Держись за небо. Полёт души
Часть 43 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Если бы ты выгнал меня раньше, – прошептала она, – я давно уже не дышала бы.
– Поедешь поездом, – тихо говорил он уже в такси. – Купил тебе СВ. Чтобы спокойней было, попросил помочь Диму. Он будет в купейном вагоне, соседнем. Если что, зови его. Кстати, вот новый номер для твоего мобильного.
– Какой еще Дима? – отпрянула она, немного успокоив свой тихий плач.
– Из службы безопасности. Тот самый Дима.
– Коренко? – ее сразила эта новость. – Тебя не смущает, что он за мной ухаживал?
– Именно поэтому я ему доверяю твою жизнь. Он небезразличен, а значит – не обидит.
Свете хотелось возразить, возмутиться, отказаться… Но что можно сказать, если он сам выгонял ее из своей жизни?..
– Почему ты отправляешь меня именно туда? В Мегаполис?
– Там легче будет затеряться.
– А ты?
– Я найду тебя сам, когда смогу.
– Костя, я готова ждать тебя вечность! Только скажи еще раз, что ты нуждаешься в этом.
– Как ты можешь сомневаться? Хотя… чему удивляться, если наши отношения все время втайне. Светонька… родная моя, да я жить без тебя не могу! Но смогу ли я что-то гарантировать, когда сам не знаю, что меня ждет за углом? О стабильности можно только мечтать. Ты во мне таком нуждаешься?
– Я в любом тебе нуждаюсь, надрывисто говорила она. – И даже несмотря на угрозы Димончука, и мое обещание ему, я не стала бы тебя бросать, придумала бы что-то. Но, о ужас, этого требуешь от меня ты!
– Потому что ты слишком дорога мне. Понимаешь? Родная, – он взял ее за руки, прижал их к своей груди и проницательно посмотрел в глаза. Только сейчас она заметила увлажнившийся взгляд, моливший ее повиноваться. – Света, милая, ты не представляешь, какое цунами раздувается из того, что случилось. Есть люди, которые не умеют прощать. Совершенно. И им безразлично, что за каждым их неровным движением может погибнуть жизнь. Им совершенно не жалко гробить чужие судьбы, они только богатеют, жрут, теряют, ищут виноватых, жрут, богатеют… Это люди – нелюди. Они как чудовища, держащие в своих могущественных лапах весь мир. И они есть не только в фильмах – они среди нас. Больше всего хочу бросить все и бежать с тобой. Но не могу я… как собака, от пинка поджавшая хвост. Я должен быть здесь. Я подставлю многих… и хороших людей тоже. Это нечестно.
– Но ведь ты не виноват, – пролепетала она. – Почему этого никто не слышит?
– Очевидно, есть то, за что я несу ответственность, – возразил он. – И есть за что ответить, с точки зрения Высшего суда. Я говорил тебе.
– Но ведь ты сделал столько доброго! Неужели ты думаешь, Бог не простил тебе ошибок?
– Я не просил прощения, – ответил он и с сожалением перевел дух. – Почему Он должен прощать?
– Ну так попроси!
– Совесть не позволяет. Нет… Гордыня, скорее всего.
– То есть все эти россказни о вере только на словах? – вдруг возмутилась Света.
– Помолись за меня, – в его голосе звучала мольба, и она растерянно захлопала ресницами. – Если хочешь помочь, помолись…
– Я не умею, – тихо покачала головой она.
– Ты не веришь, – с горечью произнёс он. – За меня только мама всегда молилась. И только благодаря этому я чувствовал себя защищенным. Она и в церковь ходила… в детстве я тоже ходил. Пока не вырос. И не ослеп… от жажды денег. А сейчас стыдно… Только это не оправдание.
– Почему? Я не понимаю, – растерянно посмотрела в окно автомобиля Света, словно искала ответ на возникший внезапно вопрос, – почему вокруг меня столько людей, которые так верят? И в то же время столько атеистов, что я никак не могу определиться в этом плане? Они все будто разрывают мое сознание…
– А ты просто выбери «лагерь» из тех, кто ближе тебе по сердцу. Но только… одно могу сказать: если ты так и будешь продолжать рассуждать о вере, то, боюсь, что жизнь твоя будет налаживаться с трудом. И моя, вместе с тем, тоже…
– Время покажет. Думаю, всё и так утрясется.
