Девятый

Глава 7

НАСТОЯЩИЕ НЕПРИЯТНОСТИ




Дом горбуна ничем не отличался от стандартных крестьянских построек — столь же низкий, с топчанами и лавками, без излишеств вроде здоровенных столов у Флориса. Топилась изба по-черному, но в связи с теплой погодой печь не использовали. С порога оценив скученность и заподозрив, что здесь можно познакомиться с местными неприятными насекомыми и инфекционными заболеваниями, попросил Тука выделить мне местечко на сеновале. Мотивировал это пожелание тем, что не привык к домашнему комфорту: стараюсь, мол, закалять тело. Хозяин, скептически осмотрев меня с ног до головы, по своему обыкновению ничего не сказал, хотя по глазам было понятно, что осмотр его не впечатлил и в пользу закаливания он не верит. Так же молча выделил какую-то не слишком грязную дерюгу и показал сеновал. Попроси я у него разрешения расположиться в уборной — не сомневаюсь, сделал бы это так же без возражений.

Сено было мягким и пахло приятно. Устроив себе удобное гнездо, прихлопнул одиночного комара-разведчика и приступил к инвентаризации полученной сегодня информации.

Первое: я наконец вышел на контакт с туземцами и даже получил в их обществе не самый последний статус. Статус, правда, не без проблем оказался — я в положении самозванца. Как только появятся настоящие стражи, последует неизбежное разоблачение. Сомнительно, что сказки про амнезию и более чем скромные познания в латыни помогут мне сойти среди них за своего. Однако, если верить сэру Флорису, за полгода или более того я — единственный человек, появившийся здесь, да и про широкое распространение стражей в других землях пока что не слышал. Значит, шанс нежелательной встречи не слишком велик и пока что не будем этого опасаться.

К тому же есть у меня кое-какая гипотеза. А вдруг это тело раньше действительно принадлежало стражу? Попугай ведь меня признал, а это, возможно, неспроста… Хотя о стражах я не знал ровным счетом ничего, но подозревал, что люди они суровые, раз пользуются уважением в среде воинов. Доставшийся мне носитель не выглядит атлетом, но примитивный «тест-драйв» показал, что прежний хозяин вряд ли был рахитичным ботаником. Шестьдесят два отжимания после минутной разминки. Понимаю, что не рекордная цифра, но это если не задумываться об обстоятельствах. Я четыре дня скудно питался (мягко говоря) и, вспоминая, как выглядела рвотная масса, извергнувшаяся из меня в первую минуту пребывания в этом мире, подозревал, что и до этого меня не слишком баловали разносолами — обилия непереваренной пищи не наблюдалось.

Итого: хроническая голодуха как минимум в течение нескольких дней; изнурительное плавание по морю на бревне; долгий пеший переход по суше; череда стрессов, начиная от смерти и внедрения в новое тело, столкновения с медведем и заканчивая сегодняшними разнообразными событиями… Другой бы на моем месте три раза ласты склеил, а я с набитым брюхом сумел отжаться шестьдесят два раза. Более чем достойный результат. Не удивлюсь, если действительно наследство от стража досталось — жилистое тело опасного бойца. Шрам на запястье, еще один шрам на лодыжке — непохоже, что блохи покусали: от серьезных ран отметины. Если в бою получены, то вояка, вероятно, не из последних был, раз пережить такую рубку сумел. Молод на вид, но среди местных солдат видел не старше себя — рано здесь взрослеют.

Ладно, теперь по туземцам. С приобретением криптона восемьдесят шесть здесь, видимо, могут возникнуть некоторые сложности. Инвентарь, здания и сооружения, оружие, одежда — все указывает на слаборазвитое общество раннего Средневековья. Высокотехнологичными предметами и сырьем здесь не разжиться… Выход остается один: получить все материалы самостоятельно.

Задача для одиночки абсолютно неподъемная…

Теоретически, конечно, в идеальных условиях я могу собрать установку, но на это уйдет столько времени и сил, что не уверен — хватит ли на это отпущенной жизни.

