Девушка, которая должна умереть
Часть 2 из 17 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Глаза женщины блестели. От нее пахло духами. Она была стройной, с тонкими запястьями и четко обозначенными под блузой ключицами.
– Ну, теперь вы должны мне все рассказать. Так вы и в самом деле заблудились? – спросила она.
По ее улыбке Микаэль понял, что женщина видит его насквозь. Ему нужно было исчезнуть, и как можно скорее. Ничто не заставило бы Блумквиста открыть, что Лисбет жила здесь под вымышленным именем – вне зависимости от того, что уже было известно этой Кади.
– Тем не менее вы раздразнили мое любопытство.
Он рассмеялся, пытаясь обратить все в шутку.
– Неужели вы явились сюда не для того, чтобы следить за мной? – продолжала она. – Ну… если учесть, что квартиры здесь совсем не дешевые…
– Не беспокойтесь, – отозвался Блумквист. – Чтобы заинтересовать меня, вам нужно по меньшей мере подсунуть кому-нибудь в постель лошадиный труп.
– Не помню, чтобы когда-нибудь делала нечто подобное. – Она наморщила лоб. – Хотя…
– Ну вот и прекрасно! – воскликнул Микаэль с напускной легкостью. – В таком случае, всего хорошего.
Он медлил, потому что рассчитывал дождаться грузчиков, с тем чтобы задать им пару вопросов. Но Кади Линдер продолжала стоять, нервно теребя блузку и поправляя косички. И Блумквист вдруг понял, что вся ее самоуверенность – маска, за которой скрывается нечто совершенно противоположное.
– Вы ее знали? – спросил он.
– Кого?
– Девушку, которая здесь жила?
Она замотала головой.
– Н-нет… Не знаю даже, как ее зовут. Тем не менее она мне нравится.
– То есть? – не понял Блумквист.
– За эту квартиру шла настоящая война, несмотря на весь хаос на бирже. И у меня не было бы никаких шансов, но… «молодая дама» пожелала, чтобы здесь жила я, так сказал адвокат.
– Забавно.
– Еще бы…
– Вы, наверное, сделали что-нибудь такое, что понравилось «молодой даме»? – предположил Блумквист.
– У меня бывали разногласия с правительством, о которых я не стеснялась заявлять в прессе.
– Да, такое вполне могло ей понравиться.
– Думаю, здесь другое… Может, войдете? Угощу вас пивом по случаю новоселья… – Она снова замялась. – И вообще… я читала ваш репортаж о близнецах… Очень, очень захватывающе…
– Спасибо, – ответил Блумквист. – Приятно слышать, но мне надо идти.
Она кивнула, выдавила из себя что-то вроде «пока» и «всего хорошего». Остальное Микаэль помнил плохо. Он вышел из подъезда в летний вечер, не заметив ни воздушного шара, стоявшего в небе прямо над его головой, ни двух новых камер слежения над дверью.
И только на Урведерсгренд, почти у перекрестка с Гётгатан, замедлил шаг и почувствовал страшный упадок сил. Она съехала – всего-то… Собственно, он должен был приветствовать это решение, принятое Лисбет из соображений собственной безопасности. Но вместо этого у Блумквиста возникло чувство, будто ему только что влепили пощечину. Глупо, конечно…
Саландер – это Саландер, стоит ли обижаться? Могла бы намекнуть по крайней мере… Он хотел послать ей эсэмэску и достал было мобильник, но передумал. Пусть делает, что считает нужным.
На Хорнсгатан самые юные уже начали традиционный полуночный забег. Блумквист смотрел на родителей по обе стороны дороги. Их воодушевление оставалось за гранью его понимания. Не говоря о трудностях, которые оно создавало для пешеходов.
На Бельмансгатан мысли снова вышли из-под контроля, и Микаэль вспомнил последнюю встречу с Лисбет. Это было в ресторане «Кварнен», вечером после похорон Хольгера. Разговор за столом не клеился, это было понятно. Но одна фраза Лисбет запала Блумквисту в память.
– Что ты теперь намереваешься делать? – спросил он.
– Теперь я буду кошкой, – ответила Лисбет. – Надоело быть крысой.
Вот так.
Напрасно Блумквист пытался вытянуть у нее хоть какое-нибудь объяснение. Лисбет была в черном костюме – ни дать ни взять озлобленный мальчишка, которого заставили вырядиться на свадьбу. И случилось-то все в начале июля, а кажется, так давно…
Блумквисту не хотелось больше об этом думать. Дома он сел на диван и не успел налить себе «Пилснер Урквел», как зазвонил мобильник.
