Девочка из стен
Часть 14 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Здравствуйте, сэр, я хочу сообщить о нарушителе.
— Конечно, юная леди, могу я узнать, кто звонит?
— Ой, да так… другой нарушитель.
Что ж, тогда… попытаться помешать ему уйти? Сбить с ног? Заманить в ловушку или затащить в чулан? Как вообще это делается — как волочить за собой другого человека? За ворот рубашки? За волосы? Может быть, найти в гараже веревки и связать его?
Элиза понимала, что ничего из этого не выйдет. Даже если мальчик уйдет и она каким-нибудь чудом успеет расставить все по местам до возвращения Мейсонов, главная проблема никуда не денется.
Мальчик знал, что она здесь.
Лицом к лицу
Какое-то время Элизе казалось, что он прячется. Ее большой хаотичный дом мог поглотить даже гостя. Она медленно шла по коридору второго этажа, прижав руки к бокам — куда еще их было девать. Кондиционер громыхнул, оживая, и холодный воздух из вентиляционного отверстия на потолке коснулся ее волос. Родительская комната была пуста. Так же как гостевая спальня и кабинет.
Она прошла мимо двери на чердак, решив пока не проверять его. Углы ступеней старой нелакированной чердачной лестницы были забиты дохлыми насекомыми. Включить освещение можно было, только оказавшись на самом верху. Мальчик просто не смог бы подняться туда так быстро без посторонней помощи. Элиза росла здесь, и ей потребовались годы, чтобы набраться смелости. Она завернула за угол коридора, миновала бельевой шкаф и направилась к спальням мальчиков. Первой она открыла дверь комнаты Эдди.
Вся мебель была переставлена, казалось, что спальня сменила владельца. Она даже пахла по-другому — едким запахом дезодоранта, который Эдди получил на день рождения. Элизе не нужно было заходить внутрь, чтобы понять, что комната пуста. Подзор был сложен и спрятан под матрас, обнажая пространство под кроватью. Дверь шкафа была открыта, а вешалки с одеждой — раздвинуты по сторонам. Крышка корзины для грязного белья была снята и прислонена к гардеробу — видимо, Эдди хотел быть уверенным, что на дне корзины скрывается только ожидающая стирки пижама.
Элиза зашла и заглянула в ванную. За занавеской в душе никого не было. Пусто. Она направилась в комнату Маршалла — в ноздри ударил запах пота. Первым делом, она проверила пространство за дверью. Почему-то она боялась, что найдет в спальне не мальчика, а старшего брата Эдди, который притаился здесь в ожидании возможности схватить ее. Она чувствовала, как дом распахивает вокруг нее свои объятия. Ей казалось, что с каждым шагом она все больше утопает в его каменной хватке. Обыск комнаты Маршалла был таким же безрезультатным — пусто.
Элиза припомнила пройденный маршрут, размышляя, не мог ли мальчик добраться до ее стен. А вдруг все это время он шаг за шагом следовал за ней сквозь их тесную темноту? Но при повторном осмотре комнат она обнаружила его в углу кабинета. И как она не заметила мальчика сразу? Он стоял у окна, спиной к ней и крутил в руках один из компьютерных дисков мистера Ника, играясь с отражением солнечных лучей на его радужной задней поверхности. Рубашка под мышками мальчика потемнела от пота, а когда он повернулся, Элиза увидела пот и над его пухлой верхней губой.
Теперь он снова уставился на нее — и ей опять пришлось бороться с желанием развернуться и убежать.
— Нет, — пробормотала Элиза сама себе. Язык казался распухшим и присохшим к нёбу. Она осознала, что целую вечность ни с кем не разговаривала. — Где ты живешь? — поинтересовалась она. — Откуда ты пришел?
— Улица Делакруа, — ответил он. — Маленький коричневый домик — знаешь? У нас еще вольер со спасательными собаками. Это за тем полем, нужно пройти через лес. — Он указал в сторону дамбы, потом подумал — и указал на задний двор. — Кстати, мне нравится твой дом. Здесь так легко заблудиться!
