Девушка, которая должна умереть

Это была ночь в аду. Дьявольская сирена эхом отдавалась в ушах, перед глазами стоял темный силуэт сестры. И толчок в плечо, поваливший Киру на тротуар, словно застрял в теле.

Когда же это наконец закончится? Кира сама сделала свою жизнь и многого достигла. Но прошлое возвращалось, и каждый раз в новом образе. Кире выпало безрадостное детство, тем не менее в нем были моменты, которые она любила вспоминать. Теперь у нее хотели отнять и это.

С ранних лет она мечтала вырваться из каморки на Лундагатан. Нищета и убожество не для нее, она заслуживала лучшего и рано поняла это. Как-то раз, прогуливаясь по универмагу NK в Юргордене, увидела женщину в мехах и брюках с узорами – смеющуюся, счастливую и невообразимо красивую. Кира приблизилась, встала рядом с ней. Это было как ветерок из другого мира. Потом появилась подруга женщины, такая же элегантная, поцеловала ее в щеку и с удивлением посмотрела на Киру.

– Это твоя дочь?

Дама печально улыбнулась:

– I wish it were[12].

Этих слов Камилла-Кира не поняла, но почему-то почувствовала себя польщенной. Удаляясь, она услышала еще одну брошенную ей в спину фразу:

– Какая милая девочка. Если б только мать могла одеть ее лучше…

Кира перевела взгляд на Агнету – уже тогда она называла мать только по имени. Та стояла в стороне и разглядывала с Лисбет рождественские открытки. Разница бросилась в глаза, и это было подобно предательскому удару. Какой безобразной и жалкой показалась ей в этот момент Агнета… Кира вспыхнула от обиды. В этот момент она поняла, что судьба сыграла с ней злую шутку, забросив не в ту семью.

И это был не единственный случай, когда Киру словно приподнимали над землей, а потом с высоты бросали в грязь. Ее называли маленькой принцессой, но восхищенные возгласы были полны сочувствия.

И тогда Кира стала воровать. Так, по мелочи – горстка монет, пара купюр из кошелька, старая бабушкина брошь, русская ваза на полке… ей приписывали гораздо больше. Вообще, с тех самых пор у девочки возникло чувство, будто мать и сестра сговорились против нее.

Так она становилась чужой в собственном доме, будто содержалась там под надзором, как преступница. И даже Зала обращался с ней как с провинившейся дворняжкой.

Хотелось бежать, но куда? Один за другим просачивались в ее жизнь робкие лучики света. Вероятно, ложного, и все же на него можно было идти. На глаза все чаще попадались разные интересные вещи – то золотые наручные часы, то свернутые рулоном купюры в кармане брюк. Постепенно Кира стала понимать, что Зала – это не только насилие и страх. Что он излучает силу, которую она почувствовала лишь теперь.

Наконец настал день, когда и он разглядел дочь. Теперь Зала все чаще останавливал на девочке взгляд, иногда даже улыбался, и это было по-своему приятно. Кира сразу заметила, что улыбка у отца особенная. В такие моменты девочка оказывалась словно в лучах софитов. И тогда она перестала бояться Залу. Ей стало даже казаться, будто именно он должен забрать ее отсюда в лучший, богатый мир.

Однажды, когда Агнета и Лисбет куда-то ушли, отец сидел на полу на кухне и пил водку. Кире было лет одиннадцать-двенадцать. Она подошла к нему, он погладил ее по волосам. Потом налил ей в стакан «отвертки» – смесь водки и сока – и стал рассказывать о детском доме в Свердловске, где его били каждый день. И о том, как научился потом давать сдачи, как стал богатым и могущественным, заслужив тем самым уважение всего мира.

Это было как сказка. Кира слушала, зачарованная. Зала приложил палец к губам – «тсс… тайна – никому…» И тогда она не выдержала и выложила ему все про Лисбет и Агнету.

– Они тебе завидуют, – объяснил отец. – Люди всегда завидуют таким, как мы.

А потом пообещал, что с этого дня все изменится, и сестра с матерью будут ее уважать. И все действительно изменилось.

Зала стал ее окном в большой мир. Кира полюбила его, и не только как спасителя. Теперь ни широкоплечие мужчины в серых плащах, ни даже заявившиеся однажды в квартиру полицейские – ничто не могло ее больше напугать.

Кира сделала его нежным и заботливым – и не сразу поняла, какую цену заплатила. Быть может, она обманывала себя, но, так или иначе, вспоминала те дни как лучшее, что в то время выпало на ее долю.

Постепенно Кира привыкла и стала чувствовать себя счастливой. Теперь она ждала его и радовалась каждому его визиту, деньгам и подаркам. Она стояла на пороге новой, счастливой жизни, когда вдруг появилась Лисбет и отняла у нее все. С тех пор Кира возненавидела сестру всеми силами своей души, и эта ненависть стала главным в ее жизни. Она выжидала момент для ответного удара и не собиралась медлить только потому, что сестра оказалась почему-то на шаг впереди.