Это была патологоанатом Фредрика Нюман.
Глава 2
15 августа
Лисбет Саландер сидела перед включенным ноутбуком в номере отеля на Манежной площади в Москве и наблюдала, как Микаэль Блумквист выходил из подъезда дома на Фискаргатан. Лисбет смутил его растерянный вид. Она испытала даже нечто вроде угрызений совести. Оторвала взгляд от монитора и посмотрела за окно, на переливающийся всеми цветами радуги стеклянный купол.
Город, к которому Лисбет первые дни оставалась равнодушна, затягивал все больше. Уже хотелось, наплевав на все, напиться и удариться во все тяжкие. Глупые мечты, не более. Лисбет должна была держать себя в руках.
Бóльшую часть времени она проводила за ноутбуком, иногда ночами напролет не смыкала глаз. И выглядела при этом на удивление подтянутой – со свежей стрижкой и без пирсинга, в белой рубашке и черном костюме, который носила с похорон Хольгера. И это не было знаком траура; просто Лисбет успела привыкнуть к одежде, которая, помимо прочего, позволяла ей более-менее вписаться в обстановку отеля.
Лисбет сменила тактику. Решила идти в наступление, вместо того чтобы, загнанной в угол, ждать нападения. Для этого она и приехала в Москву, и установила камеры у входа в подъезд своего дома на Фискаргатан. Но все оказалось сложней, чем она рассчитывала. Враги шли по пятам. Сделав шаг, приходилось часами заметать следы. Лисбет жила, как сбежавший из заключения преступник. Ничто не давалось легко, лишь после нескольких месяцев работы ей удалось хоть как-то приблизиться к цели. Но даже этот успех мог в любой момент обернуться иллюзией. Потому что никогда не было уверенности, что враг не идет на шаг впереди.
Вот и сегодня, проведя разведку и подготовившись к следующей операции, Лисбет не могла избавиться от ощущения, что за ней следят. Ночами вслушивалась в доносившиеся из коридора шаги. Некто – очевидно, мужчина, хромой или подволакивавший ногу – часто останавливался возле ее двери.
Лисбет еще раз прокрутила запись. Посмотрела на обиженное лицо Блумквиста, допила виски и перевела взгляд за окно. Темные тучи проносились над зданием Государственной думы в сторону Красной площади и Кремля. Собирался дождь, и, похоже, сильный. Лисбет встала. Самое время было принять душ или даже залечь в ванну.
Она ограничилась тем, что сменила рубашку. Выбрала черную, более подходящую ситуации. Из потайного отделения в дорожной сумке достала «Беретту», которую купила из-под полы уже на следующий день после приезда в Москву. Убрала оружие в кобуру с внутренней стороны пиджака и оглядела комнату.
Ей не нравился этот до неприличия дорогой отель. И не только из-за обилия надутых толстосумов, слишком напоминавших об отце. Здесь даже двери имели глаза, а стены – уши. Понимая, что каждое ее слово может быть незамедлительно передано гангстерам или сотрудникам спецслужб, Лисбет не расслаблялась ни на минуту.
Она прошла в ванную и плеснула себе в лицо холодной водой. Помогло не особенно. Бессонница сдавливала виски, глаза слипались. Лисбет прислушалась – в коридоре все тихо. Значит, можно идти.
Ее номер располагался на двадцатом этаже. Возле лифтов стоял мужчина лет сорока пяти, с коротко стриженными волосами, в джинсах и кожаной куртке, из-под которой выглядывала черная рубашка. Стильный, и Лисбет точно где-то видела его раньше. Что-то было не так с его глазами, которые не только имели разный цвет, но и блестели по-разному. Хотя Лисбет это совершенно не заботило.
Опустив глаза в пол, она спустилась с ним в фойе и вышла на площадь, со светившимся в сумерках стеклянным куполом с расчерченной на квадраты вращающейся картой мира. Чуть поодаль горел огнями торговый центр с пятью подземными этажами. Стеклянный купол венчала бронзовая статуя Святого Георгия, покровителя Москвы. В этом городе он был повсюду. И Лисбет инстинктивно завела руку за спину, словно хотела защитить своего дракона от его занесенного меча.
