Дети страха и другие ужасные истории
Часть 14 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Нужно молоко», – поняла Нинка. Посмотрела по сторонам. Лес никак не вязался с коровником. В лесу обычно волки, а еще лоси. Но те молоко не дают.
Ребенок в кульке заорал. Нинка вгляделась. Лицо его было обыкновенным. Красным от натуги. Ближайший уродец поднял руку. Она у него была большая как подушка. И он собрался этой рукой-подушкой лицо ребенка закрыть.
Нинка громыхнула ведром.
Рука остановилась.
Если пойти искать корову, то можно вообще сбежать.
Все опять с любопытством смотрели на Нинку. Она встала. Руки были грязные. Интересно, как они видят себе, что она будет кого-то доить?
Из темноты вышла корова. Вполне себе корова. С рогами. Жует. Нинка пошла вокруг. Хвост мотался туда-сюда, хотя никаких мух не было. Корова им просто так размахивала. Нинка поставила ведро. Корова повернула к ней голову. Перестала жевать. У нее был влажный розовый нос с коричневым пятном у ноздри, короткие белые нежные волосики на переносице, темные глаза с длинными светлыми ресницами. Захотелось погладить этот мягкий доверчивый нос. Нинка потянулась к ней пальцами.
Сначала послышался странный хруст. А потом Нинка получила сильный удар в колено. Уже падая и откатываясь от нового удара – корова еще раз лягнула задней ногой, но не попала, – Нинка подумала, что это хорошая причина никого не доить. Да и ребенок кричать перестал. Над ней склонился уродец с изувеченной рукой. Что-то у него было с собой. Он это поднял и опустил подушку на лицо.
Во сне Нинка ухнула в черноту смерти, сердце заколотилось в горле. Она резко села, приходя в себя.
В квартире стояла звенящая пустота. А ведь где-то должны были шуршать шинами машины, шуметь большой город, капать вода в туалете, бубнить стиральная машина соседей.
Нинка почти провалилась в ужас тишины, как вдруг пропел сигнал телефона. На экране высветилось: «Четверг вечер не занимай».
И хоть желтой лягушки тут не было, а только две буквы НН в синем кружке, она знала, кто это был. И даже кто ее номер телефона дал Тинтину. Егор мстит за мармеладки.
Глава 6
Секреты памяти
Утром на экране компьютера мигало окошко чата.
Не получив ответ по смс, Тинтин бомбардировал ее в сети. Обещал срочно приехать и во всем помочь. Вот прям так с порога – ворвется и начнет помогать. Пыль вытирать, окна мыть, мусор выносить.
Его активность была похожа на стихийное бедствие – ни спрятаться, ни убежать. Все равно настигнет. Куда от ветра деться? А он бьет, с ног валит, почти убил, мог бы и остановиться, но все равно дует и дует. Словно пытается все пальмы сдуть с лица земли. Почему-то именно пальмы ему не нравятся.
«Катрина» – так, кажется, называется самый разрушительный ураган в США. Где-то в океане формируется, крутит, вертит, налетает и обрушивается. Дождь, многометровые волны и порхающие домики. Был у них ураган со смешным именем «Иван» и еще как-то… «Чарли», что ли. Но самые опасные с женскими именами. Ветер, сломанные пальмы. Стихия. О ней предупреждают. Говорят, американцы научились лихо эвакуировать людей. А где не научились – в Пакистане, например, – там народ гибнет. Гибнут и в Америке, но это так, любопытствующие. Всегда интересно посмотреть на стихию. Ветер и ветер, дует и дует, а потом – хлоп – и прилетает по кумполу.
Нинке смотреть было не интересно. Что она там в этом Тинтине не видела? Поэтому надо было эвакуироваться. Не ждать приключений.
Нинка выключила комп и пошла на эвакуацию. То есть на улицу. Хотелось уже что-нибудь пожрать.
На какое время обычно эвакуируют? Пока бушует ураган и еще пара дней, чтобы вода сошла. Ураган это недолго. Дня три. Вот интересно, никто ее не звал последнее время в гости дней на пять? Ну там чай с пирогами, мягкие перины и сверчок за печкой?