Он покосился на компакт-диск, любуясь скользящими по пластику цветными бликами. Под ногтями красовались полумесяцы грязи. Он помахал диском перед ее лицом, пытаясь поделиться тем, что так его заворожило. На зеркальной поверхности остались маслянистые отпечатки пальцев.
— Я Броуди, — представился он.
От его взгляда Элизу снова пробрало это странное чувство: она уже и забыла, каково это — быть видимой. На мгновение девочка потеряла дар речи.
— Кстати, — продолжил мальчик, — а где твоя комната?
Дом с привидениями
Дом подобен дереву, а его комнаты — ветвям. Самые незначительные их колебания дрожью проходятся по каменному стволу. Дом Мейсонов должен был пустовать без хозяев, но крона его колыхалась, будто из комнаты в комнату перепархивала колибри: открывались и закрывались двери, по коридорам и ступеням то и дело барабанили чьи-то ноги, оживал телевизор, схлестывались в споре детские голоса.
— Нет, — упорствовал тонкий девичий голосок в ответ на бормотание мальчика. — Уходи.
Элиза согнала Броуди на первый этаж, плечом открыла сетчатую дверь и, уперевшись рукой в его мягкую грудь, выпроводила мальчика на ступени, спускающиеся на задний двор.
— Никому не говори обо мне.
— Хорошо, — пообещал Броуди. — Но тогда завтра я снова приду.
Элиза захлопнула сетчатую дверь.
Девочке из Стен нужна секретность. Девочка из Стен должна оставаться в одиночестве.
— Не смей возвращаться! — Вот что ей следовало сказать. Сказать так, чтобы мальчик послушался. Сказать холодно, голосом призрака. Сказать с уверенностью давно уже мертвого человека. Объявить об этом ему и всему застенному миру — и он исчезнет.
Держись от меня подальше. Ты опасен.
Но вместо этого Элиза опустила плечи, сгорбилась и прислонилась к сетчатой двери, словно изнуренная, продрогшая кошка.
— Пораньше, — ответила она. — Но не слишком рано. Завтра, в десять утра. Встретимся здесь, на заднем дворе. И помни: тебя никто не должен видеть.
Она закрыла дверь на засов.
Броуди ушел, а Элиза так и осталась стоять на крыльце. Какого черта она только что сделала?
Снова сомкнувшийся вокруг нее дом теперь казался совсем открытым. Как будто крышу сорвало, а наверху закружилось что-то большое и темное. Элиза поднялась наверх и заползла в свои стены. Она взяла свою книгу и крепко прижала ее к груди.
— Что я наделала? — спросила она и содрогнулась глубоким вздохом. Ее обступила пустая темнота. Она закрыла глаза. В этом мире не было никого, с кем она могла бы поделиться — и она рассказала о случившемся Одину.
— Ну и наворотила ты, — откликнулся из темноты мудрый бог.
Она совершила ошибку. Снова.
Но ведь, бывало, Один и сам просчитывался, разве нет?
— Еще как, — печальным эхом отозвался голос старого бога в пустом пространстве между стенами. — Просчитывался и просчитываюсь до сих пор.
Он чинно, как равной, пожелал ей удачи.
Некоторое время Элиза не решалась выбраться из стен, но потом взяла себя в руки и покинула убежище.
Ей пришлось.
Она достала из чулана метлу — серые следы мальчика тянулись по всему дому.
— Ах да, — прогудел Один. — Удачи тебе и с этим.
Еще больше работы
— Да чем вам гараж-то не угодил? — посетовал Маршалл. — Мы все равно им не пользуемся.
— Вот именно, — ответил отец.