Движение отдалось болью в плече. Время от времени давала о себе знать старая огнестрельная рана. Она да шрам от ножа на бедре стали для Лисбет постоянным напоминанием о тех, кто причинил боль. Кроме того, она думала о матери и всем том, что той пришлось пережить. И при этом оставалась настороже, опасаясь попасться в объектив камеры наблюдения. Поэтому Лисбет передвигалась нервно, стреляя по сторонам глазами. Она направлялась в сторону Тверского бульвара – с его деревьями, арками и причудливо украшенными парадными подъездами, – пока не остановилась возле ресторана «Версаль»[4].
Здание выглядело как дворец XVII века. Колонны, золоченый орнамент, хрусталь – полный набор барочных побрякушек. При одном только взгляде на все это Лисбет захотелось бежать, и как можно дальше. Между тем здесь намечалось торжество. Приготовления, по крайней мере, шли полным ходом. Из гостей пока подоспела одна красивая молодая особа – вне сомнения, девушка по вызову. Персонал так и метался по залу, наводя последние штрихи. Приблизившись, Лисбет увидела и хозяина праздника – Владимира Кузнецова.
Он стоял у входа, в белом смокинге и лакированных туфлях. Седой, бородатый, с круглым животом и тонкими ногами, Кузнецов походил на рождественского гнома. При том что стариком он, конечно, не был – чуть за пятьдесят, не больше. И имел свою историю успеха – историю проколовшегося вора, у которого вдруг открылись выдающиеся кулинарные способности, особенно по части медвежьих стейков под грибным соусом.
На самом деле Кузнецов представлял сеть троллинговых фабрик, распространявших ложные слухи, нередко с антисемитским подтекстом. Он не только сеял хаос и влиял на политические выборы. Руки этого «гнома» были запятнаны кровью. Он стоял за массовыми убийствами, угрожал крупному бизнесу. Лисбет напряглась, коснулась кобуры «Беретты» под пиджаком и огляделась.
Кузнецов нервно дернул бороду. Это был его вечер. В зале играл струнный квартет, который, насколько было известно Лисбет, позже должен был сменить джаз-банд «Русский свинг». Из-под струящегося черного балдахина вытекала красная ковровая дорожка, по сторонам которой тянулось веревочное оцепление и стояли вооруженные до зубов телохранители в серых костюмах и с наушниками. Никого из гостей пока не было. Похоже, затевалась какая-то игра.
Никто не хотел входить первым. Зато на улице не было недостатка в любопытных и желающих поглазеть. Очевидно, прошел слух, что в ресторане соберутся «звезды» бизнеса. Что ж, тем лучше. Значит, легче будет проникнуть в зал. Но тут пошел дождь, сначала моросящий, а потом сильный. Вдали над домами блеснула молния, прокатился гром, и народ начал расходиться. Лишь немногие, самые стойкие, остались и раскрыли зонты. Они были вознаграждены. Вскоре прибыли первые лимузины и гости. Кузнецов раскланивался. Дама возле него что-то отмечала в черной записной книжке. Постепенно зал заполнялся мужчинами среднего возраста и юными дамами. Причем численный перевес был явно на стороне последних.
Лисбет вслушивалась в доносящийся изнутри шум, смешанный с музыкой струнного оркестра. То там, то здесь мелькали знакомые лица. Она замечала, как менялось лицо Кузнецова в зависимости от статуса гостя. Каждый получал ту улыбку, которой заслуживал по мнению хозяина праздника. Перед самыми значительными Кузнецов даже упражнялся в остроумии, при этом смеялся только он.
«Гном» вилял хвостом, как заправский придворный лизоблюд, пока Лисбет, промокшая и замерзшая, любовалась спектаклем. Она увлеклась. Один из охранников заметил девушку и кивнул коллеге. Это было некстати, совсем некстати. Лисбет притворилась, что уходит, но вместо этого укрылась под ближайшей аркой. Руки ее дрожали, и вряд ли от холода.
Она напряглась до предела. Достала мобильный и еще раз все проверила. Один неверный шаг – и все пропало. Лисбет прокрутила в голове весь сценарий, потом еще и еще раз. Но время шло, и ничего не происходило. Лил дождь. Похоже, все приглашенные уже собрались в ресторане. Наконец ушел и Кузнецов, и Лисбет осторожно приблизилась и заглянула в зал. Праздник начался. Мужчины быстро расслабились, теперь они были заняты только девушками.