Во дворе Нинка решила, что и трех дней эвакуации ей бы хватило. Можно было и не ждать, когда сойдет вода, возвращаться. Но она опоздала уехать. Ураган налетел внезапно. Над головой уже проносились домики с Элли и Тотошкой.
Все-таки что-то он со своей челкой делал – ну не могла она так просто торчать. Нинка поближе подошла – гель, его заметно.
Не заметно. Потрогать, что ли? А ну как обман зрения?
– Голова болит? – спросила Нинка.
– А должна? – удивился Тинтин и задрал глаза, словно собирался свою боль увидеть. Язык от старания высунул. Шорты до колен, футболка – как будто и не уезжал из лагеря.
– Чего тогда пришел? – мрачно спросила Нинка.
Тинтин взбил хохолок. Без геля. Так стоит. Вот черт! Может, это рудимент рога? Может, Тинтин единорог? Убить, рог спилить и приготовить волшебный нектар бессмертия и противоядия от всех отравлений. Тинтин Нинке подсунет прокисший кефир, а она эликсира хлопнет – и хоть бы что!
– Помочь хочу, – сказал Тинтин и так проникновенно посмотрел Нинке в глаза, что она заморгала, словно соринка попала.
Надо было его назвать Чипом. Или Делом. Или уже Чуком? А заодно и Алладином.
– Сотня есть? – вздохнула Нинка. Надо было надавить себе на левый глаз, чтобы убедиться, что Тинтин призрак – он должен был исчезнуть. Или лучше не проверять? Вдруг не исчезнет. Что Нинке тогда делать?
Нет, мир никогда не изменится, и такие чудаки будут в нем жить весело и привольно.
Тинтин полез в карман.
– Пятьсот. Меньше нет.
– Давай.
Нинка потянула купюру за кончик. Она была уверена, что Тинтин не отпустил. Отпустил.
– А тебе зачем? – спросил он, наблюдая, как Нинка осторожно складывает бумажку и кладет в карман шорт.
– Жратвы куплю.
– А! – Тинтин снова глянул наверх.
Нинка пошла. На пятьсот рублей можно много еды купить. А то что это она только макароны ест? Мать еще неизвестно когда появится, надо продержаться – неделю так точно. Мать у нее такая, с фантазией. Творит свое счастье. Заводит мужиков и сваливает. Иногда на месяц, иногда на два. Потом возвращается. Ругает мужиков, ругает свою жизнь, ругает Нинку, вспоминает сыновей. Потом собирается и опять сваливает. Сейчас лето, свалить можно надолго.
– Ты куда? – растерялся Тинтин.
– В магазин. Ты пока посиди.
Он и остался сидеть. От удивления, наверное, не каждый день у тебя за здорово живешь по полтыщи стреляют.
В супермаркет не пошла. Заглянула в ближайшие «Продукты».
Такие магазины должны были вымереть вместе с динозаврами, но еще держались. Наверное, парочка брахиозавров тоже где-то бродит. Потому что такие магазины еще существуют. Узкий закуток, на стендах вплотную друг к другу коробки и банки, витрина-холодильник сверху завалена пакетами с печеньем и хлебом, бесконечными стеллажами лежат вскрытые коробки с пирожными. В холодильнике колбаса и сыр с разлетевшимися ценниками в жирных пятнах. Мощь. Чтобы отдать деньги, надо привстать на цыпочки, рукой дотянуться через бруствер хлебобулочных изделий и втемную нащупать руку продавца, выставленную тебе навстречу. Здесь можно было почувствовать себя крысой, которую вот-вот завалят все эти продукты. Или обжорой Гаргантюа – сделал глубокий вздох и пошел работать челюстями.
Нинка взяла хлеба, сыра, колбасы и пельменей, постояла над коробкой пирожных, но подумала, что пирожные – это уже баловство, а деньги надо беречь. Еще, может, на жвачку хватит.
Хотела уже повернуться и выйти, но почувствовала, что за спиной кто-то стоит.
– Напугал, – в узком пространстве она попыталась разойтись с Тинтином. Но выпускать ее он не торопился. Стоял, с любопытством оглядываясь. Сразу видно – первопроходец, не бывал в таких краях.
– Так ты чего, за едой ходила? – спросил он и сразу прилип взглядом к коробкам с пирожными.
