конца лета. До сих пор он старался держаться от Лондона подальше, и Индия это знала. Придется выдумать правдоподобную историю, зачем ему вдруг понадобилось поехать в Лондон. Легче всего это будет объяснить какими-нибудь госпитальными нуждами, чтобы Индия не волновалась. Меньше всего Сиду хотелось ехать в Лондон, но ради нее он поедет.

Он вернется в Ист-Энд. В прошлое. К местам многочисленных преступлений.





Глава 54




– Давай побыстрее, Уиллс, иначе оттоманы взорвут нас к чертовой бабушке! – крикнул Дэн Харпер, перекрывая шум пропеллера биплана.

Уилла подняла большие пальцы, показывая, что слышит. Дэн тоже поднял большой палец и сделал крутой поворот вправо. Уилла отстегнула страховочный пояс, взяла камеру, высунулась настолько, насколько хватало смелости, и начала снимать.

Бедуинские разведчики сообщили Лоуренсу о лагере, развернутом турецкой армией к западу от холмов Джабаль-аль-Друз. Лоуренс не знал, правда это или турки заплатили им за распространение ложных сведений. Он немедленно отправил своего человека в Амман, где находился британский гарнизон, имевший два биплана, и попросил командира произвести воздушную разведку. Уилла полетела вместе с посланцем. Она еще никогда не снимала с воздуха, а тут открывалась блестящая возможность. На сей раз ей не понадобилось долго убеждать Лоуренса. Его больше тревожили сведения, полученные от бедуинов. К тому же он знал, что Уилла привезет отличные кадры. Если верить бедуинам, лагерь находился достаточно близко от Дамаска. Неужели турки пронюхали о планировавшемся наступлении Лоуренса на Дамаск и решили стянуть к городу дополнительные войска? Было начало августа. В июле отряды Лоуренса без особого труда захватили Акабу, однако Дамаск был солидно укреплен. Лоуренс хотел, чтобы город еще до начала осени оказался в руках англичан. Но легкой победы здесь не получится.

Уилла убедилась, что бедуины не солгали. Они верно определили положение лагеря. Он находился примерно в ста пятидесяти милях к юго-востоку от Дамаска, в неглубокой долине. Однако бедуины ошиблись с размерами лагеря. Палатки занимали не менее пятидесяти акров. Рядом упражнялись солдаты. Уилла прикинула их численность: где-то около тысячи. В лагере имелся просторный загон для овец и коз, идущих на корм солдатам. В другом загоне содержались верблюды, на которых турки наверняка совершали разведовательные вылазки.

К счастью, на земле не стояло ни одного самолета. По числу самолетов германская авиация в пустыне уступала британской, и потому их воздушная разведка была не столь эффективна, как английская, а воздушные налеты совершались нечасто. Но на земле стояли две крупные зенитки. Уилла с Дэном сразу их заметили. Времени у них было в обрез – считаные минуты, чтобы заснять все необходимое и убраться. Туркам явно не хотелось раскрывать свое местонахождение, и, в случае чего, они без колебаний убьют непрошеных гостей.

Уилла смотрела в видоискатель. Позабыв про упражнения, солдаты бежали к зениткам. Через несколько секунд дула обоих пушек повернулись в сторону самолета.

– Разворачивайся, Дэн! – крикнула Уилла, продолжая снимать. – Улетаем!

Дэн не нуждался в подсказках. «Сопвич страттер» был быстрой и маневренной машиной, и сейчас Дэн использовал все возможности самолета. Резкий нырок вниз, поворот влево, такой же резкий подъем. Самолет двигался стремительными зигзагами, стараясь не попасть под прицел зениток.

Уилла слышала, как они стреляют, и надеялась, поскольку все еще не опустила камеру, что ей удалось все заснять на пленку.

Прошло чуть более минуты, а по ощущениям, значительно больше, когда биплан перелетел через первый холм гряды Джабаль-аль-Друз и оказался вне досягаемости зениток.

Дэн громко закричал, вновь подняв большой палец. Уилла привалилась к спинке сиденья, закрыла глаза. Напряжение недавних секунд сменилось облегчением. У них получилось. Она сняла лагерь на кинопленку. Их самолет благополучно ускользнул от турок. Скоро Лоуренс получит столь нужные ему разведывательные данные.

Теперь, когда цепь холмов осталась позади, Уилла задалась вопросом: а что тут делают турецкие войска? Если они собрались защищать Дамаск, не проще ли было разместиться там? Самолет качнуло. Резкий поворот влево означал, что они направляются на юг, к лагерю Лоуренса. Дэн высадит ее там, а сам полетит к себе, в Амман.

