Дети Подземелья
Часть 21 из 34 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дмитрий невольно поразился упрямству Альберта. Даже Иван быстрее отошел, узнав, что на нем использовались способности внушения. Вайнштейн же сегодня бил все рекорды.
— Альберт, я правда сожалею, — тихо произнес он. — Обещаю, что больше никогда не повлияю на твою волю. Мне бы не хотелось терять друга из-за своей… ошибки.
— Рад, что ты это понимаешь, — Альберт наконец оторвался от монитора и посмотрел на Дмитрия. — Если не брать во внимание «зависимых», то по количеству подлостей «шепчущие» всегда занимали первые места. Ты этому прямое подтверждение. Пока ты совершил мелкую гадость, но что от тебя ждать дальше?
— Говорю же, ничего.
— В любом случае, Киву бы тобой гордился. Яблоко от яблони…
— Яблоня уже давно на другом континенте, а яблоко само по себе, — заметил Дмитрий.
В этот самый момент в дверь снова постучали.
— Доктор Вайнштейн, — пропищала молоденькая девушка лет семнадцати, — тут вас доктор Никифоров ищет, спрашивает, вы не могли бы его подменить. Он себя не очень хорошо чувствует.
— Опять? — Альберт еще больше помрачнел. — Я вчера его подменял. И на прошлой неделе.
— Да, но ему вроде бы опять плохо.
— Знаю я, как ему плохо, — пробормотал Вайнштейн. — Небось, вчера опять бухал как не в себя. Не пойду я. Мне еще раны Лескова надо осмотреть. Попроси Кузнецову.
— У нее только что смена закончилась, — жалобно протянула девушка.
— Ладно! — рявкнул Альберт. — Господи, когда это все закончится? Раньше работал, как человек: три дня в неделю в хорошей частной клинике. А теперь этот дурдом! Ни сна, ни нормального чаепития, не говоря уже о выходных и отпуске. И все это даже не за деньги, за еду! И вдобавок ко всему — полное отсутствие личной жизни и вообще желания жить.
Когда перепуганная девушка скрылась за дверью, он обратился к Дмитрию:
— Идем в твою палату, а то через минуту еще кто-нибудь придет с новым поручением. Дим, я не отлыниваю, но все происходящее здесь — это перебор. Врачей не хватает! Основная нагрузка на мне. И еще какая-то девица украла мою резинку! А она у меня была единственная! — с этими словами разъяренный Вайнштейн поднялся с места и, наспех заколов свои длинные волосы обыкновенным карандашом, первым покинул кабинет.
Однако по дороге до палаты его бурный гнев немного поубавился. Повлияла на это чашка кофе, которую мужчина заварил себе, зайдя по пути в комнату отдыха. Жалобы на жизнь постепенно сменились расспросами касательно «костяных», а потом Альберт и вовсе переключился на обсуждение последнего собрания.
— Я был удивлен, когда Эрика заступилась за тебя, — задумчиво произнес Альберт, отпив немного кофе. — Видимо, она все же потеплела к тебе, после того, как ты извинился за лаборантку.
— Я не извинялся, — ответил Дмитрий.
— Как не извинялся?
— Элементарно. Я на дух не выношу таких женщин. Эгоистичная шантажистка, которая все делает в угоду собственным интересам.
— А ты разве не такой же? — усмехнулся Альберт, за что теперь уже Лесков припечатал его тяжелым взглядом.
— После того, как ты со мной поступил, я имею право на обидные шутки, — немедленно добавил Вайнштейн. — А, если серьезно, я считаю, что тебе не следует с ней ссориться. Эрика намного лучше, чем ты думаешь. И к тому же не забывай: она — дочь полковника.
— Да хоть Петра Великого.
Дмитрий уже потянулся было к ручке двери, чтобы первым зайти в свою палату, как внезапно Альберт схватил его за запястье. В глазах мужчины отразилась тревога
— Что ты…, - начал было Дима, но Альберт жестом велел ему замолчать.
— Что-то не так в комнате, — еле слышно прошептал он.
— Что значит «не так»? — так же тихо отозвался Лесков.
— Не могу понять… Такое ощущение, что этой двери вообще никто никогда не касался. Энергетика стерта.
— Не понимаю, как это… стерта?