Может быть, все пирожные так и развозят – в картонных коробках с целлулоидным окошком сверху, – но в приличных магазинах их красиво фасуют, а тут коробки просто штабелируют – хочешь, находи нужную коробку, доставай трубочку с заварным кремом или печенье с прослойкой из суфле, слоеный бантик, обсыпанный сахаром, или обыкновенный эклер.
Нинка сглотнула слюну, представляя, сколько времени все это здесь стоит.
– За едой, – буркнула она, протискиваясь мимо Тинтина и безопасной стеклянной витриной с собачьим кормом.
– Дома что ли не кормят? – Тинтин задавал вопросы, но сам все еще продолжал изучать ассортимент пирожных. Количество его сразило? А вроде тощий, не должен любить сладкое.
Нинка вышла на крыльцо. Жизнь налаживалась. Вчера червячки, сегодня пельмени. А завтра – мать. Надо нарушить закономерность, чтобы она не появлялась.
Спрыгнула с крыльца и сразу нырнула за угол. Шанс на счастливую жизнь есть всегда. Вдруг вот прямо сейчас и начнет везти.
– Слушай, я чего хотел спросить! Стой! Ты же не Катя. Ты Нина.
Не сейчас. Ладно, повезет завтра.
Тинтин шагал следом. Она резко остановилась, так что герой комиксов врезался в пакет пельменей, который она прижимала к себе. Холодненький. В июле это бывает приятно.
– Кошмары замучили? – тихо спросила она. Вот если смотреть снизу вверх, и еще так закатить глаз, чтобы белка` побольше осталось – ваще жесть. Человек должен в панике убегать.
– Почему кошмары? – На Тинтина ничего не действовало. Он только от пачки пельменей отлип. И то – хорошо.
– А чего тогда пришел? – проворчала Нинка.
– Увидеться хотел. Лагерные воспоминания, все дела. Столько вместе прожили – хочется опять встречаться.
Нинка посмотрела вдоль дороги. Время какое-то странное. Никого во дворе. Может, всех экстренно эвакуировали, а ее не предупредили? Как это делают? По радио?
Тинтин ждал. Вроде еще не сезон охоты на трицератопсов. Иначе его давно можно было бы пристрелить.
– Какие воспоминания? – вздохнула Нинка. Надо было идти. А то пельмени придется потом слипшимся куском варить. – Предупреждали ведь тебя, проклятье от одного к другому на раз перебираются. Оглянуться не успеешь, а тебя уже жарят на костре. Или в криокамеру опускают.
– Болеешь – лечись. – Тинтин потянул у Нинки пакет с пельменями. – Я тут кое-что почитал. Такие штуки, как у тебя, бывают как посттравматический синдром. Он не сразу проявляется. Может через год, может через пять. Ты головой не ударялась? Или из самолета не падала?
Это уже точно была какая-то патология. Ну не мог нормальный человек быть таким упертым. Может, его в лагерном изоляторе чем обкололи, и он теперь превращается в таракана?
Привстала на цыпочки и попыталась заглянуть за плечо Тинтина. Не получилось. Хоть и сутулый, но высокий. Обошла. Тинтин крутануться следом, не выпуская пакет, но Нинка качнулась назад, сбрасывая его руку.
Спина обтянута футболкой. Из-под нее торчат лопатки. Ни хитиновых крылышек, ни рудиментарных средних лапок. Или это все проявляется только в экстренных ситуациях?
Пошла к подъезду. Странный чел, очень странный. Вот как тогда на дискотеке он показался ей странным, так до сих пор и не отпускало. Чего тогда со своим отрядом на костер не пошел? Или у него аллергия на печенье? Или от вида огня чихает?
– Эй! Погоди! – опомнился Тинтин. – Давай я к тебе зайду и все объясню. Твой сдвиг это же после травмы какой-то произошел. Если все вспомнить, вернуться в то время, то можно вылечиться.
– Себя вылечи, – процедила Нинка. Надоело ей так долго идти домой. Чего, в самом деле, недалекий какой-то Тинтин попался? Может, это не сам Тинтин, а его фокстерьер, и его надо звать Милу´?
Она шла и чувствовала, как за спиной у нее растет девятый вал удивления. Удивление ширилось, захватывало весь двор, карабкалось по девятиэтажкам, бурлило пеной возмущения и готово было вот-вот обрушиться на голову Нинки. В этот момент главное пакет крепче держать, чтобы не вырвало из рук.
