Дети грозы. Зови меня Смерть

Конечно, самодовольный павлин заслуживал кары небесной в лице шустрого воришки. Если бы только воришкой был не Игла. Поэтому Стриж, раскусив абрикос, вынул из него косточку и бросил в пышное декольте девицы.

— Ай! Что это? Кто посмел! — завизжала та, схватилась за грудь, обернулась и заметила Иглу. — Ай! Не тронь!

Пронзительный вопль заставил отшатнуться Иглу, уже дотянувшегося до вожделенного кошеля. Ювелир, маслено улыбаясь, вытащил из ложбинки меж рвущихся на свободу грудей девицы абрикосовую косточку и грозно оглядел балконы, но злоумышленника не обнаружил. Зато испортил Игле охоту: толпа вокруг забурлила, народ вслед за ювелиром начал оглядываться.

Напряжение наконец отпустило: Стриж от души смеялся балагану. Съев последний абрикос, он запустил косточкой в Иглу. Тот схватился за голову и обернулся, готовый к нападению. Обшарил взглядом балконы и деревья, но Стрижа не увидел — он, не надеясь на защиту ветвей, укрылся Тенью. Пробормотав в адрес хулигана что-то нецензурное, Игла вновь нацепил на лицо выражение деревенского простака и отправился прочь, искать более удачное для охоты место.

Стрижу успело надоесть наблюдение за толпой, когда под каштаном возник Шорох в обнимку с узким кувшином.

— Эй, лови, — крикнул он и подбросил кувшин.

Стриж перегнулся через ветку, поймал. Вынул пробку, понюхал. Удивленно глянул на свежего, словно не проталкивался сквозь давку и не лез на дерево, брата: вино?

— Праздник, можно, — просиял улыбкой Шорох.

— Долго ты ходил за вином-то.

Брат пожал плечами, забрал кувшин и глотнул. Стриж только собирался снова пристать с расспросами, как вдалеке послышались трубы.

— О, слышишь, едут! — толкнул его в бок Шорох и передал кувшин.

Стрижу стало не до расспросов: началось самое интересное! Ряды конных гвардейцев в синих плащах показались из-за дальнего поворота, оркестр заиграл гимн Валанты, толпа взорвалась криками:

— Да здравствует Суард!

— Слава королю!

От обилия флагов, вымпелов и лент в глазах рябило, от шума закладывало уши, но любопытство пересиливало все неудобства: вряд ли наследник с сестрой будут часто показываться на улицах.

— Где же они?! — брат разделял всеобщее нетерпение. — О, смотри, Альбарра!

Он указал на высокого, с квадратными плечами и квадратной челюстью полковника на вороном, с медным отливом жеребце. Непокрытая голова полковника была той же масти, что его конь. Альбарра ехал перед гвардейцами и зыркал по сторонам, словно ожидая нападения в любую секунду.

— Альбарра же генерал, — запротестовал Стриж.

— Деревня, — хмыкнул Шорох. — Это его младший брат, Бертран. Комендант крепости Сойки и полковник лейб-гвардии принца! Смотри, как похож на Медного!

— Ага, — кивнул Стриж и тут же отвлекся на шум в другой стороне. — О, глянь на бургомистра! Бумажку потерял!

На помосте творилась суматоха. Красный, потный глава магистрата подскакивал на месте и беззвучно открывал рот. Старшина прядильщиков погнался за улетающей бумажкой, поймал ее в героическом прыжке и свалился с возвышения. Старшина кожевенного цеха подал ему руку и втащил обратно. Только когда мятый листок очутился в руках бургомистра, тот успокоился и принял торжественный вид.

Гвардейцы под предводительством полковника Альбарра выехали на площадь, окружили ее плотным кольцом, и только тогда показались наследник с сестрой. Стриж не успел их толком разглядеть, когда едва заметная сиреневая дымка, которую Стриж поначалу принял за обычное полуденное марево, засияла, разрослась и куполом накрыла принца со свитой.

