Дети страха и другие ужасные истории
Часть 46 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Имя хозяина? – наугад ответил Маркин.
Папа поднял на него глаза.
– А если так?
Он вышел в коридор и поднес перстень к зеркалу. Отчетливо отразились те же буквы, только наоборот: «ИСТ»…
– Фирма какая-то, – продолжал гадать Маркин. Марков участия в разговоре не принимал.
– Не фирма, а первые три буквы в слове «истина». – Папа надел колечко на мизинец. – Подобную печатку носили судьи в древние века и, когда подтверждали приговор, оттискивали эти буквы на сургучной печати. Считалось, что человек, носящий это кольцо, не сможет соврать – он будет говорить только правду. Такое украшение можно увидеть в музее. Помнишь, Вова, мы с тобой ходили?
– А это зачем тогда сделали? – прервал родственные воспоминания Маркин. – Сейчас же такие печати не ставят.
– Бутафорская подделка, для какой-нибудь игры.
– И все? – Вовка ожидал душещипательного рассказа, леденящей кровь истории, а вышла всего-то какая-то бутафория! Он растерянно посмотрел на тезку. Володя Марков был все так же спокоен. Он взял из рук отца колечко, повертел его и спросил:
– Ты уверен, что кольцу два года?
– Посмотри на четкие края букв и печатку без зазубрин. – Папа потер пальцем бугристый ободок колечка. – Я даже могу сказать, что после того, как это кольцо сделали, им почти не пользовались. Оно новое.
– Значит, никакого колдовства? – расстроился Маркин. – А как же все эти голоса и призраки? С кем воевала Дуся?
– С кем воевала Дуся, я не знаю, – усмехнулся папа. – А вот колдовства здесь действительно никакого не должно быть. Копии весьма редко принимают на себя свойства оригинала, только если они сделаны очень искусным мастером. Я не думаю, что, изготавливая эту печатку, кто-то так уж старался. Ну что, отдаете мне колечко? – Папа протянул Маркину руку с кольцом.
Вовка сжал перстень в кулаке.
– Я еще приду к вам, – пообещал он.
– Приходи, буду рад помочь. – Марков-старший внимательно посмотрел на Вовку, словно собирался в его испуганных глазах прочитать все события прошедшей недели. – Что же, если больше причин для криков нет, то я пойду.
И он ушел, закрыв за собой дверь.
Вовка почесал в затылке.
– Кем работает твой папахен? – спросил он.
– Оценщиком в ломбарде, – сухо ответил Марков, подходя к своему столу. – Я был не прав. Анькин клад действительно ничего собой не представляет. То-то, я смотрю, все спокойно.
– Где это спокойно? – пошел на него Маркин. – Да у нас в классе уже всех Владимиров извели! И это ты называешь «спокойно»? – Он бросил на стол записку Маркушина.
– Откуда это у тебя? – удивленно вздернул брови Марков.
– От верблюда!
Володя потер пальцами лоб.
– Во всем этом есть какая-то странность, – наконец произнес он. – Почему проклятье Хрустиковой не действует?
– Ты-то тут при чем? – искренне возмутился Вовка. С чего вдруг этот невыразительный сморчок решил, что все происходит из-за него?
Марков не удостоил Вовку даже взглядом.
– Если в этой шкатулке и хранилось проклятье, оно должно было быть направлено на меня. Меня все ненавидят.
– Не затевал бы всю эту историю с тетрадкой, никто бы тебя не трогал, – с презрением в голосе произнес Вовка. – Зачем ты ее учителям показываешь?
– Они сами выдумали – и про ксерокс, и по учителей. – Володя сел за стол, задумчиво перелистал свой дневник. – Я для себя пишу и никому не показываю. У меня привычка такая, еще с больницы. Я год пролежал в больнице, у меня ноги не ходили. Очень редкая болезнь, она поражает клетки спинного мозга. Я никуда не ходил, только в окно смотрел. И как-то стал записывать то, что вижу. С тех пор и пишу. А все почему-то боятся, когда их начинают описывать.
– Ну да, – растерялся Вовка. – Как-то это не очень…
– Я про тебя тоже напишу. Можно?
– Да я как-то… – замялся Маркин. – А меня в театральную студию пригласили завтра прийти, – зачем-то признался Вовка. – Они там «Отелло» играют, «Макбета».
– Я это тоже запишу, – пообещал Володя, беря ручку.
Вовка потоптался еще немного у двери и вышел.
– Ты заходи еще! – Марков-старший поджидал Маркина. – У Вовы мало друзей. Было бы замечательно, если бы вы подружились. Может, еще какие вопросы с кольцом возникнут… Приходи к нему. Хорошо?
– Папа, я все слышу, – раздалось из комнаты, и Вовка закрыл за собой входную дверь.
М-да, история…
За всеми этими разговорами о кольцах и болезнях Вовка совсем забыл спросить, где живет Анька Хрустикова. Он уже подумывал, а не вернуться ли ему обратно и не спросить ли, когда Анька Хрустикова собственной персоной протопала мимо него. В руках у нее был пакет.
Вовка ни секунды не сомневался, что идет она к гаражам, а в пакете лежит пресловутая коробка с украшениями.
Аньке порядком надоела ее странная находка. С того дня как она принесла домой клад, стали происходить какие-то дикие вещи. По ночам Хрустикова начала слышать голоса. А когда она забывалась коротким тревожным сном, ей почему-то снился Марков, сидевший за столом и что-то строчивший в своем дневнике. С каждой секундой она ненавидела его все больше и больше. Она посылала в его адрес всяческие проклятья, но они не достигали цели. Марков отсиживался дома и, судя по слухам, был жив и здоров.
Вконец измучившись со своей находкой, Хрустикова решила закопать все обратно.
Чем ближе она подходила к гаражам, тем тяжелее было идти. Пакет оттягивал руку.
– У-у! Надоела ты мне, – в сердцах прошептала Хрустикова, пиная ногой пакет. В спину ее кто-то толкнул. Она испуганно обернулась.
«Сестры, в круг!» – захохотали над Анькиной головой.
– Убирайтесь! – Хрустикова погрозила темному небу кулаком. – Катитесь отсюда!
С громким хлопком лопнула лампа в фонаре, и двор погрузился во тьму. Завозились, забеспокоились на деревьях вороны.
– Гады, – прошептала Анька, снова хватаясь за пакет. Но теперь он стал совершенно неподъемным. Хрустикова оборвала на нем ручки, но с места не сдвинула.
– Все равно я от вас избавлюсь!
Руками она разорвала пакет, открыла шкатулку и по одному предмету стала перетаскивать за гаражи.
– Вы до меня больше не доберетесь! – снова погрозила она кулаком неизвестно кому и растянулась на ровном месте. Удивленно каркнула наблюдавшая за девчонкой ворона. – Смейтесь, смейтесь! Не подавитесь только! Ах ты, Маркуша, гад! – запричитала она. – Все ты со своей тетрадкой! Чтоб тебе провалиться, Марков, сквозь землю!
Вовка с ужасом смотрел на Анькины метания туда-сюда, на ее бесконечные падения и крики. Под конец она уже на четвереньках уползла за гаражи и там затихла. Маркин решил посмотреть, что там происходит, а может быть, даже и помочь. Но шагу сделать не смог.
В первую секунду он подумал, что его тоже околдовали, от этого ноги больше не слушаются.
Но это был всего-навсего испуг. Потому что пойти за гаражи ему помешала Дуся.
– Кошарина! – радостно зашептал Вовка, подхватывая мохнатого зверя на руки. – Где ты все время пропадаешь? Там, наверное, мать с ума сошла, ищет тебя, а ты на улице прохлаждаешься. Пойдем домой!
Неожиданная встреча с кошкой заставила Маркина забыть о злоключениях Аньки Хрустиковой. История со шкатулкой выветрилась из его головы, как только Дуся устроилась у него на руках и довольно заурчала. Радостный от того, что кошка нашлась, он побежал домой, но до квартиры Дусю не донес. Он уже входил в подъезд, когда ему навстречу выбежала маленькая черненькая собачка. Увидев кошку, она оглушительно залаяла. Дуся слетела с Вовкиных рук. Не успел Маркин опомниться, как оба зверя исчезли за домом. Сколько он ни звал, сколько ни бегал – Дуся не вернулась.
Глава 7
Проклятая пьеса
– Дуська-то наша с балкона упала!
Мама утирала слезы платком, а они все текли и текли из ее покрасневших глаз.
– Когда? – Вовка тяжело опустился на стул. За сегодняшний день он страшно устал.
– Утром, – всхлипнула мама. – Тетя Клава видела. Говорит, разбилась насмерть.
– Ага. – Маркин зевнул. – Насмерть. – Ботинок с левой ноги сниматься отказывался. – Нашла кого слушать! Я нашу Дусю только что видел, чуть домой не принес. Собака ее испугала. Завтра, наверное, вернется. Да я ее сегодня весь день встречал, только никак не мог до квартиры с ней дойти. Пусть твоя тетя Клава не выдумывает.
– Но она сама… – Мама перестала плакать и во все глаза уставилась на сына.
– Я тоже сам… – вздохнул Вовка. Ему даже есть не хотелось, только спать, вот до чего он устал. – Вернется она. – Зевок чуть не свернул ему челюсть. – Побегает и вернется. У кого-то лягушки в январе квакают, а у нее в январе март наступил!
– Может, ты перепутал? – с надеждой в голосе спросила мама.
– Мама, нашу Дусю ни с кем спутать нельзя! – отрезал Вовка и поплелся в свою комнату.
Никогда с ним такого не было. Маркин буквально провалился в сон. Всю ночь он бродил по пещерам, где в котлах варили зелья уродливые ведьмы. Они бросали в кипящую воду жаб, змей, мышей, сыпали из рваных рукавов какие-то порошки и опускали туда иссохшие ветки с побуревшими листочками. Все это перемешивалось деревянным посохом, который самостоятельно орудовал в чане, а ведьмы в это время летали по воздуху вокруг костра и завывали:
«Сомкнемся в пляске круговой!»
Когда они в третий раз произнесли свое заклинание, посох ударил по чану, и зелье опрокинулось на землю. Завороженный Вовка смотрел, как черная вонючая жижа растекается по полу пещеры, как она подбирается к его ногам. И вроде бы надо бежать, спасаться, но Маркин все стоял и даже не думал двигаться с места.
Папа поднял на него глаза.
– А если так?
Он вышел в коридор и поднес перстень к зеркалу. Отчетливо отразились те же буквы, только наоборот: «ИСТ»…
– Фирма какая-то, – продолжал гадать Маркин. Марков участия в разговоре не принимал.
– Не фирма, а первые три буквы в слове «истина». – Папа надел колечко на мизинец. – Подобную печатку носили судьи в древние века и, когда подтверждали приговор, оттискивали эти буквы на сургучной печати. Считалось, что человек, носящий это кольцо, не сможет соврать – он будет говорить только правду. Такое украшение можно увидеть в музее. Помнишь, Вова, мы с тобой ходили?
– А это зачем тогда сделали? – прервал родственные воспоминания Маркин. – Сейчас же такие печати не ставят.
– Бутафорская подделка, для какой-нибудь игры.
– И все? – Вовка ожидал душещипательного рассказа, леденящей кровь истории, а вышла всего-то какая-то бутафория! Он растерянно посмотрел на тезку. Володя Марков был все так же спокоен. Он взял из рук отца колечко, повертел его и спросил:
– Ты уверен, что кольцу два года?
– Посмотри на четкие края букв и печатку без зазубрин. – Папа потер пальцем бугристый ободок колечка. – Я даже могу сказать, что после того, как это кольцо сделали, им почти не пользовались. Оно новое.
– Значит, никакого колдовства? – расстроился Маркин. – А как же все эти голоса и призраки? С кем воевала Дуся?
– С кем воевала Дуся, я не знаю, – усмехнулся папа. – А вот колдовства здесь действительно никакого не должно быть. Копии весьма редко принимают на себя свойства оригинала, только если они сделаны очень искусным мастером. Я не думаю, что, изготавливая эту печатку, кто-то так уж старался. Ну что, отдаете мне колечко? – Папа протянул Маркину руку с кольцом.
Вовка сжал перстень в кулаке.
– Я еще приду к вам, – пообещал он.
– Приходи, буду рад помочь. – Марков-старший внимательно посмотрел на Вовку, словно собирался в его испуганных глазах прочитать все события прошедшей недели. – Что же, если больше причин для криков нет, то я пойду.
И он ушел, закрыв за собой дверь.
Вовка почесал в затылке.
– Кем работает твой папахен? – спросил он.
– Оценщиком в ломбарде, – сухо ответил Марков, подходя к своему столу. – Я был не прав. Анькин клад действительно ничего собой не представляет. То-то, я смотрю, все спокойно.
– Где это спокойно? – пошел на него Маркин. – Да у нас в классе уже всех Владимиров извели! И это ты называешь «спокойно»? – Он бросил на стол записку Маркушина.
– Откуда это у тебя? – удивленно вздернул брови Марков.
– От верблюда!
Володя потер пальцами лоб.
– Во всем этом есть какая-то странность, – наконец произнес он. – Почему проклятье Хрустиковой не действует?
– Ты-то тут при чем? – искренне возмутился Вовка. С чего вдруг этот невыразительный сморчок решил, что все происходит из-за него?
Марков не удостоил Вовку даже взглядом.
– Если в этой шкатулке и хранилось проклятье, оно должно было быть направлено на меня. Меня все ненавидят.
– Не затевал бы всю эту историю с тетрадкой, никто бы тебя не трогал, – с презрением в голосе произнес Вовка. – Зачем ты ее учителям показываешь?
– Они сами выдумали – и про ксерокс, и по учителей. – Володя сел за стол, задумчиво перелистал свой дневник. – Я для себя пишу и никому не показываю. У меня привычка такая, еще с больницы. Я год пролежал в больнице, у меня ноги не ходили. Очень редкая болезнь, она поражает клетки спинного мозга. Я никуда не ходил, только в окно смотрел. И как-то стал записывать то, что вижу. С тех пор и пишу. А все почему-то боятся, когда их начинают описывать.
– Ну да, – растерялся Вовка. – Как-то это не очень…
– Я про тебя тоже напишу. Можно?
– Да я как-то… – замялся Маркин. – А меня в театральную студию пригласили завтра прийти, – зачем-то признался Вовка. – Они там «Отелло» играют, «Макбета».
– Я это тоже запишу, – пообещал Володя, беря ручку.
Вовка потоптался еще немного у двери и вышел.
– Ты заходи еще! – Марков-старший поджидал Маркина. – У Вовы мало друзей. Было бы замечательно, если бы вы подружились. Может, еще какие вопросы с кольцом возникнут… Приходи к нему. Хорошо?
– Папа, я все слышу, – раздалось из комнаты, и Вовка закрыл за собой входную дверь.
М-да, история…
За всеми этими разговорами о кольцах и болезнях Вовка совсем забыл спросить, где живет Анька Хрустикова. Он уже подумывал, а не вернуться ли ему обратно и не спросить ли, когда Анька Хрустикова собственной персоной протопала мимо него. В руках у нее был пакет.
Вовка ни секунды не сомневался, что идет она к гаражам, а в пакете лежит пресловутая коробка с украшениями.
Аньке порядком надоела ее странная находка. С того дня как она принесла домой клад, стали происходить какие-то дикие вещи. По ночам Хрустикова начала слышать голоса. А когда она забывалась коротким тревожным сном, ей почему-то снился Марков, сидевший за столом и что-то строчивший в своем дневнике. С каждой секундой она ненавидела его все больше и больше. Она посылала в его адрес всяческие проклятья, но они не достигали цели. Марков отсиживался дома и, судя по слухам, был жив и здоров.
Вконец измучившись со своей находкой, Хрустикова решила закопать все обратно.
Чем ближе она подходила к гаражам, тем тяжелее было идти. Пакет оттягивал руку.
– У-у! Надоела ты мне, – в сердцах прошептала Хрустикова, пиная ногой пакет. В спину ее кто-то толкнул. Она испуганно обернулась.
«Сестры, в круг!» – захохотали над Анькиной головой.
– Убирайтесь! – Хрустикова погрозила темному небу кулаком. – Катитесь отсюда!
С громким хлопком лопнула лампа в фонаре, и двор погрузился во тьму. Завозились, забеспокоились на деревьях вороны.