Стоп, а чего это я опять о резонаторе задумался? Как будто больше думать не о чем. Хотя чему удивляюсь — сказывается наследие последних месяцев. Отчаявшийся «Иван и кампания» прекрасно понимают, что ТАМ у добровольцев может возникнуть столько неотложных проблем, что о главном они даже думать перестанут, быстро забыв все чертежи и параметры. Вот и тратили мозгоправы мое бесценное время, вдалбливая мысль, что цель всей жизни для меня — это выполнить миссию: запустить установку.

Мозгоправы свое дело знали, но пошлю-ка я их пока что в далекий зеленый лес — подумаем о более насущных проблемах.

Я попал в местность, где действует некая шайка «Погань», промышляющая уничтожением сельского населения. Причем, судя по обрывочной информации, не все с этой шайкой просто. Похоже, тот милый медведь мне не померещился, да и не только в нем дело.

Дивные дела здесь происходят, но пока что никто не заикается о магии и некромантах — значит, будем считать, что я столкнулся с природным или искусственным явлением, не противоречащим физическим законам моего мира. Хотя, если честно, при воспоминании о восставшем из мертвых топтыгине трудно было представить объяснение этому удивительному факту в школьном учебнике. С другой стороны, еще в первый день при осмотре своего нового тела заметил, что некоторые синяки и ранки располагаются в тех местах, куда медсестры любят делать внутривенные инъекции. Тогда не обратил на это внимания, а сейчас вот призадумался — некроманты со шприцами как-то не ассоциируются.

Хотя мало ли — может, у местных магов все не так, как в книжках: орудуют лазерными скальпелями и капельницы ставят с клизмами.

Ладно, пока с этим стоп: все равно информации не хватает. Будем знать, что в округе беспокойно, а ночью откровенно опасно. И вообще, не исключено, что меня вскоре поставят в строй: не будут же вечно кормить и поить просто так!

Я здесь четвертый день. Уже пристроился в местное общество. Мало что понимаю, но это вопрос времени — учусь я очень быстро. Обзавелся традиционным роялем — знанием языка и, соответственно, возможностью получать ценную информацию от доверчивых аборигенов. Пусть попал в опасный регион, но пока что от этого только плюсы зарабатываю.

Захлопали крылья, на рукоятку вил приземлился второй мой рояль и мгновенно все опошлил:

— Что это за шалава за тобой таскается?

— Добрый вечер, Зеленый, сову из себя изображаешь? И не надо на меня сразу наезжать — я чист как младенец: девушка просто помогала мне найти дорогу к новой жилплощади. А вот тебя где носило? Я, между прочим, винца попил и покушал неплохо.

— Как печально, — вздохнул попугай.

— Меньше шляться надо в одиночку. Вдруг бы меня опять вешать начали, а тебя где-то носит? Кто тебе потом песни такие споет?

— Виноват, сэр барон, прикажите не пороть на этот раз.

Вот, значит, как. Я и до этого подозревал, что Зеленый не случайно произносит фразы, достойные момента, а сейчас окончательно убедился. «Высокоинтеллектуальных» высказываний вроде «Попка дурак!» от него ни разу не слышал — птиц по делу обычно клюв раскрывает или хотя бы недалеко от темы глаголет.

— Скажи мне, Зеленый, — давно мы с тобой знакомы?

— Хлебнем винца? А?

— Э нет! Ты по делу отвечай: давно меня знаешь?

— В этом клоповнике нет такой шлюхи, чтобы тебя не знала, — презрительно пробурчал попугай и, демонстративно отвернувшись, приступил к чистке перышек.

— Зеленый, ты не попугай: ты — грубая бестактная скотина. — Мне оставалось лишь вздохнуть.

Вновь задумавшись, начал составлять перечень вопросов, которые завтра надо непременно задать Флорису. Пока что он единственный местный источник информации. Пожалуй, одного дня не хватит — не успею сэра выдоить досуха. Ничего, послезавтра продолжу. Мне ведь некуда торопиться — я сюда надолго заглянул.