Сквозь жалюзи в комнату просачивались лучи солнца – такого ослепительного после ночного дождя. Из сада доносился стрекот газонокосилки и отдаленные голоса. Кира прикрыла глаза. Вспомнила сон, в котором снова была в квартире на Лундагатан и слышала зловещий звук приближающихся шагов за дверью. Сжала в кулак правую руку и лягнула пышное одеяло.

Она ударит первой.





* * *


Юрий Богданов ждал вот уже почти час. Он сидел с ноутбуком на коленях и только теперь поднял голову в сторону террасы и раскинувшегося за ней сада. Главный хакер явился с тревожными новостями. Для себя он не ожидал ничего, кроме напряженной работы, но ее-то как раз не боялся. Потому что был хорошо мотивирован и сумел мобилизовать всю свою сеть.

Зазвонил мобильник – снова он, глупый, истеричный Кузнецов. Юрий отклонил вызов.

Часы показывали десять минут двенадцатого, садовники только что ушли на обед. Время шло. Богданов посмотрел на свои ботинки.

Он был богат. Носил сшитые на заказ костюмы и дорогие часы, но в душе оставался все тем же маленьким бродяжкой с улицы. Беспризорное детство наложило неизгладимый отпечаток и до сих пор проступало в каждом его взгляде и движении.

Богданов был высок и худощав. Его угловатое лицо украшали шрамы, а руки – любительские татуировки. И хотя Кира по-прежнему не желала видеть его в салонах, он гордился тем, что остается для нее незаменимым человеком. Вот и теперь приосанился, заслышав стук каблуков по мраморному полу. Кира появилась перед ним красивая, как всегда, в голубом костюме и красной блузе, застегнутой под самым подбородком. Опустилась в кресло.

– Что у тебя?

– У нас… – поправил Богданов. – Проблемы.

– Выкладывай.

– Женщина…

– Лисбет Саландер.

– Точно не установлено, но, судя по уровню хакерской атаки…


– Она.

– Кузнецов сошел с ума со своими IT-системами. Он перепроверил все несколько раз – такое просто невозможно.

– Тем не менее.

– Мы до сих пор не понимаем, как у нее это получилось. Хотя внешне все выглядит не так сложно. Она подсоединилась к «Спотифай»[13] и динамикам и поставила известную песню.

– Видел бы ты, что там творилось…

– Там был эквалайзер, к сожалению, цифровой и параметрический, и подсоединен к вай-фай-системе…

– Ты можешь говорить понятней?

– Эквалайзер настраивает звук, регулирует высокие и низкие частоты. Саландер подключилась к нему. Самое неприятное, что этот диапазон воздействует на сердце. Поэтому многие хватались за грудь и не сразу поняли, что все дело в звуке.

– Да уж… Конец света.

– Она хотела послать нам сообщение. Песня называется «Killing world with lies», первыми ее исполнили «Пусси страйк».

– Эти рыжие шлюхи?

– Именно.

Богданов прокашлялся. Он был поклонником «Пусси страйк».

– Продолжай.

– Поводом для ее создания послужили первые сообщения об убийствах гомосексуалистов в Чечне, но адресована она не убийцам и даже не госаппарату… речь идет о главном режиссере кампании ненависти, которая за некоторое время до того развернулась в социальных СМИ.

– То есть о Кузнецове?

– Точно. Вот только…

– Об этом никто не знал, – закончила Кира его фразу. – По крайней мере, не должен был… Как, в таком случае, узнала Саландер?

– Посмотрим, как будет развиваться ситуация, а пока надо успокоить всех причастных. Кузнецов в шоке.

– Но почему? Он впервые столкнулся с шантажистами?

– Нет, но в Чечне действительно получился перебор… Говорят, людей хоронили заживо.

– Его проблемы.

– Разумеется, но вот что меня беспокоит…

– Выкладывай.

– Саландер преследует не только Кузнецова, и даже не его в первую очередь. Я не исключаю даже, что ей известно и о нашем участии в информационных кампаниях… Она ведь хочет тебе отомстить, так?

– Ее давно следовало убить.

– Есть еще кое-что…

– Что?

И тут Богданов понял, что должен был начать разговор с того, что собирался сообщить только сейчас.

– Вчера, после того как тебя толкнули, она тоже упала. Потеряла равновесие и рухнула лицом вперед – так, по крайней мере, это выглядело со стороны… Потом ползком пробралась к твоему лимузину и приложила руку поверх заднего колеса, вот так… – Богданов сделал движение, выставив вперед ладонь. – Сначала я подумал, что она ищет опору, чтобы подняться, но потом, когда как следует пересмотрел материалы камер наблюдения… Она действительно кое-что прицепила. Вот это.

Богданов вытащил из кармана маленькую прямоугольную коробочку.

– Что это?

– Передатчик GPS.

– То есть теперь она знает, где я живу? – Камилла в задумчивости прикусила губу и ощутила во рту привкус железа или крови.

– Я боюсь, – сказал Богданов.

– Идиоты, – пробормотала она.

– Мы приняли все меры предосторожности, – продолжал Богданов, возвысив голос. – Усилили наблюдение, прежде всего за IT-системами, конечно…