Детектив весеннего настроения
Часть 47 из 155 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ей нельзя, она беременная, – встрял лейтенант.
– Да ну? – удивился подполковник. – У вас, значит, на ваших телевизионных высотах тоже такое бывает?
– Какое? – прищурилась Мелисса Синеокова, которой с каждой минутой становилось все лучше и лучше в их компании. Если бы еще добавить к ним Василия Артемьева, то лучше ничего и не надо! – Что вы имеете в виду?
– Ничего, ничего, – забормотал подполковник, продолжая свою игру, – это я так просто, для сведения!..
– Этот человек был рядом со мной много раз, и я даже представить себе не могла…
Тут вдруг широко распахнулась дверь в коридор. Так широко, что ударилась о стену, и портрет Дзержинского, довольно криво приколоченный в простенке, еще больше накренился, поехал и с грохотом свалился на пол.
В распахнувшуюся дверь вошли какие-то люди, довольно много, и Мелисса вдруг вскочила на ноги, когда узнала в этой группе Леру Любанову.
– Добрый вечер, – сказал кто-то из этой группы. – ФСБ России. Прошу всех оставаться на своих местах.
– Все не могут на местах, – пробормотал старший лейтенант Крюков. – Вот Феликс Эдмундович, к примеру, упал.
По стеночке он добрался до портрета, поднял его с пола, протер рукавом, сдул невидимые пылинки, пристроил на место и улыбнулся невинной детской улыбкой.
– Милка! – закричала Лера и протолкалась вперед. – Милка, ты жива?
И она кинулась к ней, наступила ей на ногу, которую прежде уже основательно отдавил Василий, обняла и припала к ее груди. Мелисса подняла руки, которые все еще слушались не очень, и тоже обняла Леру.
От Леры пахло духами, улицей, кофе и еще чем-то славным, сигаретами, что ли, и этот запах в канцелярском холоде ночного милицейского кабинета показался Синеоковой самым родным на свете.
– Как хорошо, что ты приехала, – говорила Мелисса, – вот молодец, что приехала!
Черные Лерины волосы лезли ей в нос, и от этого хотелось чихать.
– Добрый вечер, – сказал кто-то негромко и безучастно. – Это твоя подруга?
Лера перестала обниматься с Мелиссой, отступила, сойдя с ее многострадальной ноги, и представила официальным голосом:
– Ахмет, познакомься. Это моя подруга Мила, Мелисса Синеокова. Милка, это… Ахмет Салманович.
– Ахмет, – помедлив, поправил ее высокий мужчина в светлом льняном костюме.
Может, из-за костюма, а может, из-за роста – очень высокий, – он показался Мелиссе огромным, как встроенный шкаф. Именно встроенные шкафы бывают от пола до потолка и светлого дерева.
– Здравствуйте.
– Добрый вечер.
Подполковник Гулько и старший лейтенант Крюков смотрели на него, одинаково приоткрыв рты. На Мелиссу, которая была «знаменитость», они так не смотрели.
Так, по всей видимости, они смотрели бы на инопланетян о трех ногах и двух головах, если бы те вздумали явиться в отделение. В распахнутых дверях кабинета толпились какие-то люди, а те, которым не досталось места в партере, выглядывали из-за спин, и подпихивали впереди стоящих, и вытягивали шеи.
– У вас на голове рана? Сергей, позовите врача, он в моей машине. – Баширов говорил ровным, негромким, очень уверенным тоном, и всякий шум как по мановению волшебной палочки начал затихать, затихать, и вскоре от шума ничего не осталось, только слышно было, как внизу сипит рация и женский голос вызывает какого-то «пятого».
– Мне не нужно врача, – сказала Мелисса. – Меня просто ударили, но там…
– Видимых повреждений нет, – доложил Баширову старший лейтенант и на всякий случай стал по стойке «смирно», хоть и был в штатском. – Мы проверили.
– Пусть все-таки доктор посмотрит.
Мелисса решительно не хотела, чтобы ее смотрел доктор, но Лера из-за спины своего кавалера делала ей знаки бровями и руками, и она поневоле то и дело поглядывала на нее, и Баширов в конце концов оглянулся.
– Что такое?
– Ничего, – как школьница, сказала Лера и спрятала руки за спину.
– Доложите, – посоветовал подполковнику тот, который первым вошел и сказал «ФСБ России», и подполковник принялся старательно докладывать, словно написанное читал.
– При обнаружении машин недалеко от проезжей части сотрудниками ГИБДД был проведен захват и задержание подозреваемых. Они не остановились по требованию и не реагировали на выстрелы, которые производились в воздух. При захвате огнестрельное оружие не применялось, и…
– Ты как? – шепотом спросила Лера. – И где Васька?