Саландер уже решила вернуться в отель, когда к ресторану причалил еще один лимузин. Одна из дам у входа устремилась за Кузнецовым, который появился весь взъерошенный, с блестевшими на лбу каплями пота и бокалом шампанского в руке. Должно быть, прибыла важная птица. Лисбет поняла это по глупому виду Кузнецова, поведению охраны и витающему в воздухе общему беспокойству.
Она отступила в свое укрытие, но из лимузина никто не выходил. Кузнецов то поправлял «бабочку», то утирал пот или нервно приглаживал волосы. Он втянул живот, осушил бокал, и Лисбет перестала дрожать. Она прочитала во взгляде Кузнецова нечто хорошо знакомое, что придало ей уверенности начать хакерскую атаку.
Запустив программные коды, Лисбет сунула мобильник в карман и снова сосредоточилась на наблюдении. Ни напряжение в позах охранников, вот-вот готовых выхватить оружие, ни красная дорожка за их спинами, ни пузырящиеся лужи на асфальте – ничто не должно было выпасть из поля ее зрения ни на долю секунды.
Наконец из лимузина показался водитель, сложил зонтик и открыл заднюю дверь. Медленно, почти кататонически[5], Лисбет сделала несколько шагов в сторону улицы и остановилась, нащупывая под пиджаком пистолет.
Глава 3
15 августа
Ничто не раздражало Микаэля так, как его мобильник. Собственно, давно было пора обзавестись секретным номером, и Блумквист не делал этого только потому, что, как журналист, не хотел закрываться от общества. Но никчемные разговоры становились все невыносимее, звонившие – грубей и нетерпеливей, их советы – все безумней. Наконец Микаэль перестал отвечать на вызовы с незнакомых номеров. Просто игнорировал жужжание мобильника в кармане, пока тот не умолкал. А если по какой-то причине и брал трубку – как получилось и на этот раз, – инстинктивно морщился, предчувствуя недоброе.
– Микаэль. – Он дернул дверцу холодильника и достал бутылку пива.
– Простите… – ответил смущенный женский голос. – Мне перезвонить позже?
– Нет, нет, всё в порядке, – успокоил даму Блумквист. – Я слушаю вас.
– Меня зовут Фредрика Нюман, я врач Центра судебной экспертизы в Сольне.
– Ну, теперь вы должны мне все рассказать. Так вы и в самом деле заблудились? – спросила она.
По ее улыбке Микаэль понял, что женщина видит его насквозь. Ему нужно было исчезнуть, и как можно скорее. Ничто не заставило бы Блумквиста открыть, что Лисбет жила здесь под вымышленным именем – вне зависимости от того, что уже было известно этой Кади.
– Тем не менее вы раздразнили мое любопытство.
Он рассмеялся, пытаясь обратить все в шутку.
– Неужели вы явились сюда не для того, чтобы следить за мной? – продолжала она. – Ну… если учесть, что квартиры здесь совсем не дешевые…
– Не беспокойтесь, – отозвался Блумквист. – Чтобы заинтересовать меня, вам нужно по меньшей мере подсунуть кому-нибудь в постель лошадиный труп.
– Не помню, чтобы когда-нибудь делала нечто подобное. – Она наморщила лоб. – Хотя…
– Ну вот и прекрасно! – воскликнул Микаэль с напускной легкостью. – В таком случае, всего хорошего.
Он медлил, потому что рассчитывал дождаться грузчиков, с тем чтобы задать им пару вопросов. Но Кади Линдер продолжала стоять, нервно теребя блузку и поправляя косички. И Блумквист вдруг понял, что вся ее самоуверенность – маска, за которой скрывается нечто совершенно противоположное.
– Вы ее знали? – спросил он.
– Кого?
– Девушку, которая здесь жила?
Она замотала головой.
– Н-нет… Не знаю даже, как ее зовут. Тем не менее она мне нравится.
– То есть? – не понял Блумквист.
– За эту квартиру шла настоящая война, несмотря на весь хаос на бирже. И у меня не было бы никаких шансов, но… «молодая дама» пожелала, чтобы здесь жила я, так сказал адвокат.
– Забавно.
– Еще бы…
– Вы, наверное, сделали что-нибудь такое, что понравилось «молодой даме»? – предположил Блумквист.
– У меня бывали разногласия с правительством, о которых я не стеснялась заявлять в прессе.