— Даже необжитый дом хранит в себе энергетику тех, кто его строил. А в этой комнате вообще нет энергетики. Слишком стерильно. Так не бывает.
Эти слова заставили Лескова насторожиться: кто успел «прибраться» в его комнате настолько чисто, и, главное, зачем?
— Там был «иной»? — еле слышно спросил он.
— Я не уверен, что был. Возможно, он заглушает свою энергетику, чтобы его не обнаружили. Может, это кто-то из гражданских. Узнал, что ты — «иной», и пришел за помощью. Объявим тревогу?
Лесков отрицательно покачал головой. Если там действительно скрывался «иной», нуждающийся в помощи, сдать его солдатам было бы верхом идиотизма. Подобный союзник Диме непременно пригодился бы. Однако, если этот человек пришел с миром, почему он решил замести следы? Воровать в палате Лескова было нечего.
«Быть может, очередной народный мститель?» — мрачно подумал он. Затем все так же тихо парень обратился к Альберту:
— Сделаем проще…
То, что предложил Дмитрий, было рискованно, однако это было лучше, чем случайно подставить того, кто пришел к нему за помощью. И уж тем более Лесков не хотел прослыть параноиком, не найдя в комнате вообще никого. Если же там был враг, то с «иным» могли справиться только такие же «иные».
В одно мгновение Лесков стремительно распахнул дверь и одновременно с этим использовал свои способности внушать панический страх. Это была единственная эмоция, для внушения которой Дмитрию не требовался зрительный контакт. Если тот, кто находился в комнате, действительно планировал атаковать, то это немедленно поубавит его пыл.
Однако досталось не только возможному противнику. Восприимчивый к чужой энергетике Альберт, буквально провалился в липкую материю страха. Он тихо вскрикнул и резко шарахнулся в сторону от Дмитрия, при этом выронив из рук недопитую чашку кофе. Но к вскрику Вайнштейна и звону разбитой чашки добавился еще и глухой звук удара о стену, словно кто-то от страха не заметил ее за своей спиной.
— Ну же Альберт, кто здесь? — окликнул Дмитрий врача. Он не мог видеть, в каком состоянии пребывает его друг, потому что боялся обернуться и тем самым потерять концентрацию. Бледный, как тень, Вайнштейн приложил все силы, чтобы хоть немного абстрагироваться от этого животного страха.
— Пару секунд, — дрожащим голосом прошептал мужчина. — Дай мне пару секунд. Надо же предупреждать, что толком не умеешь пользоваться своими способностями и бьешь по всем!
Тряхнув головой, словно пытаясь отогнать от себя внушенную эмоцию, Альберт наконец вошел в комнату. Он не ошибся: здесь действительно не было никакой энергетики. Однако постепенно в этой всепоглощающей пустой стерильности Альберт уловил слабую энергетику чужого страха. Едва уловимую, но которую ни с чем не спутаешь.
Закрыв глаза, Вайнштейн первым делом коснулся ладонью стены. Камень и дерево запоминали энергетику лучше всего. Однако вместо прохладной поверхности, какую бы ощутил обычный человек, Альберт почувствовал под пальцами дорогую ткань мужского костюма.
— «Теневой»… — еле слышно произнес Вайнштейн, прислушиваясь к своим ощущениям. — Глушит свою энергетику, чтобы его не нашли.
— Где он сейчас? — Дмитрий невольно повысил голос.
— Перед тобой… У стены прямо напротив двери. У него пистолет с глушителем. Кажется, ремингтон… Оружие направлено на тебя, но он боится стрелять.
Дмитрий сделал шаг навстречу невидимому посетителю и обратился уже к нему:
— Ну же, покажись!
— Он отходит влево, — произнес Альберт. — Он не покажется, потому что ему страшно. Думает, что так ты его не найдешь и оставишь в покое.
Затем Вайнштейн открыл глаза и приблизился к тумбочке, стоявшей подле кровати Дмитрия. Коснувшись пальцем сенсорной панели замка, он открыл ящик, в котором хранились медикаменты, предназначенные для Лескова, и извлек ампулу со снотворным и новенький шприц.