Она зажгла в нем надежду, и он так боялся, что эта надежда отдаляется от него ровно настолько, насколько ее поезд – от злополучного города. А все потому, что эта женщина была из другого мира – мира, в котором были свои трагедии, но сведено к минимуму равнодушие к чувствам. Нет, там тоже были свои нюансы. Но человеческая душа не скрывалась за многослойным веером из купюр.
Свете удавалось быть другой в этом обществе, а проблема ее души Косте виделась иначе – она искала любви, но не могла найти ее, потому как не понимала, что настоящих чувств не может быть без любящей души, а душа – это частица Бога. И Он учит нас любви. Она пыталась любить любовью земной, кратковременной и не имеющей будущего. Такая любовь является причиной частых расставаний и сменой партнеров, поисков своего идеала и причин своих неудач в других людях. Ему удалось понять это, и он так надеялся помочь ей. Возможно, даже сейчас, через эту вынужденную разлуку. Может быть, через какое-то время. Если ему дадут шанс все исправить…
Столько слов оставались недосказанными! Столько любви недолюбленной! Столько жизни непрожитой!.. А в итоге – поцелуй его усталых губ, натянутая на лоб бейсболка, чтобы не привлекать внимание, и прощальный, безжизненный взгляд. Наверное, пока они не увидятся, этот взгляд будет стоять в отражении ее глаз постоянно. А увидятся ли вообще?
Поезд мчался-мчался-мчался. И чем дальше она отъезжала, тем сильнее хотелось выбежать на ближайшей станции и пешком отправиться назад. Броситься со всех ног, до самого последнего вздоха, чтобы хотя бы бездыханной упасть в его объятия. И пусть это был бы ее последний шаг, но он был бы к нему… А она бежала от него!
Впервые в жизни ей не хотелось скрываться. Но этого требовали от нее обстоятельства. И останавливаться она не имела права.
Распахнув свой чемодан, дабы посмотреть, что Костя вообще в него упаковал, она ахнула. «Паковать аккуратно вещи я так и не научился», – вспомнились его оправдания. Да так симметрично, компактно и даже дизайнерски она никогда не складывала свой бедлам. Ведь и в жизни так… Всегда в ее душе так было – куча мусора, беспорядок, непонятки, обрывки рассеянных фраз… И только он, Костик, помог ей навести порядок в голове, душе… Мысль об этом заставила ее зареветь во все горло.
– Господи, неужели это всё? – восклицала она, обрушив на свои ладони слезы.
Неужели это конец? Неужели это точка в желаниях стать счастливыми? Если да, то она не хочет знать этого. Тогда лучше уснуть и спать… спать… спать… больше никогда не открывая глаз.
В окне мелькали деревья и монотонный голос поезда настойчиво клонил ко сну. Соседи по купе уже спали: кто-то противно плямкал во сне, иногда сдерживая прорывающийся храп, кто-то бурчал что-то невнятное…
Она не спала. Потому что уполовиненная часть ее плачущего сердца прощалась… (нет-нет-нет: говорила «до свидания!») с тем, в ком осталось все, чем она дышала последний год своей жизни… Такой нестабильной, мгновениями – радостной, порой – депрессивной, но чаще всего – отчаянной жизни.
Ей вспомнилось, как более года назад, уткнувшись в окно купе поезда «Южный-Столица» она, распрощавшись со старым хламом, напрочь испортившим ей несколько лет жизни, ехала навстречу новой судьбе. Столько надежд тогда ее окрыляло… Такая вера теплилась в сердце… Безудержные планы и мечты…
Наверное, для провинциалок, стремящихся покорить столицу, это типично – все ищут слаженной жизни там, где ее круговорот сносит с ног непривыкшего к бешеному ритму обыденности и красоты. Нет. Светлана не искала тогда легкого пути к своему счастью. Ей хотелось затеряться в том самом столичном круговороте, тайно надеясь на любые, даже абсурдные, перемены. Надежды оправдались, абсурда было более чем достаточно.
