Девушка, которая играла с огнем

– А… Тогда вы знаете, что он три месяца провел в отделении интенсивной терапии и долго был без сознания. Часто пациенты вообще не выходят из комы, но иногда это случается. Очевидно, не судьба ему была умереть сейчас. Сначала его перевели в отделение для хронических больных деменцией – тех, кто не способен обойтись без посторонней помощи. Вопреки прогнозам он стал проявлять признаки улучшения, и тогда его перевели сюда, в реабилитационный центр, девять месяцев назад.

– А какие у него перспективы?

Доктор А. Сиварнандан развел руками.

– Есть у вас магический кристалл волшебнее моего? Сказать по правде, не знаю. Он может умереть от кровоизлияния в мозг хоть сегодня ночью. Или может сравнительно нормально прожить еще двадцать лет. Не знаю. Тут, как говорится, на все воля божья.

– А если он проживет еще двадцать лет?

– Реабилитация у него проходит тяжело. Лишь в самые последние месяцы наступили заметные улучшения. Шесть месяцев назад он еще не мог есть без посторонней помощи. А месяц назад едва вставал с инвалидного кресла, что частично обусловлено атрофией мышц от долгого лежания в постели. Теперь же он даже может самостоятельно ходить, пусть и немного.

– А будет у него улучшение?

– Да, причем заметное. Первый этап был очень трудным, а теперь мы, что ни день, отмечаем новые успехи. Он потерял два года жизни, но через несколько месяцев, к лету, я думаю, сможет гулять у нас в парке.

– А как с речью?

– Здесь сложность в том, что у него поражены как речевой, так и двигательный центр. Долгое время он был вял, как парниковый овощ. С тех пор мы постарались, чтобы он научился управлять своим телом и говорить. Иногда ему трудно вспомнить нужное слово, и нужно заново учить его словам. В то же время это отнюдь не то же самое, что учить ребенка говорить, – он понимает значения слов, но не может их выговорить. Дайте ему еще пару месяцев, и вы увидите, насколько лучше его речь станет по сравнению с сегодняшней. То же самое касается его способности ориентироваться. Девять месяцев назад он не различал право от лева и верх от низа.

Лисбет задумчиво кивнула и на пару минут задумалась. Теперь ей даже нравился доктор А. Сиварнандан со своей индийской внешностью и финским акцентом.

– А что значит «А» перед вашей фамилией? – неожиданно спросила она.

Он улыбнулся и ответил:

– Андерс.

– Андерс?

– Я родился в Шри-Ланке, но меня усыновили приемные родители из Турку, когда мне было всего несколько месяцев.

– Ну, хорошо, Андерс, а чем я могу помочь?

– Навещайте его. Стимулируйте интеллектуально.

– Я могу приходить каждый день.

– Приходить каждый день не нужно. Если он вас любит, то я хочу, чтобы он ждал ваших приходов, но не был ими пресыщен.

– Есть ли какое-нибудь специальное лечение, способное ему помочь? Я оплачу его стоимость.

Доктор улыбнулся словам Лисбет, но тут же снова посерьезнел.

– Боюсь, что мы и есть те, кто обеспечивает специальное лечение. Конечно, я был бы рад иметь больше средств, а также чтобы у нас не было сокращения штатов, но уверяю вас, он получает очень квалифицированную помощь.

– А если бы вам не грозило сокращение штатов, что вы могли бы ему предложить?

– Для такого пациента, как Хольгер Пальмгрен, идеальным выходом было бы прикрепление личного тренера на полный рабочий день. Но таких ресурсов в Швеции давно уже нет.

– Наймите ему тренера.

– Что-что?

– Наймите личного тренера для Хольгера Пальмгрена. Найдите самого лучшего. Сделайте это завтра же. И позаботьтесь, чтобы у него было все необходимое оборудование – в общем, все, что требуется. Я прослежу за тем, чтобы вам выделили необходимые средства уже к концу этой недели, на зарплату тренеру и на закупку оборудования.

– Да вы шутите.

Лисбет взглянула на доктора Андреса Сиварнандана жестким недвусмысленным взглядом.



Миа Бергман нажала на тормоз своего «Фиата» у тротуара возле станции метро «Гамла стан». Даг Свенссон открыл дверь и протиснулся на переднее место около водителя прямо на ходу. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, а она тем временем выводила автомобиль из-за рейсового автобуса.

– Привет, – сказала Миа, не спуская глаз с транспорта по соседству. – У тебя такой озабоченный вид. Случилось что-нибудь?

Даг Свенссон вздохнул и пристегнул ремень безопасности.

– Ничего серьезного. Просто есть несуразности с текстом.

– А какие?