Когда Эдди с семьей переехал в этот дом, небольшой гараж уже был наполовину забит досками и картонками, оставшимися от прошлых жильцов. Сам новый дом был намного больше их предыдущего, на северном берегу. Эдди хорошо помнил, как, перетаскивая вещи в грузовики, родители косились на детскую одежду и старые игрушки мальчиков, сломанную газонокосилку и громоздкие байдарки, пылящиеся без дела уже много лет, и не уставали повторять друг другу:
— В новом доме столько места. Там разберемся.
Дом проглотил их вещи без особого труда. Но в его чердачных и, особенно гаражных утробах образовался настоящий хаос: черно-белая плеяда мусорных мешков с одеждой и старым спортивным снаряжением завалила часть нужной утвари, удлинителей, инструментов и чистящих средств, велосипеды с проржавевшими цепями были втиснуты за отцовский верстак, а в картонных коробках хранились самые разные, уже забытые, или потерянные, или замененные вещи. Заняться разбором всего этого добра родители поручили Маршаллу.
— Вы меня решили припахать к вашим ремонтам на все летние каникулы, я правильно понимаю? — возмутился Маршалл, когда они вернулись из школы, и привычно уронил рюкзак на пол прихожей.
— Мог бы подумать о таком развитии событий, прежде чем бросать работу, — напомнил отец, занятый разбором почты.
Эдди в тот вечер сидел на библиотечном диване с книгой, слушая беспрестанную ругань Маршалла, доносившуюся через несколько комнат, пока он таскал или, скорее, пинал коробки. Родители были на втором этаже. Отец работал в своем кабинете, а мама драила деревянные полы — даже здесь, внизу, Эдди чувствовал лимонный запах «Индаста»[12]. Над ним нарезал круги и неутомимо жужжал слепень, залетевший, наверное, через распахнутые двери гаража.
Всякий раз, когда жук появлялся в свете торшера, Эдди пытался шлепнуть его тыльной стороной книги — но насекомое исчезало раньше, чем он успевал приподняться. Жужжание отвлекало от книги, читать которую было и без того сложно — сухие, исторические заметки об испано-американской войне. Этой взрослой литературой его снабдила бабушка, но он откладывал ее чтение месяцами. Проще всего было бы подняться наверх и, смирившись с расползавшимся из коридора запахом чистящего средства, знакомиться с военной историей в своей комнате. Но с самого дня рождения Эдди старался пореже оставаться в спальне.
Продуктивность возившегося на другом конце дома Маршалла по-прежнему оставляла желать лучшего. Он работал уже больше часа с тех пор, как отец забарабанил в дверь его комнаты, где он упорно прятался от дел, и потребовал, чтобы Маршалл немедленно поднял свою задницу и занялся уборкой. Даже после этого он несколько раз заходил через кухню и громогласно интересовался, не нужна ли родителям треснувшая летающая тарелка, коробка с поролоновым наполнителем или ведро с грязными тряпками. Каждый раз он на несколько минут задерживался и включал телевизор, не забывая ворчать, что, если бы родители наняли кого-нибудь для работы в гостевой спальне, ему не пришлось бы отдуваться самому. Он даже заглянул в библиотеку, чтобы уведомить Эдди о нелепой несправедливости того, что его почему-то в гараж не погнали.
— Как-то не похоже, чтобы ты был сильно занят.
Ближе к ужину Маршалл снова взбежал на лестничную площадку и проорал:
— А кормить нас вы чем собираетесь?
— Поищи что-нибудь в кладовке для вас с братом, — крикнула сверху мама. — И, может, в холодильнике осталось что-нибудь из ресторана.
— Из «Брэннан’с»? Я тебя умоляю, нет там ничего. И уж ты это прекрасно знаешь.
— Маршалл, следи за языком, — напомнила мама. — Я весь вечер убирала грязь, которую вы, ребята, растащили по дому. Разберись сам, ладно?
Маршалл спустился, прошел в библиотеку и встал над душой уткнувшегося в книгу, но заметившего краем глаза его свободные черные джинсы и небольшую ременную пряжку Эдди. Резким движением Маршалл схватил обе половинки раскрытой книги и захлопнул ее.