– Говорят, что в соседнем кабинете у какого-то капитана Гусева, – тоже шепотом ответила Мелисса, опасливо поглядывая на Баширова, который вдруг поднял брови. – Зачем ты его привезла, Лерка?!
– Да разве же я его привезла? Это он меня привез!
Баширов сделал неуловимое движение бровью, и как по команде они замолчали.
Должно быть, я тоже могу научиться быть восточной женщиной, вдруг подумала Мелисса. У чужого дядьки шевелится бровь, и я мигом встаю по стойке «смирно», как старший лейтенант, это надо же!
Надо про это написать в романе. Ей про все хотелось написать в романе – про эту ночь, про подполковника с лейтенантом, про захват, про свои руки, которые не могут удержать стакан с чаем, про Ваську, который спас ее! Так уж голова у нее устроена – она смотрит на жизнь не просто так, а с точки зрения своих драгоценных романов!
Подполковник кончил докладывать и вытянулся еще больше, глаза у него стали совершенно стеклянными – оловянными, деревянными.
А раньше были человеческими. Когда он с Мелиссой разговаривал.
– Хорошо, – похвалил фээсбэшник. – То есть помощь вам не нужна, вы сами во всем разобрались.
– Никак нет, товарищ полковник! Не нужна помощь.
– Так кто на тебя напал, Милка? И тогда, в Питере, и сейчас? Кто?
– Привести? – сунулся старший лейтенант. Баширов опять повел своей бровью, и фээсбэшник сказал, что можно привести.
– А где мой муж? – вдруг спросила Мелисса. – Можно его тоже привести?
Бровь дрогнула в третий раз, и фээсбэшник распорядился привести и мужа.
Толпа расступилась, пропуская лейтенанта, и подполковник Гулько вдруг грозно рявкнул, что тут не цирк, и еще «все по своим местам!», и еще «закройте дверь с той стороны!».
Одно мгновение, и в дверях никого не осталось.
– Сильно голова болит?
– Да не очень. Раньше сильнее болела.
– Ну, кто, кто?!.
Дверь открылась, и на пороге показался Василий Артемьев. Вид у него был помятый, глаз подбит, и одну руку он неловко держал на весу, как будто боялся опустить. Однако наручники с него успели снять. Джинсовая куртка наброшена на плечи, на манер солдатской шинели у раненого.
– Васька! – закричала Мила Голубкова, бросилась к нему, обняла и прижалась к груди.
Оркестр грянул «На сопках Маньчжурии».
Вагон с надписью «Мы победили!» подкатил к перрону.
Женщины рыдают, мужчины держатся из последних сил.
Вот так примерно обнимала Василия Мила Голубкова.
Подполковник Гулько плечом толкнул старшего лейтенанта и, когда тот оглянулся, вопросительно кивнул на подбитый глаз и исподтишка показал кулак.
Старший лейтенант замотал головой – они и вправду его не били! Его гаишники уже битого привезли, а там разве кто разберет, они били, или это он так с подозреваемым дрался!..
– Васька, ты что?! Тебя били?!
– Лер, привет! – Одной рукой Василий прижимал к себе свою чертову знаменитость, которая не нашла ничего лучше, как зарыдать тут, на глазах у всех, а другой, наоборот, придерживал ее, чтобы она не особенно бросалась ему на шею. – Ты как тут оказалась? Мила тебя вызвала?
Тут он заметил Баширова и вытаращил на него глаза, как давеча подполковник с лейтенантом.
Баширов усмехнулся.
Дверь в это время опять распахнулась, и на пороге показался подталкиваемый в спину тщедушный молодой человек. Он щурился на яркий свет и беспомощно оглядывался, словно недоумевал, как он сюда попал.
– Боже, – сказала Лера Любанова громко. – Кто это?!
– Разрешите идти, товарищ подполковник? – пролаял конвоир, приведший тщедушного.
– Идите!
Мелисса всхлипнула в последний раз.
– Это Витя Корзун. Из нашего издательства. Он – курьер.
Все смотрели на Витю, а Мелисса Синеокова не смотрела. Она никак не могла себя заставить на него посмотреть. Гулько предложил ей сесть, она без сил опустилась на стул.
– Какой еще, на фиг, курьер, – пробормотал Василий Артемьев. – Курьер!..
– Напрасно ты так поступила, – нежно сказал Витя Корзун Мелиссе. – Тебе со мной было бы хорошо. Хорошо-о! А ты так со мной обошлась.
– Он родом из Питера, – сказала Мелисса. – У нас работает недавно. Ну, относительно недавно, полгода или чуть побольше. Очень исполнительный, хороший мальчик. Всегда был готов помочь, всегда все исполнял в точности. Он мне несколько раз домой договоры привозил и материалы на съемки доставлял, ну, когда нужно, дополнительное видео, если сюжет про меня…
Ахмет Баширов неторопливо полез в карман, извлек из него невиданной длины и толщины сигару и осведомился в пространство:
– Да ну? – удивился подполковник. – У вас, значит, на ваших телевизионных высотах тоже такое бывает?