И этот год принес в ее жизнь ужаса еще больше, чем предшествующие десять. Хотелось бы кого-то в этом обвинить, и она искала кого. Но напрашивался только один вывод: большую часть негатива извне составляли собственные страхи, не зависящие от нее события, ставшие трагичными и оставившими какой-то хаос в голове. Но нельзя отрицать… Нет… Неверно сказано… Необходимо отметить, что счастья за этот год случилось гораздо больше, чем за всю ее сознательную жизнь…
Так ей казалось. Потому что на то были причины. Но сейчас… поезд гнал в неизвестность, в которой нужно было потеряться, чтобы сохранить свою жизнь и, возможно, жизнь любимого человека.
Именно теперь, как и полтора года назад, устремляясь в новое будущее, она подводила черту под прошлым и анализировала. Только теперь эмоций от пережитого оказалось больше настолько, что если бы жизненный опыт примеряли по сердцебиению, то ее диагноз звучал бы философски: «скоропостижное старение» или «непредвиденная мудрость».
Произошедшие события чего-то требовали от ее сердца. Может быть, вновь стать сильной, оставшись наедине со своей болью. А для этого ей хотелось окончательно пережить все обиды и разочарования в своих воспоминаниях, чтобы оставить их там, где они случились. И устремиться вперед только с одной верой, способной преодолеть все беды и наверняка спасти свою любовь.
Ведь это возможно, правда? Спасти любовь тогда, когда выхода из ситуации просто не существует… А может, он есть, просто надежно припрятан настигшим разочарованием? Возможно, она отыщет его сейчас, немедленно, в малейших деталях пройденной жизни, которые обязательно вспомнятся уставшим сердцем…
Глава 7. «Меня все время сжигают близкие»
«Ненавижу вспоминать этот период своей жизни»
– Милый, вставай! – Света игриво накинула халат, скрывшись от легкой прохлады в уютной махре, и клацнула кофеварку.
Крупногабаритная квартира-студия большими, почти в полный рост, окнами каждое утро открывала перед ней необъятные просторы Мегаполиса. Света обожала именно так начинать день: с наслаждением вдыхая пряный аромат кофе, с высоты этажа она взлетала над городом и наводила порядки в своих мечтах… И она отмечала то, что они стали сбываться после таких каждодневных утренних «медитаций».
Как удивительно: она не терялась в этом городе… она находила и обретала себя, не глядя на множество лиц, постоянно мелькающих перед глазами. Здесь она словно перевоплотилась… нет, ожила… и… стала собой… И каждое утро высота французских окон демонстрировала, как весь Мегаполис бросался к ее ногам. В этом ощущалось нечто вдохновляющее, дающее заряд энергией на весь день.
– Дорогой! Ты опоздаешь на встречу, – настаивала она. – Ну что ты?
– Ну почему нужно подрываться в такую рань? – возмутился тот, накрывая себя с головой. – Ну почему именно сегодня?
– Третий год в этом городе, – улыбалась она. – А так и не научился организовывать свое время. Выйдешь из дома позже обычного, опоздаешь и будешь весь день бурчать.
– Да. Ритм жизни еще безумнее, чем в Столице, – он вздохнул и потянулся. – Кофе заваришь?
– Уже готов! – Света деловито застегивала пуговицу на манжете бирюзовой рубашки, встречая милого видом строгого начальства. – Не забудь залог в ресторан завезти. Если ты, конечно, еще согласен на мне жениться.
– У меня есть шанс передумать? – рассмеялся он. – Все давно и безнадежно решено за меня.
Шмякнувшая его по лицу подушка, прилетевшая с дивана, прервала тихий смех.
– Ладно тебе, милая, прекрати! Люблю я тебя. А значит, женюсь!
– Какую сумму планируешь оставить?
– Я понимаю, что теперь ты – большой начальник и зарабатываешь покруче чем я, но семейный бюджет позволь распределять мне, моя маленькая и беззащитная девочка.
– Я – не большой начальник, дорогой, – иронично пропела она. – В моем подчинении всего-то тридцать четыре человека. Это мизер в сравнении с «МаркетТрейдМод». Помнишь ту высотку с кучей персонала?
– Зачем сравнивать именно с этой компанией? – недовольно поморщился он.
– Затем, что мы оба там работали, и есть что и с чем сравнить.