— Думаю, лучше всего поговорить с ним, когда он проснется…
Глава XI
В первый миг он не мог понять ни где находится, ни как вообще здесь очутился. Голову словно накачали гелием, оставив в памяти лишь обрывки того, что происходило несколько часов назад. Воспоминания лихорадочно вспыхивали и так же стремительно гасли, вот только помещение, в котором его сейчас держали, по-прежнему казалось ему незнакомым. Скорее всего это был какой-то подвал — здесь не было ни мебели, ни вообще какого-либо намека на ремонт — лишь темнота, серые бетонные стены, да трубы, извивающиеся вдоль них. К одной из таких вот труб он и оказался прикован. Оружие, конечно же, изъяли.
А еще здесь было чертовски холодно. Сидя на полу, он сильно промерз, но подняться на ноги не позволяла высота трубы. Не нужно было быть доктором наук, чтобы понять, что задание он провалил. Вопрос только, почему? Что он сделал не так?
Пленник вновь скользнул взглядом по пустой комнате, пытаясь уцепиться за что-нибудь, что помогло бы ему сбежать. Рот ему не заклеили, однако звать на помощь парень стал бы в последнюю очередь. Наверняка те, кто держал его здесь, никуда не ушли и лишь дожидаются его пробуждения.
Взгляд пленника еще раз скользнул по комнате, задерживаясь на верхних углах: все-таки странно, что здесь не было ни одной камеры. Скорее всего, предпочли установить скрытые, чтобы наивные идиоты чувствовали себя чуть увереннее во время допроса.
Конечно же, допрос… Иначе бы его здесь не держали. Пустили бы пулю в лоб, и на этом история неуловимого Призрака пришла бы к своему бесславному завершению. Теперь вопрос «как же он мог так глупо попасться?» сменился новым: «что такого сказать русским, чтобы остаться в живых?».
Пленник вздрогнул от неожиданности, когда громко щелкнул замок, и железная дверь с грохотом отворилась. В проеме показались очертания фигуры здоровенного амбала, одетого в русскую военную форму.
«Не хватает только медведя и бутылки водки» — зло подумал пленник.
— Очухался, сучонок? — насмешливо произнес незнакомец. Ему даже не понадобилось включать свет — светящиеся в темноте глаза пленника немедленно сообщили ему о том, что тот проснулся. И к своему ужасу узник осознал, что совершенно не понимает того, что ему только что сказали. В США его обучали русскому языку, но прошло слишком мало времени, чтобы выучить его в совершенстве.
«Оч уха…? О каком ухе говорит этот кабан? Про прослушку что ли?» — лихорадочно промелькнуло в голове пленника. Слово «сучонок» и вовсе ассоциировалось у него с частью ветки, заключенной в древесине ствола.
«Какая к черту связь?»
— Что молчишь, тварь? — снова обратился к нему незнакомец, неспешно подходя ближе.
Пленник насторожился. Он не знал, чего ждать от этого амбала, но явно не приятной беседы за чашкой кофе. Скорее всего будут бить.
Парень мысленно выругался, представив, насколько тяжелый удар у этого ублюдка, впрочем, если у него есть ключи от наручников, пусть подходит.
Однако в нескольких метрах от своей потенциальной жертвы амбал остановился и, скрестив руки на груди, снисходительно посмотрел на пленника.
— Думал, самый умный, да? — продолжал русский. — Думал реально на понтах проскочишь, а тут опаньки — нежданчик нарисовался? А вот так вот! На любую хитрую жопу найдется еще хитрее!
Пленник задержал взгляд на дверном проеме, который амбал не додумался за собой закрыть. Хотя что там эта дверь! Пока он прикован к трубе, о побеге можно даже не мечтать.
— Позовите, пожалуйста, вашего начальника, — неуверенно произнес пленник на русском, демонстрируя сильный американский акцент. От этого обращения амбал даже присвистнул. Он никак не ожидал, что узник в состоянии связать два слова на русском.
— Так ты на нашем кукарекаешь, падла? — мужчина сделал еще шаг навстречу пленнику, после чего, словно вспомнив о чем-то, остановился. Будь его воля, он бы сам допросил гада, вот только Дмитрий не велел с ним разговаривать. Попросил лишь сообщить, когда ублюдок оклемается, и позвать его.
— Я бы на твоем месте тоже босса просил, — добавил амбал. — Молись, чтобы тебя мне не поручили! Я таких пацанов колол! Реальных! Крепких, как камень! Ты на фоне них вообще желудь. Даже мараться о тебя в падлу.