– Какое? – прищурилась Мелисса Синеокова, которой с каждой минутой становилось все лучше и лучше в их компании. Если бы еще добавить к ним Василия Артемьева, то лучше ничего и не надо! – Что вы имеете в виду?
– Ничего, ничего, – забормотал подполковник, продолжая свою игру, – это я так просто, для сведения!..
– Этот человек был рядом со мной много раз, и я даже представить себе не могла…
Тут вдруг широко распахнулась дверь в коридор. Так широко, что ударилась о стену, и портрет Дзержинского, довольно криво приколоченный в простенке, еще больше накренился, поехал и с грохотом свалился на пол.
В распахнувшуюся дверь вошли какие-то люди, довольно много, и Мелисса вдруг вскочила на ноги, когда узнала в этой группе Леру Любанову.
– Добрый вечер, – сказал кто-то из этой группы. – ФСБ России. Прошу всех оставаться на своих местах.
– Все не могут на местах, – пробормотал старший лейтенант Крюков. – Вот Феликс Эдмундович, к примеру, упал.
По стеночке он добрался до портрета, поднял его с пола, протер рукавом, сдул невидимые пылинки, пристроил на место и улыбнулся невинной детской улыбкой.
– Милка! – закричала Лера и протолкалась вперед. – Милка, ты жива?
И она кинулась к ней, наступила ей на ногу, которую прежде уже основательно отдавил Василий, обняла и припала к ее груди. Мелисса подняла руки, которые все еще слушались не очень, и тоже обняла Леру.
От Леры пахло духами, улицей, кофе и еще чем-то славным, сигаретами, что ли, и этот запах в канцелярском холоде ночного милицейского кабинета показался Синеоковой самым родным на свете.
– Как хорошо, что ты приехала, – говорила Мелисса, – вот молодец, что приехала!
Черные Лерины волосы лезли ей в нос, и от этого хотелось чихать.
– Добрый вечер, – сказал кто-то негромко и безучастно. – Это твоя подруга?
Лера перестала обниматься с Мелиссой, отступила, сойдя с ее многострадальной ноги, и представила официальным голосом:
– Ахмет, познакомься. Это моя подруга Мила, Мелисса Синеокова. Милка, это… Ахмет Салманович.
– Ахмет, – помедлив, поправил ее высокий мужчина в светлом льняном костюме.
Может, из-за костюма, а может, из-за роста – очень высокий, – он показался Мелиссе огромным, как встроенный шкаф. Именно встроенные шкафы бывают от пола до потолка и светлого дерева.
– Здравствуйте.
– Добрый вечер.
Подполковник Гулько и старший лейтенант Крюков смотрели на него, одинаково приоткрыв рты. На Мелиссу, которая была «знаменитость», они так не смотрели.
Так, по всей видимости, они смотрели бы на инопланетян о трех ногах и двух головах, если бы те вздумали явиться в отделение. В распахнутых дверях кабинета толпились какие-то люди, а те, которым не досталось места в партере, выглядывали из-за спин, и подпихивали впереди стоящих, и вытягивали шеи.
– У вас на голове рана? Сергей, позовите врача, он в моей машине. – Баширов говорил ровным, негромким, очень уверенным тоном, и всякий шум как по мановению волшебной палочки начал затихать, затихать, и вскоре от шума ничего не осталось, только слышно было, как внизу сипит рация и женский голос вызывает какого-то «пятого».
– Мне не нужно врача, – сказала Мелисса. – Меня просто ударили, но там…
– Видимых повреждений нет, – доложил Баширову старший лейтенант и на всякий случай стал по стойке «смирно», хоть и был в штатском. – Мы проверили.
– Пусть все-таки доктор посмотрит.
Мелисса решительно не хотела, чтобы ее смотрел доктор, но Лера из-за спины своего кавалера делала ей знаки бровями и руками, и она поневоле то и дело поглядывала на нее, и Баширов в конце концов оглянулся.
– Что такое?
– Ничего, – как школьница, сказала Лера и спрятала руки за спину.
– Доложите, – посоветовал подполковнику тот, который первым вошел и сказал «ФСБ России», и подполковник принялся старательно докладывать, словно написанное читал.
– При обнаружении машин недалеко от проезжей части сотрудниками ГИБДД был проведен захват и задержание подозреваемых. Они не остановились по требованию и не реагировали на выстрелы, которые производились в воздух. При захвате огнестрельное оружие не применялось, и…
– Ты как? – шепотом спросила Лера. – И где Васька?
– Говорят, что в соседнем кабинете у какого-то капитана Гусева, – тоже шепотом ответила Мелисса, опасливо поглядывая на Баширова, который вдруг поднял брови. – Зачем ты его привезла, Лерка?!