— Ужинать, — скомандовал он.
— Конечно, юная леди, могу я узнать, кто звонит?
— Ой, да так… другой нарушитель.
Что ж, тогда… попытаться помешать ему уйти? Сбить с ног? Заманить в ловушку или затащить в чулан? Как вообще это делается — как волочить за собой другого человека? За ворот рубашки? За волосы? Может быть, найти в гараже веревки и связать его?
Элиза понимала, что ничего из этого не выйдет. Даже если мальчик уйдет и она каким-нибудь чудом успеет расставить все по местам до возвращения Мейсонов, главная проблема никуда не денется.
Мальчик знал, что она здесь.
Лицом к лицу
Какое-то время Элизе казалось, что он прячется. Ее большой хаотичный дом мог поглотить даже гостя. Она медленно шла по коридору второго этажа, прижав руки к бокам — куда еще их было девать. Кондиционер громыхнул, оживая, и холодный воздух из вентиляционного отверстия на потолке коснулся ее волос. Родительская комната была пуста. Так же как гостевая спальня и кабинет.
Она прошла мимо двери на чердак, решив пока не проверять его. Углы ступеней старой нелакированной чердачной лестницы были забиты дохлыми насекомыми. Включить освещение можно было, только оказавшись на самом верху. Мальчик просто не смог бы подняться туда так быстро без посторонней помощи. Элиза росла здесь, и ей потребовались годы, чтобы набраться смелости. Она завернула за угол коридора, миновала бельевой шкаф и направилась к спальням мальчиков. Первой она открыла дверь комнаты Эдди.
Вся мебель была переставлена, казалось, что спальня сменила владельца. Она даже пахла по-другому — едким запахом дезодоранта, который Эдди получил на день рождения. Элизе не нужно было заходить внутрь, чтобы понять, что комната пуста. Подзор был сложен и спрятан под матрас, обнажая пространство под кроватью. Дверь шкафа была открыта, а вешалки с одеждой — раздвинуты по сторонам. Крышка корзины для грязного белья была снята и прислонена к гардеробу — видимо, Эдди хотел быть уверенным, что на дне корзины скрывается только ожидающая стирки пижама.
Элиза зашла и заглянула в ванную. За занавеской в душе никого не было. Пусто. Она направилась в комнату Маршалла — в ноздри ударил запах пота. Первым делом, она проверила пространство за дверью. Почему-то она боялась, что найдет в спальне не мальчика, а старшего брата Эдди, который притаился здесь в ожидании возможности схватить ее. Она чувствовала, как дом распахивает вокруг нее свои объятия. Ей казалось, что с каждым шагом она все больше утопает в его каменной хватке. Обыск комнаты Маршалла был таким же безрезультатным — пусто.
Элиза припомнила пройденный маршрут, размышляя, не мог ли мальчик добраться до ее стен. А вдруг все это время он шаг за шагом следовал за ней сквозь их тесную темноту? Но при повторном осмотре комнат она обнаружила его в углу кабинета. И как она не заметила мальчика сразу? Он стоял у окна, спиной к ней и крутил в руках один из компьютерных дисков мистера Ника, играясь с отражением солнечных лучей на его радужной задней поверхности. Рубашка под мышками мальчика потемнела от пота, а когда он повернулся, Элиза увидела пот и над его пухлой верхней губой.
Теперь он снова уставился на нее — и ей опять пришлось бороться с желанием развернуться и убежать.
— Нет, — пробормотала Элиза сама себе. Язык казался распухшим и присохшим к нёбу. Она осознала, что целую вечность ни с кем не разговаривала. — Где ты живешь? — поинтересовалась она. — Откуда ты пришел?
— Улица Делакруа, — ответил он. — Маленький коричневый домик — знаешь? У нас еще вольер со спасательными собаками. Это за тем полем, нужно пройти через лес. — Он указал в сторону дамбы, потом подумал — и указал на задний двор. — Кстати, мне нравится твой дом. Здесь так легко заблудиться!