Ребенок в кульке заорал. Нинка вгляделась. Лицо его было обыкновенным. Красным от натуги. Ближайший уродец поднял руку. Она у него была большая как подушка. И он собрался этой рукой-подушкой лицо ребенка закрыть.
Нинка громыхнула ведром.
Рука остановилась.
Если пойти искать корову, то можно вообще сбежать.
Все опять с любопытством смотрели на Нинку. Она встала. Руки были грязные. Интересно, как они видят себе, что она будет кого-то доить?
Из темноты вышла корова. Вполне себе корова. С рогами. Жует. Нинка пошла вокруг. Хвост мотался туда-сюда, хотя никаких мух не было. Корова им просто так размахивала. Нинка поставила ведро. Корова повернула к ней голову. Перестала жевать. У нее был влажный розовый нос с коричневым пятном у ноздри, короткие белые нежные волосики на переносице, темные глаза с длинными светлыми ресницами. Захотелось погладить этот мягкий доверчивый нос. Нинка потянулась к ней пальцами.
Сначала послышался странный хруст. А потом Нинка получила сильный удар в колено. Уже падая и откатываясь от нового удара – корова еще раз лягнула задней ногой, но не попала, – Нинка подумала, что это хорошая причина никого не доить. Да и ребенок кричать перестал. Над ней склонился уродец с изувеченной рукой. Что-то у него было с собой. Он это поднял и опустил подушку на лицо.
Во сне Нинка ухнула в черноту смерти, сердце заколотилось в горле. Она резко села, приходя в себя.
В квартире стояла звенящая пустота. А ведь где-то должны были шуршать шинами машины, шуметь большой город, капать вода в туалете, бубнить стиральная машина соседей.
Нинка почти провалилась в ужас тишины, как вдруг пропел сигнал телефона. На экране высветилось: «Четверг вечер не занимай».
И хоть желтой лягушки тут не было, а только две буквы НН в синем кружке, она знала, кто это был. И даже кто ее номер телефона дал Тинтину. Егор мстит за мармеладки.
Глава 6
Секреты памяти
Утром на экране компьютера мигало окошко чата.
Не получив ответ по смс, Тинтин бомбардировал ее в сети. Обещал срочно приехать и во всем помочь. Вот прям так с порога – ворвется и начнет помогать. Пыль вытирать, окна мыть, мусор выносить.
Его активность была похожа на стихийное бедствие – ни спрятаться, ни убежать. Все равно настигнет. Куда от ветра деться? А он бьет, с ног валит, почти убил, мог бы и остановиться, но все равно дует и дует. Словно пытается все пальмы сдуть с лица земли. Почему-то именно пальмы ему не нравятся.
«Катрина» – так, кажется, называется самый разрушительный ураган в США. Где-то в океане формируется, крутит, вертит, налетает и обрушивается. Дождь, многометровые волны и порхающие домики. Был у них ураган со смешным именем «Иван» и еще как-то… «Чарли», что ли. Но самые опасные с женскими именами. Ветер, сломанные пальмы. Стихия. О ней предупреждают. Говорят, американцы научились лихо эвакуировать людей. А где не научились – в Пакистане, например, – там народ гибнет. Гибнут и в Америке, но это так, любопытствующие. Всегда интересно посмотреть на стихию. Ветер и ветер, дует и дует, а потом – хлоп – и прилетает по кумполу.
Нинке смотреть было не интересно. Что она там в этом Тинтине не видела? Поэтому надо было эвакуироваться. Не ждать приключений.
Нинка выключила комп и пошла на эвакуацию. То есть на улицу. Хотелось уже что-нибудь пожрать.
На какое время обычно эвакуируют? Пока бушует ураган и еще пара дней, чтобы вода сошла. Ураган это недолго. Дня три. Вот интересно, никто ее не звал последнее время в гости дней на пять? Ну там чай с пирогами, мягкие перины и сверчок за печкой?
Во дворе Нинка решила, что и трех дней эвакуации ей бы хватило. Можно было и не ждать, когда сойдет вода, возвращаться. Но она опоздала уехать. Ураган налетел внезапно. Над головой уже проносились домики с Элли и Тотошкой.