– Да, такое вполне могло ей понравиться.
– Думаю, здесь другое… Может, войдете? Угощу вас пивом по случаю новоселья… – Она снова замялась. – И вообще… я читала ваш репортаж о близнецах… Очень, очень захватывающе…
– Спасибо, – ответил Блумквист. – Приятно слышать, но мне надо идти.
Она кивнула, выдавила из себя что-то вроде «пока» и «всего хорошего». Остальное Микаэль помнил плохо. Он вышел из подъезда в летний вечер, не заметив ни воздушного шара, стоявшего в небе прямо над его головой, ни двух новых камер слежения над дверью.
И только на Урведерсгренд, почти у перекрестка с Гётгатан, замедлил шаг и почувствовал страшный упадок сил. Она съехала – всего-то… Собственно, он должен был приветствовать это решение, принятое Лисбет из соображений собственной безопасности. Но вместо этого у Блумквиста возникло чувство, будто ему только что влепили пощечину. Глупо, конечно…
Саландер – это Саландер, стоит ли обижаться? Могла бы намекнуть по крайней мере… Он хотел послать ей эсэмэску и достал было мобильник, но передумал. Пусть делает, что считает нужным.
На Хорнсгатан самые юные уже начали традиционный полуночный забег. Блумквист смотрел на родителей по обе стороны дороги. Их воодушевление оставалось за гранью его понимания. Не говоря о трудностях, которые оно создавало для пешеходов.
На Бельмансгатан мысли снова вышли из-под контроля, и Микаэль вспомнил последнюю встречу с Лисбет. Это было в ресторане «Кварнен», вечером после похорон Хольгера. Разговор за столом не клеился, это было понятно. Но одна фраза Лисбет запала Блумквисту в память.
– Что ты теперь намереваешься делать? – спросил он.
– Теперь я буду кошкой, – ответила Лисбет. – Надоело быть крысой.
Вот так.
Напрасно Блумквист пытался вытянуть у нее хоть какое-нибудь объяснение. Лисбет была в черном костюме – ни дать ни взять озлобленный мальчишка, которого заставили вырядиться на свадьбу. И случилось-то все в начале июля, а кажется, так давно…
Блумквисту не хотелось больше об этом думать. Дома он сел на диван и не успел налить себе «Пилснер Урквел», как зазвонил мобильник.
Это была патологоанатом Фредрика Нюман.
Глава 2
15 августа
Лисбет Саландер сидела перед включенным ноутбуком в номере отеля на Манежной площади в Москве и наблюдала, как Микаэль Блумквист выходил из подъезда дома на Фискаргатан. Лисбет смутил его растерянный вид. Она испытала даже нечто вроде угрызений совести. Оторвала взгляд от монитора и посмотрела за окно, на переливающийся всеми цветами радуги стеклянный купол.
Город, к которому Лисбет первые дни оставалась равнодушна, затягивал все больше. Уже хотелось, наплевав на все, напиться и удариться во все тяжкие. Глупые мечты, не более. Лисбет должна была держать себя в руках.
Бóльшую часть времени она проводила за ноутбуком, иногда ночами напролет не смыкала глаз. И выглядела при этом на удивление подтянутой – со свежей стрижкой и без пирсинга, в белой рубашке и черном костюме, который носила с похорон Хольгера. И это не было знаком траура; просто Лисбет успела привыкнуть к одежде, которая, помимо прочего, позволяла ей более-менее вписаться в обстановку отеля.
Лисбет сменила тактику. Решила идти в наступление, вместо того чтобы, загнанной в угол, ждать нападения. Для этого она и приехала в Москву, и установила камеры у входа в подъезд своего дома на Фискаргатан. Но все оказалось сложней, чем она рассчитывала. Враги шли по пятам. Сделав шаг, приходилось часами заметать следы. Лисбет жила, как сбежавший из заключения преступник. Ничто не давалось легко, лишь после нескольких месяцев работы ей удалось хоть как-то приблизиться к цели. Но даже этот успех мог в любой момент обернуться иллюзией. Потому что никогда не было уверенности, что враг не идет на шаг впереди.
Вот и сегодня, проведя разведку и подготовившись к следующей операции, Лисбет не могла избавиться от ощущения, что за ней следят. Ночами вслушивалась в доносившиеся из коридора шаги. Некто – очевидно, мужчина, хромой или подволакивавший ногу – часто останавливался возле ее двери.