Вопросов накопилось очень много…





* * *


От раздумий отвлекли странные звуки. Обернувшись, обнаружил их источник — попугай. Зеленый вел себя несколько необычно: взъерошил перья во все стороны, превратившись в распушенный мячик с торчащим из его глубин клювом, и при этом шипел, как рассерженный кот. Вспомнил слова Флориса: он описывал, как нервно такие птицы реагируют на эту загадочную погань. Рыцарь наверняка уже уехал — стоит ли беспокоить Арисата?


Зеленый начал шипеть как анаконда-мутант из недорогого фильма ужасов — похоже, надо бы действительно сообщить. В любом случае уснуть птиц мне не даст.

Осторожно протянул руку, намекая Зеленому, что ему следует занять любимое место. Забежав на плечо, он опять принял форму «морская мина — первая фаза взрыва» и зашипел еще громче.

Арисата нашел у ворот городка — стоя на помосте, он разговаривал случником. Забираться к нему не стал, кашлянул, привлекая внимание, и спокойно произнес:

— Мой попугай сильно разволновался.

Арисат не стал ничего уточнять — будто кот, легко спрыгнул вниз, встал передо мной, уставился на шипящий зеленый мячик. Пару мгновений молчал, затем вздохнул:

— Если он сейчас просто волнуется, не хочу увидеть его всерьез разозленным… Невовремя сэр Флорис уехал… — Затем уже громче лучнику: — Следи в оба — погань рядом! Сейчас народ подниму. Хис, бегом к Туку: пусть огневиков готовит. Сэр страж, пойдемте со мной, сейчас потихоньку подниму народ. Нам главное — шумом их не пугнуть: может, это просто охотники одиночные, как по зиме было в церкви. Тогда надо всех уложить — не позволить уйти. Ну а если неодиночные… Ох, не вовремя сэр Флорис уехал!..

Воин без стука ввалился в первую избу, резко скомандовал:

— Погань под стенами — всех поднимайте! Только тихо — не насторожите раньше времени! Она не лезет пока — выжидает, когда уснем, или готовится.

Захлопнул дверь, пошел дальше, через плечо пояснив:

— Пусть побегают со страхом в штанах. Их главная шайка сюда вряд ли могла поспеть — ночь ведь только началась, а у них логово где-то возле Напы: думаю, в сторону от нее. Охотники это — сумеречные охотники. Но веселиться все равно не следует — от них тоже великих пакостей можно дождаться. Сэр страж, вы как? Оружие удержать сможете?

— Смотря какое, — неуверенно ответил я. — Потрепали меня в последнее время изрядно — сила уже не та.

— Ну тогда, раз вы без доспеха, дам вам копье огневое, простецкое, и поставлю с ватагой Тука — они у нас второй заслон: на случай, если бурдюк пожалует. У простых охотников бурдюка быть не может, так что не придется вам надрываться — просто постоите немного для порядка. Вам на стене делать нечего, пока в себя не придете, — вас сейчас оберегать надо.

Из скороговорки Арисата я понял лишь то, что меня определили на тыловую позицию. Возражать, конечно, не стал — художественных пособий для слабоумных героев перед запуском прочитал немало, но на идиотские подвиги не тянуло.

Возле сарая на заднем дворе «замка» уже толпился народ — быстро здесь по тревоге собираются. При свете поднимающейся луны издали по горбу разглядел Тука, а когда приблизился, опознал еще пару ребят из тех, что в его избе жили.

Арисат, не останавливаясь, скомандовал:

— На позицию, бегом! Факелов пока не зажигать — держите просто фитиль наготове. Увидят ваш огонь — и не полезут, так и станут не давать ночами спать спокойно. Не шумите и не показывайтесь им — со стороны все тихо должно быть. Пусть думают, что мы про них не знаем. И дайте огневое копье сэру стражу — он с вами побудет, посмотрит, как у нас боевое дело налажено.