Все-таки что-то он со своей челкой делал – ну не могла она так просто торчать. Нинка поближе подошла – гель, его заметно.
Не заметно. Потрогать, что ли? А ну как обман зрения?
– Голова болит? – спросила Нинка.
– А должна? – удивился Тинтин и задрал глаза, словно собирался свою боль увидеть. Язык от старания высунул. Шорты до колен, футболка – как будто и не уезжал из лагеря.
– Чего тогда пришел? – мрачно спросила Нинка.
Тинтин взбил хохолок. Без геля. Так стоит. Вот черт! Может, это рудимент рога? Может, Тинтин единорог? Убить, рог спилить и приготовить волшебный нектар бессмертия и противоядия от всех отравлений. Тинтин Нинке подсунет прокисший кефир, а она эликсира хлопнет – и хоть бы что!
– Помочь хочу, – сказал Тинтин и так проникновенно посмотрел Нинке в глаза, что она заморгала, словно соринка попала.
Надо было его назвать Чипом. Или Делом. Или уже Чуком? А заодно и Алладином.
– Сотня есть? – вздохнула Нинка. Надо было надавить себе на левый глаз, чтобы убедиться, что Тинтин призрак – он должен был исчезнуть. Или лучше не проверять? Вдруг не исчезнет. Что Нинке тогда делать?
Нет, мир никогда не изменится, и такие чудаки будут в нем жить весело и привольно.
Тинтин полез в карман.
– Пятьсот. Меньше нет.
– Давай.
Нинка потянула купюру за кончик. Она была уверена, что Тинтин не отпустил. Отпустил.
– А тебе зачем? – спросил он, наблюдая, как Нинка осторожно складывает бумажку и кладет в карман шорт.
– Жратвы куплю.
– А! – Тинтин снова глянул наверх.
Нинка пошла. На пятьсот рублей можно много еды купить. А то что это она только макароны ест? Мать еще неизвестно когда появится, надо продержаться – неделю так точно. Мать у нее такая, с фантазией. Творит свое счастье. Заводит мужиков и сваливает. Иногда на месяц, иногда на два. Потом возвращается. Ругает мужиков, ругает свою жизнь, ругает Нинку, вспоминает сыновей. Потом собирается и опять сваливает. Сейчас лето, свалить можно надолго.
– Ты куда? – растерялся Тинтин.
– В магазин. Ты пока посиди.
Он и остался сидеть. От удивления, наверное, не каждый день у тебя за здорово живешь по полтыщи стреляют.
В супермаркет не пошла. Заглянула в ближайшие «Продукты».
Такие магазины должны были вымереть вместе с динозаврами, но еще держались. Наверное, парочка брахиозавров тоже где-то бродит. Потому что такие магазины еще существуют. Узкий закуток, на стендах вплотную друг к другу коробки и банки, витрина-холодильник сверху завалена пакетами с печеньем и хлебом, бесконечными стеллажами лежат вскрытые коробки с пирожными. В холодильнике колбаса и сыр с разлетевшимися ценниками в жирных пятнах. Мощь. Чтобы отдать деньги, надо привстать на цыпочки, рукой дотянуться через бруствер хлебобулочных изделий и втемную нащупать руку продавца, выставленную тебе навстречу. Здесь можно было почувствовать себя крысой, которую вот-вот завалят все эти продукты. Или обжорой Гаргантюа – сделал глубокий вздох и пошел работать челюстями.
Нинка взяла хлеба, сыра, колбасы и пельменей, постояла над коробкой пирожных, но подумала, что пирожные – это уже баловство, а деньги надо беречь. Еще, может, на жвачку хватит.
Хотела уже повернуться и выйти, но почувствовала, что за спиной кто-то стоит.
– Напугал, – в узком пространстве она попыталась разойтись с Тинтином. Но выпускать ее он не торопился. Стоял, с любопытством оглядываясь. Сразу видно – первопроходец, не бывал в таких краях.
– Так ты чего, за едой ходила? – спросил он и сразу прилип взглядом к коробкам с пирожными.
Может быть, все пирожные так и развозят – в картонных коробках с целлулоидным окошком сверху, – но в приличных магазинах их красиво фасуют, а тут коробки просто штабелируют – хочешь, находи нужную коробку, доставай трубочку с заварным кремом или печенье с прослойкой из суфле, слоеный бантик, обсыпанный сахаром, или обыкновенный эклер.