Холмы остались в семидесяти милях. Уилла почти успокоилась, когда вдруг услышала ругань Дэна. В голосе пилота ощущалась паника.

– Что такое? – крикнула Уилла.

– Самум! – крикнул он в ответ. – Как гром среди ясного неба! Попробую посадить самолет!

Еще через две минуты песчаная буря добралась и до них. Самолет закачало. Окружающее пространство заполнилось острыми, жгучими песчинками. Уилла чувствовала, как они впиваются ей в лицо. К счастью, глаза были защищены стеклами летных очков. Но обзор значительно сузился. Песчаные вихри были настолько плотными, что видимость составляла менее фута.

Уилла чувствовала, как самолет снижается. Его трясло, как на ухабах. Дэн безостановочно ругался, силясь хоть как-то выравнивать машину. И вдруг пропеллер затих. Остался лишь неистовый вой ветра.

– Заглох! – крикнул Дэн. – Песок набился внутрь! Держись!

– На какой мы высоте? – спросила Уилла, вновь пристегивая пояс.

Если они вблизи земли, у них еще есть шанс.

Дэн не отвечал. Ему было не до разговоров. Пилот удерживал самолет от болтанки, чтобы посадить машину, как планер. Но самолет кренило. Он нырнул вниз, выровнялся, затем снова нырнул.

«Пленка! – мелькнуло в голове Уиллы. – Кинокамера!» Что бы с ней ни случилось, пленка должна уцелеть. Уилла положила камеру на колени, нагнулась и прижалась к ним, опустив голову. Если при посадке самолет ударится о землю или перевернется, ее тело послужит амортизатором.

Послышался крик. Уилла не знала, кто закричал: Дэн, она или ветер. Приземление сопровождалось оглушительным грохотом. Самолет жестко ударился о землю. У него оторвало шасси. На полной скорости самолет потащило дальше, пока он не наткнулся на крупный камень и не перевернулся. Биплан лишился крыльев, пропеллера и пилота.

Уилла чувствовала, что самолет продолжает кувыркаться. По ней хлестали струи песка и обломки камней. Корпус самолета сплющило. Страховочный ремень упал, словно его разрезало пополам. Самолет кувырнулся еще несколько раз, после чего остановился, завалившись на левый бок.

Уилла выплюнула набившийся в рот песок.

– Дэн! – хрипло крикнула она.


Ответа не было.

Оглушенная, дрожащая, едва верящая, что жива, Уилла подняла голову. Не было больше ни ветра, ни песчаных вихрей. Самум закончился. В глаза набилось песка. Пальцы ощущали кровь. Летные очки с нее сорвало. Голова отчаянно кружилась. Уилла закрыла глаза и ощупью попыталась найти кинокамеру, но та исчезла. Пытаясь унять головокружение, она сделала несколько глубоких вдохов. И вдруг в ноздри ударил едкий запах. Дым! Их самолет горел.

– Дэн… Дэн, ты здесь? – снова, уже слабее, позвала она.

И опять никакого ответа. Должно быть, он без сознания.

Уилла выпрямилась и застонала от нестерпимой боли в боку. Она попыталась выбраться и не смогла. Тогда она вспомнила про ножные страховочные ремни и отстегнула их, после чего выползла с сиденья. Это далось ей нелегко. Жесткая посадка и кувыркание повредили крепящие ремни протеза, и управлять искусственной ногой стало куда труднее. Наконец, выбравшись из самолета, Уилла обернулась, приготовившись вытащить Дэна, – и закричала.

Столкновение самолета с камнем обезглавило Дэна Харпера.

Времени скорбеть по пилоту у нее не было. Уиллу окутал густой удушливый дым горящего двигателя. Она выпрямилась, тяжело дыша от боли, и поковыляла прочь от самолета.

Только теперь она увидела четверых мужчин. Их лица до сих пор были замотаны головными платками для защиты от песчаной бури. Бедуины находились ярдах в десяти от Уиллы и пристально смотрели на нее. Должно быть, они видели катастрофу самолета.

Между собой бедуины говорили на незнакомом ей диалекте. Потом что-то прокричали ей по-турецки.

Боже, только не это! – подумала Уилла. Значит, эти бедуины находятся на службе у турок. Как бы там ни было, они не должны завладеть ее кинокамерой, иначе та попадет к их хозяевам, и турки узнают, что англичанам известно о лагере близ холмов Джабаль-аль-Друз. Но куда же подевалась камера? Уилла завертела головой по сторонам. Ее камера валялась на песке, на полпути между ней и бедуинами.