– До сдачи книги остался месяц. Я уже провел девять из двадцати двух запланированных встреч. А с Бьёрком из Службы безопасности ничего не получается. Чертовски не везет: он сел на больничный, но к домашнему телефону не подходит.

– А он не в больнице?


– Не знаю. Ты когда-нибудь пыталась получить информацию в Службе безопасности? Они даже не хотят подтвердить, что он у них работает.

– А ты не пробовал связаться с его родителями?

– Оба умерли. И он не женат. Есть брат, но тот живет в Испании. Я просто не знаю, как его найти.

Миа Бергман покосилась на своего бойфренда, лавируя по Шлюзу по направлению к Нюнесвеген.

– В крайнем случае, придется вырезать кусок о Бьёрне. Блумквист требует, чтобы все те, кого мы обвиняем, получили возможность прокомментировать разоблачение, прежде чем мы сделаем их имена достоянием гласности.

– Жаль было бы остаться без сотрудника тайной полиции, который таскается по проституткам. Что думаешь делать?

– Поищу его как следует. А ты сама как себя чувствуешь? Нервничаешь? – Даг шутливо ткнул ее пальцем в бок.

– Нет, пожалуй. В следующем месяце у меня защита, а я спокойна, как лед.

– Ты же знаешь свою тему. Чего же тогда нервничать?

– Посмотри, что лежит на заднем сиденье.

Даг Свенссон обернулся и увидел пластиковый мешок.

– Миа! Она уже напечатана! – воскликнул он. – «Из России с любовью. Трафикинг, организованная преступность и меры, принимаемые обществом. Миа Бергман». Я-то думал, она будет готова не раньше следующей недели. Класс! Надо будет открыть бутылку вина, когда окажемся дома. Поздравляю, доктор наук!

Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Спокойно. Доктором я стану через три недели, а ты держи руки при себе, пока я за рулем.

Даг захохотал, но вскоре посерьезнел.

– Кстати, вот тебе ложка дегтя в бочку меда… или что-то вроде… Помнишь, как примерно с год назад ты брала интервью у девушки по имени Ирина П.?

– Да, Ирина П., двадцати двух лет, из Санкт-Петербурга. Впервые приехала сюда в девяносто девятом году, потом возвращалась несколько раз. А что?

– Сегодня я встретил Гульбрандсена – полицейского, который расследовал деятельность борделя в Сёдертелье, на юге Стокгольма. Ты читала на прошлой неделе, что в Сёдертельском канале выловили утопленницу? Об этом писали в вечерних газетах. Оказалось, что это Ирина П.

– Какой ужас!

Они помолчали. Машина проезжала Сканстуль.

– Я пишу о ней в диссертации, – сказала наконец Миа. – Она упоминается под псевдонимом Тамара.

Даг Свенссон раскрыл диссертацию на разделе «Интервью» и отыскал Тамару. Он углубился в чтение, а Миа тем временем проехала через площадь Гульмарсплан и мимо «Глобен-арены».

– Ее привез сюда некто по имени Антон.

– Это тоже псевдоним. Я не могу приводить настоящие имена. Меня предупредили, что это может повлечь критические замечания на защите, потому что девушки рискуют жизнью. Я также не могу приводить имена их клиентов, так как тогда они могут вычислить, с кем из девушек я говорила. Вот почему во всех приводимых случаях я использую лишь псевдонимы или неназываемые персонажи и не даю никаких специфических деталей.

– А кто этот Антон?

– Есть предположение, что его имя Зала. Его личность установить не удалось, но мне кажется, он поляк или югослав, и, скорее всего, его зовут как-то иначе. Я разговаривала с Ириной П. четыре или пять раз, и лишь в самый последний раз она назвала его по имени. Она собиралась изменить свою жизнь, покончить с нынешней, и жутко боялась его.

– М-да… – буркнул Даг.

– Что ты хочешь сказать?

– Тут вот что… Мне довелось слышать это имя с неделю назад.

– А в связи с чем?

– У меня был острый разговор с неким Сандстрёмом. Он один из интересующих нас сексуальных клиентов, по профессии журналист. Мерзавец, каких мало.

– А в чем дело?

– В сущности, он даже не журналист. Так, делает рекламные буклеты для предприятий. И он одержим дикими фантазиями на тему насилия, которые воплощал с помощью той девушки…

– Я знаю. Я же разговаривала с ней.

– А ты отметила, что он компоновал информационный буклет для Института здравоохранения о болезнях, передаваемых половым путем?

– Вот этого я не знала.

– Я с ним говорил на прошлой неделе. Он был совершенно сломлен, когда я выложил перед ним всю собранную документацию и спросил, почему он связывается с несовершеннолетними проститутками из стран Восточного блока, чтобы воплощать свои жестокие фантазии.