Он покосился на компакт-диск, любуясь скользящими по пластику цветными бликами. Под ногтями красовались полумесяцы грязи. Он помахал диском перед ее лицом, пытаясь поделиться тем, что так его заворожило. На зеркальной поверхности остались маслянистые отпечатки пальцев.
— Я Броуди, — представился он.
От его взгляда Элизу снова пробрало это странное чувство: она уже и забыла, каково это — быть видимой. На мгновение девочка потеряла дар речи.
— Кстати, — продолжил мальчик, — а где твоя комната?
Дом с привидениями
Дом подобен дереву, а его комнаты — ветвям. Самые незначительные их колебания дрожью проходятся по каменному стволу. Дом Мейсонов должен был пустовать без хозяев, но крона его колыхалась, будто из комнаты в комнату перепархивала колибри: открывались и закрывались двери, по коридорам и ступеням то и дело барабанили чьи-то ноги, оживал телевизор, схлестывались в споре детские голоса.
— Нет, — упорствовал тонкий девичий голосок в ответ на бормотание мальчика. — Уходи.
Элиза согнала Броуди на первый этаж, плечом открыла сетчатую дверь и, уперевшись рукой в его мягкую грудь, выпроводила мальчика на ступени, спускающиеся на задний двор.
— Никому не говори обо мне.
— Хорошо, — пообещал Броуди. — Но тогда завтра я снова приду.
Элиза захлопнула сетчатую дверь.
Девочке из Стен нужна секретность. Девочка из Стен должна оставаться в одиночестве.
— Не смей возвращаться! — Вот что ей следовало сказать. Сказать так, чтобы мальчик послушался. Сказать холодно, голосом призрака. Сказать с уверенностью давно уже мертвого человека. Объявить об этом ему и всему застенному миру — и он исчезнет.
Держись от меня подальше. Ты опасен.
Но вместо этого Элиза опустила плечи, сгорбилась и прислонилась к сетчатой двери, словно изнуренная, продрогшая кошка.
— Пораньше, — ответила она. — Но не слишком рано. Завтра, в десять утра. Встретимся здесь, на заднем дворе. И помни: тебя никто не должен видеть.
Она закрыла дверь на засов.
Броуди ушел, а Элиза так и осталась стоять на крыльце. Какого черта она только что сделала?
Снова сомкнувшийся вокруг нее дом теперь казался совсем открытым. Как будто крышу сорвало, а наверху закружилось что-то большое и темное. Элиза поднялась наверх и заползла в свои стены. Она взяла свою книгу и крепко прижала ее к груди.
— Что я наделала? — спросила она и содрогнулась глубоким вздохом. Ее обступила пустая темнота. Она закрыла глаза. В этом мире не было никого, с кем она могла бы поделиться — и она рассказала о случившемся Одину.
— Ну и наворотила ты, — откликнулся из темноты мудрый бог.
Она совершила ошибку. Снова.
Но ведь, бывало, Один и сам просчитывался, разве нет?
— Еще как, — печальным эхом отозвался голос старого бога в пустом пространстве между стенами. — Просчитывался и просчитываюсь до сих пор.
Он чинно, как равной, пожелал ей удачи.
Некоторое время Элиза не решалась выбраться из стен, но потом взяла себя в руки и покинула убежище.
Ей пришлось.
Она достала из чулана метлу — серые следы мальчика тянулись по всему дому.
— Ах да, — прогудел Один. — Удачи тебе и с этим.
Еще больше работы
— Да чем вам гараж-то не угодил? — посетовал Маршалл. — Мы все равно им не пользуемся.
— Вот именно, — ответил отец.
Когда Эдди с семьей переехал в этот дом, небольшой гараж уже был наполовину забит досками и картонками, оставшимися от прошлых жильцов. Сам новый дом был намного больше их предыдущего, на северном берегу. Эдди хорошо помнил, как, перетаскивая вещи в грузовики, родители косились на детскую одежду и старые игрушки мальчиков, сломанную газонокосилку и громоздкие байдарки, пылящиеся без дела уже много лет, и не уставали повторять друг другу:
— В новом доме столько места. Там разберемся.