– Да разве же я его привезла? Это он меня привез!
Баширов сделал неуловимое движение бровью, и как по команде они замолчали.
Должно быть, я тоже могу научиться быть восточной женщиной, вдруг подумала Мелисса. У чужого дядьки шевелится бровь, и я мигом встаю по стойке «смирно», как старший лейтенант, это надо же!
Надо про это написать в романе. Ей про все хотелось написать в романе – про эту ночь, про подполковника с лейтенантом, про захват, про свои руки, которые не могут удержать стакан с чаем, про Ваську, который спас ее! Так уж голова у нее устроена – она смотрит на жизнь не просто так, а с точки зрения своих драгоценных романов!
Подполковник кончил докладывать и вытянулся еще больше, глаза у него стали совершенно стеклянными – оловянными, деревянными.
А раньше были человеческими. Когда он с Мелиссой разговаривал.
– Хорошо, – похвалил фээсбэшник. – То есть помощь вам не нужна, вы сами во всем разобрались.
– Никак нет, товарищ полковник! Не нужна помощь.
– Так кто на тебя напал, Милка? И тогда, в Питере, и сейчас? Кто?
– Привести? – сунулся старший лейтенант. Баширов опять повел своей бровью, и фээсбэшник сказал, что можно привести.
– А где мой муж? – вдруг спросила Мелисса. – Можно его тоже привести?
Бровь дрогнула в третий раз, и фээсбэшник распорядился привести и мужа.
Толпа расступилась, пропуская лейтенанта, и подполковник Гулько вдруг грозно рявкнул, что тут не цирк, и еще «все по своим местам!», и еще «закройте дверь с той стороны!».
Одно мгновение, и в дверях никого не осталось.
– Сильно голова болит?
– Да не очень. Раньше сильнее болела.
– Ну, кто, кто?!.
Дверь открылась, и на пороге показался Василий Артемьев. Вид у него был помятый, глаз подбит, и одну руку он неловко держал на весу, как будто боялся опустить. Однако наручники с него успели снять. Джинсовая куртка наброшена на плечи, на манер солдатской шинели у раненого.
– Васька! – закричала Мила Голубкова, бросилась к нему, обняла и прижалась к груди.
Оркестр грянул «На сопках Маньчжурии».
Вагон с надписью «Мы победили!» подкатил к перрону.
Женщины рыдают, мужчины держатся из последних сил.
Вот так примерно обнимала Василия Мила Голубкова.
Подполковник Гулько плечом толкнул старшего лейтенанта и, когда тот оглянулся, вопросительно кивнул на подбитый глаз и исподтишка показал кулак.
Старший лейтенант замотал головой – они и вправду его не били! Его гаишники уже битого привезли, а там разве кто разберет, они били, или это он так с подозреваемым дрался!..
– Васька, ты что?! Тебя били?!
– Лер, привет! – Одной рукой Василий прижимал к себе свою чертову знаменитость, которая не нашла ничего лучше, как зарыдать тут, на глазах у всех, а другой, наоборот, придерживал ее, чтобы она не особенно бросалась ему на шею. – Ты как тут оказалась? Мила тебя вызвала?
Тут он заметил Баширова и вытаращил на него глаза, как давеча подполковник с лейтенантом.
Баширов усмехнулся.
Дверь в это время опять распахнулась, и на пороге показался подталкиваемый в спину тщедушный молодой человек. Он щурился на яркий свет и беспомощно оглядывался, словно недоумевал, как он сюда попал.
– Боже, – сказала Лера Любанова громко. – Кто это?!
– Разрешите идти, товарищ подполковник? – пролаял конвоир, приведший тщедушного.
– Идите!
Мелисса всхлипнула в последний раз.
– Это Витя Корзун. Из нашего издательства. Он – курьер.
Все смотрели на Витю, а Мелисса Синеокова не смотрела. Она никак не могла себя заставить на него посмотреть. Гулько предложил ей сесть, она без сил опустилась на стул.
– Какой еще, на фиг, курьер, – пробормотал Василий Артемьев. – Курьер!..
– Напрасно ты так поступила, – нежно сказал Витя Корзун Мелиссе. – Тебе со мной было бы хорошо. Хорошо-о! А ты так со мной обошлась.
– Он родом из Питера, – сказала Мелисса. – У нас работает недавно. Ну, относительно недавно, полгода или чуть побольше. Очень исполнительный, хороший мальчик. Всегда был готов помочь, всегда все исполнял в точности. Он мне несколько раз домой договоры привозил и материалы на съемки доставлял, ну, когда нужно, дополнительное видео, если сюжет про меня…
Ахмет Баширов неторопливо полез в карман, извлек из него невиданной длины и толщины сигару и осведомился в пространство: