Дети страха и другие ужасные истории

Поздоровались и снова посмотрели на двор. Пусто. Утро, а уже пусто. Все не так просто.

– А тебе зачем Нинка-то? – Егор не верил странным объяснениям.

Тинтин потряс головой, прислушался к себе. Поковырял в ухе.

– Надо. Дело одно на сегодня. – Посмотрел на свой живот, на испачканные на колени. – А она какая-то того… с причудами.

Запищала, открываясь, входная дверь. Тинтин втянул голову в плечи, а Егор, наоборот, подался вперед.

Маленькая худенькая девчонка скользнула мимо припаркованных машин и встала около качелей. Длинные светлые волосы падали на ее тощие плечи, и она, брезгливо морщась, постоянно сбрасывала их на спину, поводя этими самыми плечами. От этого как-то зловеще выступали вперед тонкие ключицы.

– Привеееет, – протянула она. Ветер погнал волосы на плечо, она отвела их на спину.

– Синицына, здорово! – Егор махнул пакетиком.

– Привеееет, – пропела Туся, глядя на Тинтина. Глаза у нее были большие и темные. Как у страуса.

– Ага, – махнул рукой Тинтин. – Козлову не видела? Я ее ищу.

– Эту ненормальную? – манерно протянула Синицына. – А чего ее искать? Она сама на голову свалится.

Все разом посмотрели наверх. Егор еще и рот открыл. Словно Козлова должна была ему прямо туда и рухнуть.

– Я пойду тогда… – Тинтин тяжело поднялся.

– Зачем тебе Козлова? – спохватилась Туся. – Она чокнутая! Это у них семейное.

Захрустело. Туся взвизгнула. Егор разжал кулак с конфетами.

– Хочешь? – спросил он Тинтина.

Тот мотнул головой.

– Я буду, – Синицына высвободила конфеты из лапищи. – Меня, кстати, Туся зовут. А тебя?

– Нелаев, – буркнул Тинтин, заметно краснея.

– А ты чего к Козловой пришел? – Туся коготками вскрыла упаковку, вытянула червячка и поиграла им в воздухе. – Вы дружите?

Она старательно заигрывала с Тинтином, отчего Егор недовольно сопел.

– Чего – дружат? – отодвинул он Тусю от нового знакомца. – Он ее и не знает. Все у меня спрашивал.

– А вы давно познакомились? – Туся схватила червячка зубами и замерла. Егор еще больше помрачнел. Отобрал у Синицыной конфеты, запустил в пакет всю пятерню.

– Недавно, – Тинтин смотрел на окна дома и совершенно не замечал заигрываний Туси. – Мы в лагере познакомились.

– И как? – Егор старательно тянул одеяло общения на себя.

– Да никак, – пожал плечами Тинтин. – Я там недолго был. Меня выгнали.

Во взгляде Егора появилось уважение, он протянул открытый пакет. Туся возмущенно фыркнула, напоминая о себе.

– Не, – мотнул головой Тинтин. – Мне бы ее найти. Она про кошмары свои рассказывала. Это чего, правда?

– А чего ты сделал, что тебя выгнали? – прошелестела Туся.

– Одну мелкую закопал.

Егор от удивления проглотил полный рот червячков, не жуя. Туся заметно переместилась ему за спину.

– В смысле?

Тинтин взбил челку. Он уже не раз пытался объяснить произошедшее в лагере в двух словах. Не получалось. Откуда сейчас-то получится?

– Нинка злилась на всех в отряде. И однажды решила одну мелкую закопать. Я лопату принес. Меня за это выгнали.

Туся хихикнула.

– А ее чего не выгнали? – мрачно спросил Егор.

– Она оказалась как бы ни при чем, – пожал плечами Тинтин. Когда это происходило, ему все казалось очевидным. Сейчас это звучало уже как-то не очень. – Да мне и все равно.

– Ха! Узнаю Козлову! – хихикнула Туся. – Вечно она с приколами. Мы уже привыкли. Она чудит постоянно, прям с первого класса. А как начала пацанов дубасить, так ей справку и дали.


Тинтин покивал, как будто все понимал. Хотя не понимал ничего. Спросил:

– А чего дубасить?

– Так у нее дома вообще трэш был, – с готовностью приступил к рассказу Егор. – Она как родилась, от них отец слинял. Мать во всем ее обвинять стала. А братья постоянно мутузили. Они еще в началке такой шорох устраивали: вещи наши на улицу выкидывали, подносы с компотами опрокидывали, обеды ее съедали. Нинка молчала, молчала, а потом начала в классе пацанов бить. Всех. Вообще без разбора. Даже тех, что старше ее. Ага, и страшилку про человека с зелеными кишками рассказывать.

– Я помню, помню, – махнула узкой ладошкой Туся. – Мы в раздевалке были, перед физкультурой. Она свет выключила и давай нас пугать. А на обед сосиски с зеленым горошком были. Светку тогда вырвало.

– Короче, родаки наши жаловаться на нее стали, – торопился дорассказать Егор. – Пришел врач и справку дал. У нас с ней никто и не связывается больше. Родительский комитет пытался ее из школы выдавить, но тогда заявилась ее мать и немного покричала.

Тинтин понимающе кивнул.

– Ой, а как это у тебя? – потянула руку к его голове Туся. – Волосы дыбом.

– От рождения. – Тинтин отклонился. – Дальше-то что?

– Как будто на геле, – не унималась Туся.

– Так бывает, что волосы вверх растут, – терпеливо объяснил Тинтин. – Поорала и?

– С тех пор Нинка сидит за отдельной партой, с ней никто и не разговаривает. У нас один пытался за ней ухаживать, она ему пару шуточек своих рассказала, он потом начал кошмары по ночам видеть и бросил это дело.

– Зеленые кишки? – понимающе кивнул Тинтин.

Туся хмыкнула:

– У нас ее никто не любит. Она всегда врет. Сначала про братьев врала, а потом всю школу эвакуировали. Кто-то позвонил и сказал, что будут вестись подрывные работы. Нинка ржала, что это был зомбиапокалипсис. Мертвяки из-под земли хотели выбраться. Но наша доблестная директриса не дала это сделать.

Захрустел сминаемый пакетик. Егор справился с конфетами.

– Ну ладно, я пошел, – поднялся на ноги Тинтин.

Егор погрустнел.

– У тебя времени свободного навалом? – спросил он. – Чего во всем этом копаться? Она, конечно, рассказывает заводно. Но это кошмары, как после триллера – пару ночей поворочаешься, а потом проходит. Бабка со смертью. Дед, который под землей спит и ближе к ночи выходит… Человек в черной шляпе каждую ночь стоит под окном… Плюнь. Она же тебя в лагере подставила. Чего сейчас соваться?

Туся пнула его коленкой, Егор отвлекся, и Тинтин, никем не удерживаемый, ушел с площадки. Запищал замок, в подъезде появилась бабка с мелкой собакой. Тинтин поймал закрывающуюся дверь, оглянулся.

– Да в лагере я сам дурак был, меня поэтому и турнули, – крикнул Тинтин оставшимся на площадке. – Чего бы она этой Таньке сделала? Ничего. Прикопала бы да вытащила. А я полез спасать.

– Ага, вытащила, – хохотнул Егор. – Ее братья тоже так однажды прикопали, она только к вечеру вылезла. Потом в больничке лежала, таблетки пила. Вот здесь в песочнице и закопали. Типа, пошутили.

– В песочнице? – пробормотал Тинтин и рванул наверх.

Он вдруг понял, что происходит. Нинка ненавидела всех и всем мстила за то, что над ней издевались братья, за то, что мать не защитила. С Танькой она просто повторила то, что сделали с ней, потому что хотела, чтобы все прошли через то, что прошла она. В своей мести несчастная Нинка создала человека с зелеными кишками. Думала, он победит всех ее врагов, и она потом избавится от него. И вот сейчас этот человек победил Нинку. Превратил в такого же монстра. Любая обида, которую ты носишь в себе, тебя как раз в монстра и превращает. И не за черным человеком надо охотиться, а помочь самой Нинке.

Дверь была приоткрыта. Тинтин остановился в уже знакомой комнате. Прямоугольная коробка со стареньким компом на столе. Двухстворчатый шкаф с незакрывающимися дверцами. На рожке люстры висит еще с Нового года заброшенный туда серпантин. Вдоль стены разворошенное кресло-кровать – простыня в линялый цветочек сбита, подушка полувыползла из наволочки, скомканное одеяло коробится в пододеяльнике. И посреди всего этого огромная черная дыра. Как будто прожгли. Развели костер прямо на кровати, он и прогорел, провалился, оставив после себя уродливый закоптелый след.

Тинтин никогда не видел, чтобы ненависть приводила к такому – к выжиганию пространства. Но был готов к тому, что впереди его ждало еще много открытий.

Надо было, конечно, что-то взять, чем-то защититься. Хотя бы придумать, что будет делать в этом чертовом лесу. Но вместо того, чтобы задержаться и все это сообразить, он разбежался, и чернота единым махом засосала его.

Он успел испугаться, распахнул глаза и сразу увидел ночь. А в ней костер.

Нинка стояла около дерева, смотрела в огонь. Нормальная, без колес. К ее голове тянулись зеленые нити-сопли. За плечи держали ветки-руки. Сама Нинка стала еще чернее. Взгляд пустой, черный.

– Ну, короче, это, – начал Тинтин, подходя к ней. – Выбираться надо.

Перед ним вдруг возникла фигура. Тинтин сначала увидел шляпу. Резанули черные глаза. Они словно лазерные указки прошли по лицу.

– У нас гости! – заорала шляпа. – Что же мы его не сажаем к костру!

– Нинка! – позвал Тинтин, понимая, что его сейчас уведут.

Нинка продолжала стоять, прилипнув к дереву.

– Дорогой гость! – вился вокруг в шляпе. – Проходи. У нас такой обед! Закачаешься!

Тинтин вырвался, но у шляпы как будто оказалось несколько рук. Освобождался от одной, но в него сразу вцеплялось две другие.

– Козлова, эй! – вывернул шею Тинтин. Его посадили между большеголовым младенцем и высоким тощим уродцем с вывалившимися глазами. Младенец держал над огнем шпажку с нанизанным на нее куском черного хлеба. Хлеб красиво подгорел, проступили белые крупинки соли.

– Держи! – В шляпе сунул Тинтину в руки миску. Она была приятно глиняная на ощупь и теплая. – Мы только что поели, для тебя оставили! Ешь!