Лисбет еще раз прокрутила запись. Посмотрела на обиженное лицо Блумквиста, допила виски и перевела взгляд за окно. Темные тучи проносились над зданием Государственной думы в сторону Красной площади и Кремля. Собирался дождь, и, похоже, сильный. Лисбет встала. Самое время было принять душ или даже залечь в ванну.
Она ограничилась тем, что сменила рубашку. Выбрала черную, более подходящую ситуации. Из потайного отделения в дорожной сумке достала «Беретту», которую купила из-под полы уже на следующий день после приезда в Москву. Убрала оружие в кобуру с внутренней стороны пиджака и оглядела комнату.
Ей не нравился этот до неприличия дорогой отель. И не только из-за обилия надутых толстосумов, слишком напоминавших об отце. Здесь даже двери имели глаза, а стены – уши. Понимая, что каждое ее слово может быть незамедлительно передано гангстерам или сотрудникам спецслужб, Лисбет не расслаблялась ни на минуту.
Она прошла в ванную и плеснула себе в лицо холодной водой. Помогло не особенно. Бессонница сдавливала виски, глаза слипались. Лисбет прислушалась – в коридоре все тихо. Значит, можно идти.
Ее номер располагался на двадцатом этаже. Возле лифтов стоял мужчина лет сорока пяти, с коротко стриженными волосами, в джинсах и кожаной куртке, из-под которой выглядывала черная рубашка. Стильный, и Лисбет точно где-то видела его раньше. Что-то было не так с его глазами, которые не только имели разный цвет, но и блестели по-разному. Хотя Лисбет это совершенно не заботило.
Опустив глаза в пол, она спустилась с ним в фойе и вышла на площадь, со светившимся в сумерках стеклянным куполом с расчерченной на квадраты вращающейся картой мира. Чуть поодаль горел огнями торговый центр с пятью подземными этажами. Стеклянный купол венчала бронзовая статуя Святого Георгия, покровителя Москвы. В этом городе он был повсюду. И Лисбет инстинктивно завела руку за спину, словно хотела защитить своего дракона от его занесенного меча.
Движение отдалось болью в плече. Время от времени давала о себе знать старая огнестрельная рана. Она да шрам от ножа на бедре стали для Лисбет постоянным напоминанием о тех, кто причинил боль. Кроме того, она думала о матери и всем том, что той пришлось пережить. И при этом оставалась настороже, опасаясь попасться в объектив камеры наблюдения. Поэтому Лисбет передвигалась нервно, стреляя по сторонам глазами. Она направлялась в сторону Тверского бульвара – с его деревьями, арками и причудливо украшенными парадными подъездами, – пока не остановилась возле ресторана «Версаль»[4].
Здание выглядело как дворец XVII века. Колонны, золоченый орнамент, хрусталь – полный набор барочных побрякушек. При одном только взгляде на все это Лисбет захотелось бежать, и как можно дальше. Между тем здесь намечалось торжество. Приготовления, по крайней мере, шли полным ходом. Из гостей пока подоспела одна красивая молодая особа – вне сомнения, девушка по вызову. Персонал так и метался по залу, наводя последние штрихи. Приблизившись, Лисбет увидела и хозяина праздника – Владимира Кузнецова.
Он стоял у входа, в белом смокинге и лакированных туфлях. Седой, бородатый, с круглым животом и тонкими ногами, Кузнецов походил на рождественского гнома. При том что стариком он, конечно, не был – чуть за пятьдесят, не больше. И имел свою историю успеха – историю проколовшегося вора, у которого вдруг открылись выдающиеся кулинарные способности, особенно по части медвежьих стейков под грибным соусом.
На самом деле Кузнецов представлял сеть троллинговых фабрик, распространявших ложные слухи, нередко с антисемитским подтекстом. Он не только сеял хаос и влиял на политические выборы. Руки этого «гнома» были запятнаны кровью. Он стоял за массовыми убийствами, угрожал крупному бизнесу. Лисбет напряглась, коснулась кобуры «Беретты» под пиджаком и огляделась.
Кузнецов нервно дернул бороду. Это был его вечер. В зале играл струнный квартет, который, насколько было известно Лисбет, позже должен был сменить джаз-банд «Русский свинг». Из-под струящегося черного балдахина вытекала красная ковровая дорожка, по сторонам которой тянулось веревочное оцепление и стояли вооруженные до зубов телохранители в серых костюмах и с наушниками. Никого из гостей пока не было. Похоже, затевалась какая-то игра.
