Девушка из песни

– Предлагаешь встретиться с потенциальным начальником в таком виде? Я выгляжу жалким. И не хочу, чтобы меня жалели.

– Они и не станут. Особенно, когда ты споешь. – Она притянула меня к себе, ласково прижимая мою голову к своей уютной на ощупь толстовке.

– Он меня выгнал, Ви, – пробормотал я, уткнувшись ей в живот. – Он выгнал меня из дома.

Второй раз в жизни я оказался бездомным.

– Нет, – дрожащим голосом произнесла Вайолет. – Он не может.

– Смог. А мама была слишком испугана, чтобы с ним спорить. Теперь у меня остался единственный шанс все изменить. Поехать в Лос-Анджелес, убедить их меня спонсировать, а затем вернуться и надрать Чету задницу.

Но вслух эта идея казалась еще более неправдоподобной.

Вайолет села на скамейку рядом со мной.

– Ты можешь это сделать, и сделаешь, – произнесла она, смаргивая слезы, но ее решимость взяла верх. Она обвела взглядом хижину. – Мне показалось, что я видела здесь аптечку.

– Холден приносил одну. – Я указал на маленькую коробочку с лекарствами, стоявшую возле тихо гудевшего в углу генератора.

Вайолет принесла ее на стол. Я вздрогнул, когда она прикоснулась антисептической салфеткой к ссадине на щеке. – Завтра покраснение уже спадет и будет выглядеть лучше.

Я заметил, что она ничего не сказала об отпечатках пальцев на моей шее, которые красноречиво выдавали произошедшее. Их не спрячешь.

Снаружи послышались голоса.

– Черт, остальные уже здесь, – проворчал я. – Не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии. Как же унизительно, черт побери.

Вайолет коснулась моей щеки.

– Вовсе нет. Просто так получилось. Они твои друзья, и ты им не безразличен.

Было слышно, как препираются Холден и Ронан, пока разжигали костер, а Шайло вмешивалась и обзывала их придурками.

Вопреки всему, я улыбнулся. Я скучал по ним.

Мы вышли из хижины. Три головы тут же повернулись в нашу сторону, и три пары глаз одновременно округлились при виде моего лица. Я поднял руку, прежде чем кто-либо, особенно Холден, успел заговорить.

– Я не хочу это обсуждать. Друг моей матери – придурок. Давайте на этом и остановимся.

– Но, черт подери, Миллер, – начал Холден.

– Я сказал, что не хочу об этом говорить. Разберусь с ним, когда вернусь.

Как-нибудь.

Холден неохотно отстал. На лице Шайло застыла маска беспокойства. Но Ронан… Ронан выглядел готовым убивать. Пока остальные разводили костер и доставали еду, он отвел меня в сторону.

– Когда вернешься, – произнес он ровным тоном, взгляд его серых глаз был суровым и жестким, – мы с этим разберемся. Ладно?

Я кивнул, стиснув зубы, чтобы сдержать проклятые слезы.

– Ясно.

– Хорошо, – произнес он, и я чуть не упал, когда он протянул руку и на секунду схватил меня за плечо. Ронан никогда ни к кому не прикасался. Он стукнул меня по плечу и отпустил, а затем занялся костром, пока Холден поддерживал беседу. На несколько часов мне удалось отодвинуть случившееся на задний план. Я сидел на песке и обнимал Вайолет, которая спиной прижималась к моей груди, откинув голову мне на плечо.

Мы ели хот-доги и картофельные чипсы. Холден рассказывал занимательную историю о том, как он и еще один пациент лечебницы в Швейцарии предприняли неудачную попытку побега. Как их преследовали по лужайке перед зданием, мокрых от разбрызгивателей, одетых только в больничные халаты и светивших голыми задницами.

Вайолет хохотала вместе со всеми, но я заметил, что она иначе смотрит на Холдена, словно видит его в новом свете.

После того как мы наелись, Шайло попросила меня сыграть песни, которые я подготовил к интервью.

– Не в настроении, – решительно отрезал я. Никто не давил.

В конце концов, пришло время прощаться.

Холден положил обе руки мне на плечи и до жути серьезно посмотрел на меня своими пронзительно-зелеными глазами.

– Послушай меня. Если во время встречи начнешь паниковать и сходить с ума, рекомендую один верный способ, который всегда использую в трудных ситуациях.

– Какой? – поинтересовался я, готовясь к очередной глупости.

– Я задаю себе всего один вопрос… Что бы сделал Джефф Голдблюм?

М-да.


– Спасибо, очень полезный совет.

Холден ухмыльнулся, но его взгляд упал на мои синяки, и улыбка тут же исчезла. Не говоря ни слова, он снял шарф, который носил, несмотря на теплый день, и накинул мне на шею. Небрежно намотал его так, чтобы он закрывал следы от пальцев.