Арисат растворился во мраке, а горбун молча протянул мне странное оружие: длинное копье с коротким игольно-острым наконечником гарпуна и странной штукой на древке через полметра от него — обернутый холстиной длинный горшок с торчащим из горловины тонким деревянным стержнем. Объяснений я от Тука не дождался (чему не удивился) и, пристроившись в хвост маленького отряда, на ходу изучил приобретение.

В горшке, судя по звукам, плещется какая-то жидкость, холст на совесть промаслен. Принцип действия загадочного оружия оставался непонятным.

Впереди показались ворота. Тук, остановив отряд, хрипло пояснил:

— Здесь будем ждать, как дело обернется. Далин, держи свой лук наготове: если это просто охотники, то могут выйти на нас, как заберутся. Пуляй в середину по-простому — пока погань будет корежиться от раны, надо успеть ее на копья взять. Если не успеем — не поймаем их уже: неудобные у нас копья для такого шустрого дела. Сэр страж, вы с оружием мужицким вряд ли знакомы, так что не гневайтесь — расскажу. Наше дело — встречать бурдюка, если он снесет ворота или стену. Двигается тварь рывками, и когда на скорости прет, лучше его не огорчать — в блин превращает все, что ему не нравится. Как приостановится для разворота, тогда надо бить со всей силы в бочину или в зад. Сильно бить — чтобы копье глубоко ушло, зубцом завязнув, а чопик[12] в шкуру уперся, раздавив горловину. Зелье горючее сразу пыхнет — тогда убегайте: свое дело сделали. Но перед тем не забудьте холст зажечь — для того у нас факелы припасены. Сам факел ваш пока пусть лежит — его зажжем, если бурдюк и впрямь прорвется. Так Арисат сказал.

Переспрашивать Тука не стал — и так благодарен за океан информации. Он столько слов, похоже, за год не выдает — расщедрился.

Итак, с оружием разобрались: примитивная зажигательная мина на шесте. Вот только с «бурдюком» этим ничего не понятно — это что же за тварь такая, способная сносить стены и ворота? Да и длина копий поражает — на таких «шампурах» можно матерых слонов целиком жарить. Неужели здесь воюют с применением дрессированных динозавров?!

Ладно, Арисат почти поклялся, что это некие загадочные охотники-одиночки, у которых стенобитных бурдюков никогда не бывает. Так что посижу в тылу, посмотрю, как здесь ведутся боевые действия. Точнее, послушаю — темень вокруг кромешная. Луна не помогает — стоит низко, тени от домов и стен длинные, скрывают землю надежно. Окна избушек тоже темны — не принято здесь по ночам телевизоры смотреть или хотя бы свечи жечь: солнце село — все уснули. Единственное яркое пятно во мраке — одинокий факел возле ворот: хитро освещает створки, но при этом помост наверху остается скрытым.

Во мраке звенело оружие, неподалеку кто-то выругался, мимо нас прошмыгнуло несколько мужиков: кто с луками; кто со щитами и топорами на длинных рукоятях. Городок готовился к бою, но я готов был поклясться, что невидимые противники, засевшие снаружи, об этом не догадываются, — шума и впрямь почти нет.

Суета резко прекратилась — все «военнообязанные» заняли свои места. Тишина, лишь петли дверные скрипят во мраке — бабы и дети небось любопытные носы выставляют, пытаясь разглядеть, чем это мы здесь занимаемся. Лично я ничем не занимаюсь: стою, как дурак, начиная потихоньку проклинать попугая, — похоже, он из-за вредного характера этот переполох устроил и теперь мысленно хохочет над дураками, ему поверившими.

Зеленый, будто догадавшись, что я думаю о нем плохое, зловеще пробормотал:

— Сейчас здесь начнутся страдания.

— Заткнись, Нострадамус пернатый! — шикнул я.