Пленник молчал, лишь неотрывно следил за своим врагом, напоминая волка, попавшего в капкан. Его глаза по-прежнему угрожающе светились в темноте янтарно-медным светом.
— Альберт, я правда сожалею, — тихо произнес он. — Обещаю, что больше никогда не повлияю на твою волю. Мне бы не хотелось терять друга из-за своей… ошибки.
— Рад, что ты это понимаешь, — Альберт наконец оторвался от монитора и посмотрел на Дмитрия. — Если не брать во внимание «зависимых», то по количеству подлостей «шепчущие» всегда занимали первые места. Ты этому прямое подтверждение. Пока ты совершил мелкую гадость, но что от тебя ждать дальше?
— Говорю же, ничего.
— В любом случае, Киву бы тобой гордился. Яблоко от яблони…
— Яблоня уже давно на другом континенте, а яблоко само по себе, — заметил Дмитрий.
В этот самый момент в дверь снова постучали.
— Доктор Вайнштейн, — пропищала молоденькая девушка лет семнадцати, — тут вас доктор Никифоров ищет, спрашивает, вы не могли бы его подменить. Он себя не очень хорошо чувствует.
— Опять? — Альберт еще больше помрачнел. — Я вчера его подменял. И на прошлой неделе.
— Да, но ему вроде бы опять плохо.
— Знаю я, как ему плохо, — пробормотал Вайнштейн. — Небось, вчера опять бухал как не в себя. Не пойду я. Мне еще раны Лескова надо осмотреть. Попроси Кузнецову.
— У нее только что смена закончилась, — жалобно протянула девушка.
— Ладно! — рявкнул Альберт. — Господи, когда это все закончится? Раньше работал, как человек: три дня в неделю в хорошей частной клинике. А теперь этот дурдом! Ни сна, ни нормального чаепития, не говоря уже о выходных и отпуске. И все это даже не за деньги, за еду! И вдобавок ко всему — полное отсутствие личной жизни и вообще желания жить.
Когда перепуганная девушка скрылась за дверью, он обратился к Дмитрию:
— Идем в твою палату, а то через минуту еще кто-нибудь придет с новым поручением. Дим, я не отлыниваю, но все происходящее здесь — это перебор. Врачей не хватает! Основная нагрузка на мне. И еще какая-то девица украла мою резинку! А она у меня была единственная! — с этими словами разъяренный Вайнштейн поднялся с места и, наспех заколов свои длинные волосы обыкновенным карандашом, первым покинул кабинет.
Однако по дороге до палаты его бурный гнев немного поубавился. Повлияла на это чашка кофе, которую мужчина заварил себе, зайдя по пути в комнату отдыха. Жалобы на жизнь постепенно сменились расспросами касательно «костяных», а потом Альберт и вовсе переключился на обсуждение последнего собрания.
— Я был удивлен, когда Эрика заступилась за тебя, — задумчиво произнес Альберт, отпив немного кофе. — Видимо, она все же потеплела к тебе, после того, как ты извинился за лаборантку.
— Я не извинялся, — ответил Дмитрий.
— Как не извинялся?
— Элементарно. Я на дух не выношу таких женщин. Эгоистичная шантажистка, которая все делает в угоду собственным интересам.
— А ты разве не такой же? — усмехнулся Альберт, за что теперь уже Лесков припечатал его тяжелым взглядом.
— После того, как ты со мной поступил, я имею право на обидные шутки, — немедленно добавил Вайнштейн. — А, если серьезно, я считаю, что тебе не следует с ней ссориться. Эрика намного лучше, чем ты думаешь. И к тому же не забывай: она — дочь полковника.
— Да хоть Петра Великого.
Дмитрий уже потянулся было к ручке двери, чтобы первым зайти в свою палату, как внезапно Альберт схватил его за запястье. В глазах мужчины отразилась тревога
— Что ты…, - начал было Дима, но Альберт жестом велел ему замолчать.
— Что-то не так в комнате, — еле слышно прошептал он.
— Что значит «не так»? — так же тихо отозвался Лесков.
— Не могу понять… Такое ощущение, что этой двери вообще никто никогда не касался. Энергетика стерта.
— Не понимаю, как это… стерта?
— Даже необжитый дом хранит в себе энергетику тех, кто его строил. А в этой комнате вообще нет энергетики. Слишком стерильно. Так не бывает.