— Ух, ничего себе, — прошептал Стриж.

Он бы задумался, с чего это вдруг он видит не только руны, но и шерскую магию? Ведь это и есть защитные чары?.. Но с умными мыслями как-то не сложилось, потому что он наконец увидел принцессу. Раньше он считал, что упасть с дерева от восхищения может только сказочный придурок, теперь же он чуть не свалился с ветки сам. От позора его спас Шорох, схвативший за рубаху и недоуменно спросивший:

— Жить надоело?

— Не-а, — отмахнулся Стриж. — Ты только посмотри, какая она…

— Ага, сиськи ничего так, хотя я не люблю рыжих.

— Каких еще рыжих? Она же… нет, ты только посмотри!..

Брат что-то возразил, но Стриж даже не слышал, что именно — он жадно рассматривал Ее. Колдунья, Аномалия, Гроза Зургов, Посланница Светлой и Хиссово Отродье — по версии газет. Самая прекрасная девушка на свете. Стихия. Солнечный удар. Гроза. Да, Гроза — подходило ей больше всего. Она сияла и переливалась всеми оттенками синего и лилового, вокруг нее вихрилось волшебное мерцание — словно разноцветная пыль, словно рой таких ярких светлячков, что им не страшно солнце. И молнии. Настоящие маленькие молнии, голубые и сиреневые, то и дело проскакивали по ее волосам, стекали по платью и шкуре странной черной лошади, очертания которой дрожали и плыли, то и дело показывая то клыки, то призрачные крылья.

Но самым главным, от чего не мог оторвать взгляда Стриж, было ее лицо. Узкое, острое, с широко расставленными сиреневыми глазами и крупным бледным ртом, оно было… прекрасным? Опасным? Нет, не то… оно… она, принцесса, была живой. Настолько, насколько только может быть живым единственный человек среди целой толпы кукол…

Стриж на мгновение зажмурился, прогоняя наваждение. Что за странные мысли? Тут все живые. И он сам, и Шорох, и наследный принц со свитой, и вся эта огромная толпа — половина Суарда набилась на площадь!

Но даже сквозь закрытые веки Стриж ощущал тепло и свет. Лиловый и синий свет волшебства. И ему казалось, что в мертвой тишине он слышит один лишь звук — биение ее сердца, и его сердце замирает, прислушивается… и подстраивается, чтобы биться в такт…

Он открыл глаза ровно в тот момент, когда принцесса обернулась и посмотрела прямо на него. В самое сердце. Как стрела.

Наверняка он бы упал с дерева, если бы не Шорох.

— Ты перегрелся, братишка?

Стриж снова зажмурился, до алых пятен перед глазами, напомнил себе, что принцесса не может его видеть сквозь листву каштана и почему-то хрипло ответил:

— Похоже на то. Кажется, наша принцесса — настоящая колдунья.


— Какая новость, — хмыкнул Шорох. — Братишка, она же Суардис! Между прочим, наш принц тоже истинный шер. Это же здорово! Не знаю, что там опять мутят имперские политики, но король должен быть колдуном. Так заведено Двуедиными.

— Да я и не спорю, ты лучше посмотри… она такая…

— На твою придурошную улыбку-то? Вижу-вижу. Пора сходить к Устрице До, у кого-то острый недотра…

— Заткнись, — неожиданно для себя рыкнул Стриж. — Не смей так говорить о ней!

— Э, да все серьезно! — Шорох заржал и пихнул Стрижа в бок. — Мой братец влюбился в принцессу! Да что там в принцессу, в будущую императрицу! А губа не дура!

— Шорох, еще слово…

— Да здравствует самая прекрасная в империи принцесса! — дурниной заорал Шорох.

Его вопль тут же подхватили внизу, а Шорох вскочил на ноги и принялся, подпрыгивая, орать:

— Шуалейда! Шуалейда Суардис! Да здравствует Суардис! Торре-торре!