– Гады, – прошептала Анька, снова хватаясь за пакет. Но теперь он стал совершенно неподъемным. Хрустикова оборвала на нем ручки, но с места не сдвинула.
– Все равно я от вас избавлюсь!
Руками она разорвала пакет, открыла шкатулку и по одному предмету стала перетаскивать за гаражи.
– Вы до меня больше не доберетесь! – снова погрозила она кулаком неизвестно кому и растянулась на ровном месте. Удивленно каркнула наблюдавшая за девчонкой ворона. – Смейтесь, смейтесь! Не подавитесь только! Ах ты, Маркуша, гад! – запричитала она. – Все ты со своей тетрадкой! Чтоб тебе провалиться, Марков, сквозь землю!
Вовка с ужасом смотрел на Анькины метания туда-сюда, на ее бесконечные падения и крики. Под конец она уже на четвереньках уползла за гаражи и там затихла. Маркин решил посмотреть, что там происходит, а может быть, даже и помочь. Но шагу сделать не смог.
В первую секунду он подумал, что его тоже околдовали, от этого ноги больше не слушаются.
Но это был всего-навсего испуг. Потому что пойти за гаражи ему помешала Дуся.
– Кошарина! – радостно зашептал Вовка, подхватывая мохнатого зверя на руки. – Где ты все время пропадаешь? Там, наверное, мать с ума сошла, ищет тебя, а ты на улице прохлаждаешься. Пойдем домой!
Неожиданная встреча с кошкой заставила Маркина забыть о злоключениях Аньки Хрустиковой. История со шкатулкой выветрилась из его головы, как только Дуся устроилась у него на руках и довольно заурчала. Радостный от того, что кошка нашлась, он побежал домой, но до квартиры Дусю не донес. Он уже входил в подъезд, когда ему навстречу выбежала маленькая черненькая собачка. Увидев кошку, она оглушительно залаяла. Дуся слетела с Вовкиных рук. Не успел Маркин опомниться, как оба зверя исчезли за домом. Сколько он ни звал, сколько ни бегал – Дуся не вернулась.
Глава 7
Проклятая пьеса
– Дуська-то наша с балкона упала!
Мама утирала слезы платком, а они все текли и текли из ее покрасневших глаз.
– Когда? – Вовка тяжело опустился на стул. За сегодняшний день он страшно устал.
– Утром, – всхлипнула мама. – Тетя Клава видела. Говорит, разбилась насмерть.
– Ага. – Маркин зевнул. – Насмерть. – Ботинок с левой ноги сниматься отказывался. – Нашла кого слушать! Я нашу Дусю только что видел, чуть домой не принес. Собака ее испугала. Завтра, наверное, вернется. Да я ее сегодня весь день встречал, только никак не мог до квартиры с ней дойти. Пусть твоя тетя Клава не выдумывает.
– Но она сама… – Мама перестала плакать и во все глаза уставилась на сына.
– Я тоже сам… – вздохнул Вовка. Ему даже есть не хотелось, только спать, вот до чего он устал. – Вернется она. – Зевок чуть не свернул ему челюсть. – Побегает и вернется. У кого-то лягушки в январе квакают, а у нее в январе март наступил!
– Может, ты перепутал? – с надеждой в голосе спросила мама.
– Мама, нашу Дусю ни с кем спутать нельзя! – отрезал Вовка и поплелся в свою комнату.
Никогда с ним такого не было. Маркин буквально провалился в сон. Всю ночь он бродил по пещерам, где в котлах варили зелья уродливые ведьмы. Они бросали в кипящую воду жаб, змей, мышей, сыпали из рваных рукавов какие-то порошки и опускали туда иссохшие ветки с побуревшими листочками. Все это перемешивалось деревянным посохом, который самостоятельно орудовал в чане, а ведьмы в это время летали по воздуху вокруг костра и завывали:
«Сомкнемся в пляске круговой!»
Когда они в третий раз произнесли свое заклинание, посох ударил по чану, и зелье опрокинулось на землю. Завороженный Вовка смотрел, как черная вонючая жижа растекается по полу пещеры, как она подбирается к его ногам. И вроде бы надо бежать, спасаться, но Маркин все стоял и даже не думал двигаться с места.