Эти слова заставили Лескова насторожиться: кто успел «прибраться» в его комнате настолько чисто, и, главное, зачем?
— Там был «иной»? — еле слышно спросил он.
— Я не уверен, что был. Возможно, он заглушает свою энергетику, чтобы его не обнаружили. Может, это кто-то из гражданских. Узнал, что ты — «иной», и пришел за помощью. Объявим тревогу?
Лесков отрицательно покачал головой. Если там действительно скрывался «иной», нуждающийся в помощи, сдать его солдатам было бы верхом идиотизма. Подобный союзник Диме непременно пригодился бы. Однако, если этот человек пришел с миром, почему он решил замести следы? Воровать в палате Лескова было нечего.
«Быть может, очередной народный мститель?» — мрачно подумал он. Затем все так же тихо парень обратился к Альберту:
— Сделаем проще…
То, что предложил Дмитрий, было рискованно, однако это было лучше, чем случайно подставить того, кто пришел к нему за помощью. И уж тем более Лесков не хотел прослыть параноиком, не найдя в комнате вообще никого. Если же там был враг, то с «иным» могли справиться только такие же «иные».
В одно мгновение Лесков стремительно распахнул дверь и одновременно с этим использовал свои способности внушать панический страх. Это была единственная эмоция, для внушения которой Дмитрию не требовался зрительный контакт. Если тот, кто находился в комнате, действительно планировал атаковать, то это немедленно поубавит его пыл.
Однако досталось не только возможному противнику. Восприимчивый к чужой энергетике Альберт, буквально провалился в липкую материю страха. Он тихо вскрикнул и резко шарахнулся в сторону от Дмитрия, при этом выронив из рук недопитую чашку кофе. Но к вскрику Вайнштейна и звону разбитой чашки добавился еще и глухой звук удара о стену, словно кто-то от страха не заметил ее за своей спиной.
— Ну же Альберт, кто здесь? — окликнул Дмитрий врача. Он не мог видеть, в каком состоянии пребывает его друг, потому что боялся обернуться и тем самым потерять концентрацию. Бледный, как тень, Вайнштейн приложил все силы, чтобы хоть немного абстрагироваться от этого животного страха.
— Пару секунд, — дрожащим голосом прошептал мужчина. — Дай мне пару секунд. Надо же предупреждать, что толком не умеешь пользоваться своими способностями и бьешь по всем!
Тряхнув головой, словно пытаясь отогнать от себя внушенную эмоцию, Альберт наконец вошел в комнату. Он не ошибся: здесь действительно не было никакой энергетики. Однако постепенно в этой всепоглощающей пустой стерильности Альберт уловил слабую энергетику чужого страха. Едва уловимую, но которую ни с чем не спутаешь.
Закрыв глаза, Вайнштейн первым делом коснулся ладонью стены. Камень и дерево запоминали энергетику лучше всего. Однако вместо прохладной поверхности, какую бы ощутил обычный человек, Альберт почувствовал под пальцами дорогую ткань мужского костюма.
— «Теневой»… — еле слышно произнес Вайнштейн, прислушиваясь к своим ощущениям. — Глушит свою энергетику, чтобы его не нашли.
— Где он сейчас? — Дмитрий невольно повысил голос.
— Перед тобой… У стены прямо напротив двери. У него пистолет с глушителем. Кажется, ремингтон… Оружие направлено на тебя, но он боится стрелять.
Дмитрий сделал шаг навстречу невидимому посетителю и обратился уже к нему:
— Ну же, покажись!
— Он отходит влево, — произнес Альберт. — Он не покажется, потому что ему страшно. Думает, что так ты его не найдешь и оставишь в покое.
Затем Вайнштейн открыл глаза и приблизился к тумбочке, стоявшей подле кровати Дмитрия. Коснувшись пальцем сенсорной панели замка, он открыл ящик, в котором хранились медикаменты, предназначенные для Лескова, и извлек ампулу со снотворным и новенький шприц.
— Думаю, лучше всего поговорить с ним, когда он проснется…
Глава XI
В первый миг он не мог понять ни где находится, ни как вообще здесь очутился. Голову словно накачали гелием, оставив в памяти лишь обрывки того, что происходило несколько часов назад. Воспоминания лихорадочно вспыхивали и так же стремительно гасли, вот только помещение, в котором его сейчас держали, по-прежнему казалось ему незнакомым. Скорее всего это был какой-то подвал — здесь не было ни мебели, ни вообще какого-либо намека на ремонт — лишь темнота, серые бетонные стены, да трубы, извивающиеся вдоль них. К одной из таких вот труб он и оказался прикован. Оружие, конечно же, изъяли.