В первый миг Стриж опешил. Ну как так можно, у него тут мир перевернулся, а брат…

— Слава Суардисам! — радостно вопил брат, размахивая над головой пустым кувшином и заставляя бедный каштан ронять на толпу цветы и листья.

— Слава Суардисам! — плюнув на собственные странности, присоединился к нему Стриж. — Торре! Торре!

— Суардис! Торре! — надрывалась толпа внизу, заглушая все попытки почтенных граждан Суарда произнести торжественную речь.





Глава 16. О гномах и драконах





3-й день каштана

Дайм шер Дюбрайн



Встретиться с Шуалейдой этим вечером Дайму не удалось. Люкресу словно шершень под хвост попал, а раз чешется под хвостом у августейшей персоны — то покоя не будет никому. И зря Дайм думал, что от него потребуется только организовать на завтра «тайные» встречи с канцлером, торговым советником и еще полудюжиной самых влиятельных шеров Валанты. О нет, это были лишь цветочки. Их шисом драное высочество возжелало настоящих развлечений, а не «провинциальной скукотищи».

Вот ровно когда Люкрес, скинув на руки Дайму вышитый золотом френч и развалившись в единственном на всю гостиную кресле, заявил: «Мне скучно, Дамиен!» — Дайм и понял, что дело плохо. И он бы, конечно, мог прикрыться необходимостью прямо сейчас бежать и лично приглашать канцлера на приватную беседу с принцем, но что устроит принц — одному Хиссу известно. А уж принц в компании Бастерхази! Не то чтобы Дайм не доверял Роне, скорее наоборот — прекрасно понимал, что Люкрес не упустит шанса получить с темного шера все возможные развлечения и еще немножко сверх.

— Вы желаете танцев с фейерверками или охоты на гулей? — с должной долей подобострастия осведомился Дайм. — Или желаете посмотреть на русалок? Суард — единственное место в империи, где русалки не боятся людей.

— Русалки? — заинтересовался Люкрес. — И чем же они хороши, эти русалки?

— Дивными песнями и танцами при луне. Незабываемое зрелище!

— Бастерхази, а ты видел русалок? — обернулся Люкрес к темному шеру, изображающему полный служебного рвения столб, и Дайм проклял все на свете. Слишком знакомый нехороший огонек разгорался в глазах Люкреса.

— Видел, ваше высочество. Они прекрасны и крайне опасны, — сдержанно поклонился Роне.

— И как они в постели? Ну, не стесняйся, Бастерхази. Ни за что не поверю, что ты не попробовал.

— У них чешуйчатый хвост, ваше высочество, а я не питаю склонности к рыбам.

— Фу, какая гадость. Дамиен, ты же не всерьез предлагал мне поиметь рыбу!

— Я предлагал вам послушать их песни, брат мой.

Люкрес поморщился.

— Мне хватит песен и танцев на ближайший год! Эта ваша Шуалейда… боги, какая дура! Но ты был не прав, Дамиен. Не такая уж она и уродина. Что-то в ней есть, да… есть… — Люкрес мечтательно прижмурился. — Наша брачная ночь обещает быть весьма приятной!

— Быть может, вы пригласите ее на свидание этой ночью? — предложил Дайм, точно зная: от такого предложения Люкрес откажется. — Юная шера будет в восторге. Она мечтает остаться с вами наедине.

Люкрес предсказуемо поморщился.

— Пусть помечтает еще пару дней. Сегодня я хочу что-нибудь погорячее, чем невинная дева, у которой в голове одни лишь радужные феи. Боги, какая пакость эти ваши феи!.. Бастерхази, сделай мне арди с пыльцой, должно же быть в этой провинции хоть что-то приятное. — Откинувшись на спинку кресла, Люкрес прикрыл глаза и мечтательно улыбнулся. — Признайся честно, Дамиен, тебе нравится моя невеста?

— Разумеется, брат мой, — тоном «глаза бы мои не видели эту гадость» отозвался Дайм. — Она очень сильна, и если ее хорошо обучить, может стать вам достойной супругой.