Дом проглотил их вещи без особого труда. Но в его чердачных и, особенно гаражных утробах образовался настоящий хаос: черно-белая плеяда мусорных мешков с одеждой и старым спортивным снаряжением завалила часть нужной утвари, удлинителей, инструментов и чистящих средств, велосипеды с проржавевшими цепями были втиснуты за отцовский верстак, а в картонных коробках хранились самые разные, уже забытые, или потерянные, или замененные вещи. Заняться разбором всего этого добра родители поручили Маршаллу.
— Вы меня решили припахать к вашим ремонтам на все летние каникулы, я правильно понимаю? — возмутился Маршалл, когда они вернулись из школы, и привычно уронил рюкзак на пол прихожей.
— Мог бы подумать о таком развитии событий, прежде чем бросать работу, — напомнил отец, занятый разбором почты.
Эдди в тот вечер сидел на библиотечном диване с книгой, слушая беспрестанную ругань Маршалла, доносившуюся через несколько комнат, пока он таскал или, скорее, пинал коробки. Родители были на втором этаже. Отец работал в своем кабинете, а мама драила деревянные полы — даже здесь, внизу, Эдди чувствовал лимонный запах «Индаста»[12]. Над ним нарезал круги и неутомимо жужжал слепень, залетевший, наверное, через распахнутые двери гаража.
Всякий раз, когда жук появлялся в свете торшера, Эдди пытался шлепнуть его тыльной стороной книги — но насекомое исчезало раньше, чем он успевал приподняться. Жужжание отвлекало от книги, читать которую было и без того сложно — сухие, исторические заметки об испано-американской войне. Этой взрослой литературой его снабдила бабушка, но он откладывал ее чтение месяцами. Проще всего было бы подняться наверх и, смирившись с расползавшимся из коридора запахом чистящего средства, знакомиться с военной историей в своей комнате. Но с самого дня рождения Эдди старался пореже оставаться в спальне.
Продуктивность возившегося на другом конце дома Маршалла по-прежнему оставляла желать лучшего. Он работал уже больше часа с тех пор, как отец забарабанил в дверь его комнаты, где он упорно прятался от дел, и потребовал, чтобы Маршалл немедленно поднял свою задницу и занялся уборкой. Даже после этого он несколько раз заходил через кухню и громогласно интересовался, не нужна ли родителям треснувшая летающая тарелка, коробка с поролоновым наполнителем или ведро с грязными тряпками. Каждый раз он на несколько минут задерживался и включал телевизор, не забывая ворчать, что, если бы родители наняли кого-нибудь для работы в гостевой спальне, ему не пришлось бы отдуваться самому. Он даже заглянул в библиотеку, чтобы уведомить Эдди о нелепой несправедливости того, что его почему-то в гараж не погнали.
— Как-то не похоже, чтобы ты был сильно занят.
Ближе к ужину Маршалл снова взбежал на лестничную площадку и проорал:
— А кормить нас вы чем собираетесь?
— Поищи что-нибудь в кладовке для вас с братом, — крикнула сверху мама. — И, может, в холодильнике осталось что-нибудь из ресторана.
— Из «Брэннан’с»? Я тебя умоляю, нет там ничего. И уж ты это прекрасно знаешь.
— Маршалл, следи за языком, — напомнила мама. — Я весь вечер убирала грязь, которую вы, ребята, растащили по дому. Разберись сам, ладно?
Маршалл спустился, прошел в библиотеку и встал над душой уткнувшегося в книгу, но заметившего краем глаза его свободные черные джинсы и небольшую ременную пряжку Эдди. Резким движением Маршалл схватил обе половинки раскрытой книги и захлопнул ее.
— Ужинать, — скомандовал он.