– Тебе не нужно ничего им объяснять, понял? – велел он. – Ни черта.

– Черт возьми, Пэриш. – Глаза защипало, и я крепко его обнял. – Спасибо, приятель.

Он уступил место Шайло, которая тоже обняла меня и поцеловала в щеку.

– Сделай их. Знаю, что ты можешь.

Ронан уже сказал свое напутствие, а потому лишь коротко кивнул, когда они втроем двинулись прочь. Мы с Вайолет немного помедлили; я знал, что у нее что-то на уме. Она забрала мою медицинскую сумку, а я взвалил на плечо вещи и взял гитару.

– Жаль, что не могу отвезти тебя в аэропорт, – тихо сказала она, когда мы шли по пляжу. – Мне бы хотелось.

– Ты не можешь пропустить прием, Ви, – произнес я, убирая пряди черных, как вороново крыло, волос с ее виска. – Нужно убедиться, что с тобой все в порядке.

– Я знаю, что здорова. – Она закусила губу. – Но… Эвелин обязательно тебя везти?

– У нее остались какие-то последние напутствия. Наверняка что-то вроде «Не облажайся».

– Но что это ей даст? Она никогда ничего не делает без причины.

– Огромные доходы от рекламы на ее видеоблоге, – ответил я. Я не стал добавлять, что истинной целью Эвелин было наконец сообщить мне о том, что она хотела получить в обмен на помощь. Если это окажется чем-то неуместным, а я подозревал, что так оно и будет, тогда я просто отошью ее и Вайолет никогда ничего об этом не узнает и не расстроится.

Она выглядела несчастной.

– Ты ведь мне доверяешь?

– Конечно, доверяю. А вот Эвелин не очень.

Я прокашлялся.

– Хм, не хочу тыкать носом в очевидное, но ты идешь на выпускной бал с другим парнем.

– Тебе определенно не о чем беспокоиться, – произнесла она с веселой улыбкой, а затем пристально посмотрела мне в глаза. – Но я сейчас серьезно. Я доверяю тебе, Миллер.

– Я тоже тебе доверяю, Ви, – ответил я. И это правда, но мысли о том, что Ривер будет касаться ее, танцевать с ней и фотографироваться, как делают настоящие парочки, были подобны соли на ране. Кроме Вайолет, у меня больше не осталось ничего, и мне не хотелось ею делиться.

Ты ведешь себя как гребаный собственник, отчитал я сам себя. Как Чет. Не будь как Чет.

– Я буду скучать по тебе, – произнесла она, когда мы в ее внедорожнике выехали с пляжа на Клиффсайд-стрит. Я написал Эвелин, чтобы она забрала меня возле кафе «Кофейная гуща», а не из дома, чтобы избежать очередную стычку с Четом.

– Я тоже, – ответил я. – И мне жаль, что я пропущу твой день рождения.

– Не тебе одному, – заметила она с лукавой улыбкой.

Вайолет припарковала машину перед кафе. Она повернулась ко мне и нежно поцеловала.

– Ни пуха ни пера. Позвони мне, как только все закончится.

– Хорошо. – Я погладил ее по щеке и снова поцеловал. Я попытался впитать в себя немного ее неиссякаемого оптимизма, пускай сладость ее губ прогонит горечь сомнений. Но внутри все скручивалось, а мысли наполнились неуверенностью и страхом.

– Я позвоню тебе завтра вечером. И повеселись на выпускном. Уверен, ты будешь очень красивой.

– Буду мечтать, что ты со мной. – Она поцеловала меня в последний раз, и я вылез из машины, забрав свои вещи.

Я уже входил в кафе, когда позади меня раздался визг шин. Вайолет задом сдавала с парковки, но затем резко затормозила. Распахнула дверь и бросилась ко мне, задыхаясь, с горящими глазами. Бледная фарфоровая кожа на щеках раскраснелась, а алые губы приоткрылись.

– Я люблю тебя, – выпалила она.

Ее слава так сильно поразили меня, что перехватило дыхание.

– Я уже начала отъезжать, но поняла, что не смогу. Не смогу отпустить тебя в Лос-Анджелес, пока ты не узнаешь, что я люблю тебя. И всегда любила. С тех пор, как нам исполнилось тринадцать, я была глупа и напугана. Боялась того, как сильно я тебя люблю. Насколько глубоки мои чувства. – Она покачала головой, ее темно-синие глаза блестели от слез. – Потому что они очень глубокие, Миллер. И дна их не видно.

Я уставился на нее, пока ее слова теплым дождем омывали мое сердце. Каждое слово растопило тревогу, ослабило страх, наполняя меня теплом.

Вайолет изучала мое потрясенный вид.

– Тебе не обязательно отвечать…

Я закрыл ей рот поцелуем, обхватив ладонями ее лицо, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства – четыре года невысказанной любви и ожидание целой жизни впереди, вместе.