А еще здесь было чертовски холодно. Сидя на полу, он сильно промерз, но подняться на ноги не позволяла высота трубы. Не нужно было быть доктором наук, чтобы понять, что задание он провалил. Вопрос только, почему? Что он сделал не так?
Пленник вновь скользнул взглядом по пустой комнате, пытаясь уцепиться за что-нибудь, что помогло бы ему сбежать. Рот ему не заклеили, однако звать на помощь парень стал бы в последнюю очередь. Наверняка те, кто держал его здесь, никуда не ушли и лишь дожидаются его пробуждения.
Взгляд пленника еще раз скользнул по комнате, задерживаясь на верхних углах: все-таки странно, что здесь не было ни одной камеры. Скорее всего, предпочли установить скрытые, чтобы наивные идиоты чувствовали себя чуть увереннее во время допроса.
Конечно же, допрос… Иначе бы его здесь не держали. Пустили бы пулю в лоб, и на этом история неуловимого Призрака пришла бы к своему бесславному завершению. Теперь вопрос «как же он мог так глупо попасться?» сменился новым: «что такого сказать русским, чтобы остаться в живых?».
Пленник вздрогнул от неожиданности, когда громко щелкнул замок, и железная дверь с грохотом отворилась. В проеме показались очертания фигуры здоровенного амбала, одетого в русскую военную форму.
«Не хватает только медведя и бутылки водки» — зло подумал пленник.
— Очухался, сучонок? — насмешливо произнес незнакомец. Ему даже не понадобилось включать свет — светящиеся в темноте глаза пленника немедленно сообщили ему о том, что тот проснулся. И к своему ужасу узник осознал, что совершенно не понимает того, что ему только что сказали. В США его обучали русскому языку, но прошло слишком мало времени, чтобы выучить его в совершенстве.
«Оч уха…? О каком ухе говорит этот кабан? Про прослушку что ли?» — лихорадочно промелькнуло в голове пленника. Слово «сучонок» и вовсе ассоциировалось у него с частью ветки, заключенной в древесине ствола.
«Какая к черту связь?»
— Что молчишь, тварь? — снова обратился к нему незнакомец, неспешно подходя ближе.
Пленник насторожился. Он не знал, чего ждать от этого амбала, но явно не приятной беседы за чашкой кофе. Скорее всего будут бить.
Парень мысленно выругался, представив, насколько тяжелый удар у этого ублюдка, впрочем, если у него есть ключи от наручников, пусть подходит.
Однако в нескольких метрах от своей потенциальной жертвы амбал остановился и, скрестив руки на груди, снисходительно посмотрел на пленника.
— Думал, самый умный, да? — продолжал русский. — Думал реально на понтах проскочишь, а тут опаньки — нежданчик нарисовался? А вот так вот! На любую хитрую жопу найдется еще хитрее!
Пленник задержал взгляд на дверном проеме, который амбал не додумался за собой закрыть. Хотя что там эта дверь! Пока он прикован к трубе, о побеге можно даже не мечтать.
— Позовите, пожалуйста, вашего начальника, — неуверенно произнес пленник на русском, демонстрируя сильный американский акцент. От этого обращения амбал даже присвистнул. Он никак не ожидал, что узник в состоянии связать два слова на русском.
— Так ты на нашем кукарекаешь, падла? — мужчина сделал еще шаг навстречу пленнику, после чего, словно вспомнив о чем-то, остановился. Будь его воля, он бы сам допросил гада, вот только Дмитрий не велел с ним разговаривать. Попросил лишь сообщить, когда ублюдок оклемается, и позвать его.
— Я бы на твоем месте тоже босса просил, — добавил амбал. — Молись, чтобы тебя мне не поручили! Я таких пацанов колол! Реальных! Крепких, как камень! Ты на фоне них вообще желудь. Даже мараться о тебя в падлу.
Пленник молчал, лишь неотрывно следил за своим врагом, напоминая волка, попавшего в капкан. Его глаза по-прежнему угрожающе светились в темноте янтарно-медным светом.