Никто не хотел входить первым. Зато на улице не было недостатка в любопытных и желающих поглазеть. Очевидно, прошел слух, что в ресторане соберутся «звезды» бизнеса. Что ж, тем лучше. Значит, легче будет проникнуть в зал. Но тут пошел дождь, сначала моросящий, а потом сильный. Вдали над домами блеснула молния, прокатился гром, и народ начал расходиться. Лишь немногие, самые стойкие, остались и раскрыли зонты. Они были вознаграждены. Вскоре прибыли первые лимузины и гости. Кузнецов раскланивался. Дама возле него что-то отмечала в черной записной книжке. Постепенно зал заполнялся мужчинами среднего возраста и юными дамами. Причем численный перевес был явно на стороне последних.
Лисбет вслушивалась в доносящийся изнутри шум, смешанный с музыкой струнного оркестра. То там, то здесь мелькали знакомые лица. Она замечала, как менялось лицо Кузнецова в зависимости от статуса гостя. Каждый получал ту улыбку, которой заслуживал по мнению хозяина праздника. Перед самыми значительными Кузнецов даже упражнялся в остроумии, при этом смеялся только он.
«Гном» вилял хвостом, как заправский придворный лизоблюд, пока Лисбет, промокшая и замерзшая, любовалась спектаклем. Она увлеклась. Один из охранников заметил девушку и кивнул коллеге. Это было некстати, совсем некстати. Лисбет притворилась, что уходит, но вместо этого укрылась под ближайшей аркой. Руки ее дрожали, и вряд ли от холода.
Она напряглась до предела. Достала мобильный и еще раз все проверила. Один неверный шаг – и все пропало. Лисбет прокрутила в голове весь сценарий, потом еще и еще раз. Но время шло, и ничего не происходило. Лил дождь. Похоже, все приглашенные уже собрались в ресторане. Наконец ушел и Кузнецов, и Лисбет осторожно приблизилась и заглянула в зал. Праздник начался. Мужчины быстро расслабились, теперь они были заняты только девушками.
Саландер уже решила вернуться в отель, когда к ресторану причалил еще один лимузин. Одна из дам у входа устремилась за Кузнецовым, который появился весь взъерошенный, с блестевшими на лбу каплями пота и бокалом шампанского в руке. Должно быть, прибыла важная птица. Лисбет поняла это по глупому виду Кузнецова, поведению охраны и витающему в воздухе общему беспокойству.
Она отступила в свое укрытие, но из лимузина никто не выходил. Кузнецов то поправлял «бабочку», то утирал пот или нервно приглаживал волосы. Он втянул живот, осушил бокал, и Лисбет перестала дрожать. Она прочитала во взгляде Кузнецова нечто хорошо знакомое, что придало ей уверенности начать хакерскую атаку.
Запустив программные коды, Лисбет сунула мобильник в карман и снова сосредоточилась на наблюдении. Ни напряжение в позах охранников, вот-вот готовых выхватить оружие, ни красная дорожка за их спинами, ни пузырящиеся лужи на асфальте – ничто не должно было выпасть из поля ее зрения ни на долю секунды.
Наконец из лимузина показался водитель, сложил зонтик и открыл заднюю дверь. Медленно, почти кататонически[5], Лисбет сделала несколько шагов в сторону улицы и остановилась, нащупывая под пиджаком пистолет.
Глава 3
15 августа
Ничто не раздражало Микаэля так, как его мобильник. Собственно, давно было пора обзавестись секретным номером, и Блумквист не делал этого только потому, что, как журналист, не хотел закрываться от общества. Но никчемные разговоры становились все невыносимее, звонившие – грубей и нетерпеливей, их советы – все безумней. Наконец Микаэль перестал отвечать на вызовы с незнакомых номеров. Просто игнорировал жужжание мобильника в кармане, пока тот не умолкал. А если по какой-то причине и брал трубку – как получилось и на этот раз, – инстинктивно морщился, предчувствуя недоброе.
– Микаэль. – Он дернул дверцу холодильника и достал бутылку пива.
– Простите… – ответил смущенный женский голос. – Мне перезвонить позже?
– Нет, нет, всё в порядке, – успокоил даму Блумквист. – Я слушаю вас.
– Меня зовут Фредрика Нюман, я врач Центра судебной экспертизы в Сольне.