Нинка сглотнула слюну, представляя, сколько времени все это здесь стоит.
– За едой, – буркнула она, протискиваясь мимо Тинтина и безопасной стеклянной витриной с собачьим кормом.
– Дома что ли не кормят? – Тинтин задавал вопросы, но сам все еще продолжал изучать ассортимент пирожных. Количество его сразило? А вроде тощий, не должен любить сладкое.
Нинка вышла на крыльцо. Жизнь налаживалась. Вчера червячки, сегодня пельмени. А завтра – мать. Надо нарушить закономерность, чтобы она не появлялась.
Спрыгнула с крыльца и сразу нырнула за угол. Шанс на счастливую жизнь есть всегда. Вдруг вот прямо сейчас и начнет везти.
– Слушай, я чего хотел спросить! Стой! Ты же не Катя. Ты Нина.
Не сейчас. Ладно, повезет завтра.
Тинтин шагал следом. Она резко остановилась, так что герой комиксов врезался в пакет пельменей, который она прижимала к себе. Холодненький. В июле это бывает приятно.
– Кошмары замучили? – тихо спросила она. Вот если смотреть снизу вверх, и еще так закатить глаз, чтобы белка` побольше осталось – ваще жесть. Человек должен в панике убегать.
– Почему кошмары? – На Тинтина ничего не действовало. Он только от пачки пельменей отлип. И то – хорошо.
– А чего тогда пришел? – проворчала Нинка.
– Увидеться хотел. Лагерные воспоминания, все дела. Столько вместе прожили – хочется опять встречаться.
Нинка посмотрела вдоль дороги. Время какое-то странное. Никого во дворе. Может, всех экстренно эвакуировали, а ее не предупредили? Как это делают? По радио?
Тинтин ждал. Вроде еще не сезон охоты на трицератопсов. Иначе его давно можно было бы пристрелить.
– Какие воспоминания? – вздохнула Нинка. Надо было идти. А то пельмени придется потом слипшимся куском варить. – Предупреждали ведь тебя, проклятье от одного к другому на раз перебираются. Оглянуться не успеешь, а тебя уже жарят на костре. Или в криокамеру опускают.
– Болеешь – лечись. – Тинтин потянул у Нинки пакет с пельменями. – Я тут кое-что почитал. Такие штуки, как у тебя, бывают как посттравматический синдром. Он не сразу проявляется. Может через год, может через пять. Ты головой не ударялась? Или из самолета не падала?
Это уже точно была какая-то патология. Ну не мог нормальный человек быть таким упертым. Может, его в лагерном изоляторе чем обкололи, и он теперь превращается в таракана?
Привстала на цыпочки и попыталась заглянуть за плечо Тинтина. Не получилось. Хоть и сутулый, но высокий. Обошла. Тинтин крутануться следом, не выпуская пакет, но Нинка качнулась назад, сбрасывая его руку.
Спина обтянута футболкой. Из-под нее торчат лопатки. Ни хитиновых крылышек, ни рудиментарных средних лапок. Или это все проявляется только в экстренных ситуациях?
Пошла к подъезду. Странный чел, очень странный. Вот как тогда на дискотеке он показался ей странным, так до сих пор и не отпускало. Чего тогда со своим отрядом на костер не пошел? Или у него аллергия на печенье? Или от вида огня чихает?
– Эй! Погоди! – опомнился Тинтин. – Давай я к тебе зайду и все объясню. Твой сдвиг это же после травмы какой-то произошел. Если все вспомнить, вернуться в то время, то можно вылечиться.
– Себя вылечи, – процедила Нинка. Надоело ей так долго идти домой. Чего, в самом деле, недалекий какой-то Тинтин попался? Может, это не сам Тинтин, а его фокстерьер, и его надо звать Милу´?
Она шла и чувствовала, как за спиной у нее растет девятый вал удивления. Удивление ширилось, захватывало весь двор, карабкалось по девятиэтажкам, бурлило пеной возмущения и готово было вот-вот обрушиться на голову Нинки. В этот момент главное пакет крепче держать, чтобы не вырвало из рук.