Вокруг зашуршало-зазвенело — наверняка все бойцы отряда обернулись в нашу сторону. Неинтересно им просто так стоять — вот и тянутся на любой шум, надеясь скрасить скучное ожидание.

В следующий миг скука нас покинула, причем очень надолго. Я еще этого не понимал и просто удивился странному звуку — будто издали приближается гибрид разогнавшегося поезда, резвящегося великана в грохочущих деревянных башмаках и жабы, мутировавшей до габаритов грузовика. Гул, мокрые шлепки, частый гулкий стук. Неведомое науке создание к тому же страдало одышкой или легочным заболеванием — периодические нездоровые вздохи на это очень намекали.

Зеленый, заслышав эти звуки, ухитрился раздуться вдвое прежнего — вот-вот лопнет. А уж шипел так, что я начал понимать, почему этих птиц так опасаются: даже глухому сейчас должно быть страшно. У ворот закричали, тут же в небо, рассыпая искры, улетел огненный росчерк. Сперва удивился — за ракету принял, но потом понял, что это всего лишь горящая стрела. Сигналят? Кому? Кому еще, как не сэру Флорису: он ведь ушел в ночной рейд и понятия не имеет, что его городок сейчас готовится встречать проблемы. Почему раньше не пуляли в небо? Тоже легко догадаться — Арисат старался раньше времени не показать врагу, что тот обнаружен: выгадывал минуты для подготовки к обороне.

Кстати об опасности: будь здесь те самые охотники, сигналить отряду Флориса смысла нет — своих сил хватит для победы. Да и звук нехороший — что-то очень уж серьезное к нам в гости идет. Вот смеху будет, если это та самая банда при своем бурдюке пожаловала. Снесут нам стены, сожгут все избы, а меня… Иван найдет способ рядом повеситься от досады — его единственный успешно запущенный доброволец ухитрился выбыть из проекта по очень экзотической причине: на четвертый день его приколотили колышками к воротам разоренного туземного поселения.

Горбун решил, что раз уж сегодня разговорился, то надо не останавливаться на достигнутом:

— Никакие это не охотники — бурдюк идет.

— Велик ли? — испуганно уточнил кто-то из молодых бойцов.

— А ты сам поразмысли — будет ли от малой погани шума столько? Если на кольях и рогатках не застрянет, то ворота вынесет да и стену порушит. Как услышим это, сразу к месту надо подаваться или караулить на пути. От пролома он обычно вперед рвется, но недолго — разворачивается, чтобы западню впереди не подстроили. А нам как раз и надо западню подстраивать. Если отстали в суматохе, слушайте, куда он помчался, и за ним стороной следуйте. Как развернется на вас, подстерегайте за углом. Если видите, что скоро мимо проскочит, зажигайте копье — и в бок ему суйте или в зад. В голову и рядом с ней даже не думайте — не выйдет ничего. И сильно надо бить — он хоть и рыхлый, но надо, чтобы горшок чопиком в кожу уперся. Сама кожа упругая — без резвости не проколется. И бегите оттуда сразу — если на вас попрет, то на погребальный костер замыкавшихся будут свернутыми в рулон нести. Тварь быстра, но не сильно поворотлива — если не проспать, то отскочить можно. Главное, не давать ему разгуляться, а то проломов наделает и проходы завалит бревнами от домов порушенных. Лишь бы ребятки Арисата мелочь задержали, что его прикрыть от нас постарается, иначе здесь совсем худо будет. О! Ишь, подвывает! Видать, на шипы тайные ступил, что в траве понизу укрыты!

За стеной негодующе-громоподобно квакнули — на вой это совсем похоже не было. А вот в хоре, грянувшем следом, вой присутствовал — из многих глоток одновременно. Интонации и сила этих звуков заставили мои волосы зашевелиться, принимая положение, перпендикулярное телу. Я, может, и не совсем уж трус, но удручающий инструктаж Тука и этот концерт способны былинного героя в заикающегося неврастеника превратить.

— Мелочь тоже себе пятки поколола, — злорадно прокомментировал горбун.