Уилла знала: в ее распоряжении считаные секунды. Она двинулась к кинокамере, но один из бедуинов разгадал ее намерение и опередил Уиллу. Остальные направились к ней.

Уилла оказалась в западне. Ей ни в коем случае нельзя попадать к ним живой, ибо бедуины притащат ее вместе с кинокамерой к своим хозяевам, а она прекрасно знала, на что способны турки. Однажды они взяли в плен Лоуренса, когда он шпионил в Аммане. Его бросили в тюрьму, где избивали и насиловали.

Уилла задрала правую брючину и потянулась к ножу, который всегда был привязан к ее икре. Но в этот момент к ней приблизился первый бедуин. Он сильно ударил ее по лицу. Уилла зашаталась и упала, выронив нож. Она попыталась встать и добраться до ножа, однако все тот же бедуин схватил ее сзади за рубашку и перевернул. Грубые руки разорвали рубашку. Уилла почувствовала, как он срывает с нее ожерелье Фатимы.

Уилла снова потянулась к ножу. Тогда второй бедуин ногой отшвырнул нож. Остальные двое схватили ее за руки и грубо подняли. Уилла яростно отбивалась, надеясь, что всерьез разозлит бедуинов и они ее убьют. Она выкрикивала оскорбления и ругательства. Потом стала умолять ее убить.

Так продолжалось, пока удар кулаком в голову не заставил ее умолкнуть.





Глава 55




– Твою мать! Это и впрямь ты! – заорал Тедди Ко.

Тедди стоял в дверях своего кабинета в Лаймхаусе. Золотое кольцо на пальце, бриллиантовые запонки, полосатый фланелевый костюм. Все признаки, говорившие: «ушлый парень».

– Я ушам своим не поверил, когда Мэй сказала, что меня желает видеть Сид Мэлоун. Чертяка Сид Мэлоун! Сид, а ведь я считал тебя мертвым. Последнее, что я о тебе слышал, – это как в Темзе нашли твой труп, плававший лицом вниз.

– А ты, Тедди, не верь всему, что слышишь, – сказал Сид, заставив себя улыбнуться.

– Входи же! Прошу. – Тедди повел Сида в кабинет. – Мэй! – крикнул он секретарше. – Принеси нам виски. И сигар. Живее!

Наш Тедди не изменился, подумал Сид. Обаятелен, как всегда.

Тедди уселся за массивный письменный стол из черного дерева, украшенный изображениями драконов. Сиду он предложил любой из стульев по другую сторону стола.

Сид сел, оглядывая просторный, роскошно обставленный кабинет. На стенах висели богато расшитые китайские церемониальные одежды, скрещенные мечи, эфесы которых переливались драгоценными камнями, а также фотографии Пекина, раскрашенные от руки. По углам кабинета стояли синие и белые вазы. Пол устилали толстые ковры, на которых тоже красовались драконы.

Сиду вспомнилось время, когда кабинетом Тедди служила комната в одной из его прачечных. Тогда он платил Сиду за покровительство. Тогда Сид был хозяином, самым крупным главарем преступного мира, чье имя знали по всему Лондону. Знали и боялись.

– Смотрю, ты пошел в гору, – сказал он Тедди.

Тедди усмехнулся, довольный комплиментом:

– Нынче у меня пятьдесят восемь прачечных по всему Лондону. Вдобавок вовсю занимаюсь импортом. Фарфор, мебель, предметы искусства, шелк, зонтики от солнца. Всего не перечислить. Прямые поставки из Шанхая в Лондон. – Тедди понизил голос. – Это что касается законных дел. А так… продолжаю приторговывать наркотиками. Вкладываюсь в проституцию. Нынче у меня бордели и в Ист-Энде, и в Вест-Энде. Двадцать три заведения, и число их растет.

– Так это же замечательно, Тедди, – сказал Сид.

Ему было не заставить себя произнести привычное в таких случаях «поздравляю».

– А как ты? Где тебя носило? Чем занимался все эти годы?

– Это долгая история, – ответил Сид. – Скажу лишь, что носило меня вдали от Англии.

Тедди понимающе кивнул:

– Здесь у тебя, насколько помню, жареным запахло. Решил попытать счастья в других местах? Думаю, для тебя нашлись неплохие занятия где-нибудь в Дублине, Глазго, или где ты теперь обитаешь?