– А может, ты и Ордынцева до сих пор не забыла? – Дима рассерженно бросил на диван футболку и прошел в ванную.
– Такое не забывается, – шепнула задумчиво Света и взяла в руки чашку, поворачиваясь лицом к утреннему городу, всем своим естеством растворяясь в нем… таком жужжащем, пищащем, непрестанно куда-то спешащем.
Здесь все сложилось совершенно иначе, чем она планировала всего пару лет назад. И если бы кто-то эти перемены предвидел тогда, когда Света ехала в поезде из одной столицы в другую, то она непременно закрыла бы этому «кто-то» рот.
– Поедешь поездом, – тихо говорил он уже в такси. – Купил тебе СВ. Чтобы спокойней было, попросил помочь Диму. Он будет в купейном вагоне, соседнем. Если что, зови его. Кстати, вот новый номер для твоего мобильного.
– Какой еще Дима? – отпрянула она, немного успокоив свой тихий плач.
– Из службы безопасности. Тот самый Дима.
– Коренко? – ее сразила эта новость. – Тебя не смущает, что он за мной ухаживал?
– Именно поэтому я ему доверяю твою жизнь. Он небезразличен, а значит – не обидит.
Свете хотелось возразить, возмутиться, отказаться… Но что можно сказать, если он сам выгонял ее из своей жизни?..
– Почему ты отправляешь меня именно туда? В Мегаполис?
– Там легче будет затеряться.
– А ты?
– Я найду тебя сам, когда смогу.
– Костя, я готова ждать тебя вечность! Только скажи еще раз, что ты нуждаешься в этом.
– Как ты можешь сомневаться? Хотя… чему удивляться, если наши отношения все время втайне. Светонька… родная моя, да я жить без тебя не могу! Но смогу ли я что-то гарантировать, когда сам не знаю, что меня ждет за углом? О стабильности можно только мечтать. Ты во мне таком нуждаешься?
– Я в любом тебе нуждаюсь, надрывисто говорила она. – И даже несмотря на угрозы Димончука, и мое обещание ему, я не стала бы тебя бросать, придумала бы что-то. Но, о ужас, этого требуешь от меня ты!
– Потому что ты слишком дорога мне. Понимаешь? Родная, – он взял ее за руки, прижал их к своей груди и проницательно посмотрел в глаза. Только сейчас она заметила увлажнившийся взгляд, моливший ее повиноваться. – Света, милая, ты не представляешь, какое цунами раздувается из того, что случилось. Есть люди, которые не умеют прощать. Совершенно. И им безразлично, что за каждым их неровным движением может погибнуть жизнь. Им совершенно не жалко гробить чужие судьбы, они только богатеют, жрут, теряют, ищут виноватых, жрут, богатеют… Это люди – нелюди. Они как чудовища, держащие в своих могущественных лапах весь мир. И они есть не только в фильмах – они среди нас. Больше всего хочу бросить все и бежать с тобой. Но не могу я… как собака, от пинка поджавшая хвост. Я должен быть здесь. Я подставлю многих… и хороших людей тоже. Это нечестно.
– Но ведь ты не виноват, – пролепетала она. – Почему этого никто не слышит?
– Очевидно, есть то, за что я несу ответственность, – возразил он. – И есть за что ответить, с точки зрения Высшего суда. Я говорил тебе.
– Но ведь ты сделал столько доброго! Неужели ты думаешь, Бог не простил тебе ошибок?
– Я не просил прощения, – ответил он и с сожалением перевел дух. – Почему Он должен прощать?
– Ну так попроси!
– Совесть не позволяет. Нет… Гордыня, скорее всего.
– То есть все эти россказни о вере только на словах? – вдруг возмутилась Света.
– Помолись за меня, – в его голосе звучала мольба, и она растерянно захлопала ресницами. – Если хочешь помочь, помолись…
– Я не умею, – тихо покачала головой она.
– Ты не веришь, – с горечью произнёс он. – За меня только мама всегда молилась. И только благодаря этому я чувствовал себя защищенным. Она и в церковь ходила… в детстве я тоже ходил. Пока не вырос. И не ослеп… от жажды денег. А сейчас стыдно… Только это не оправдание.
– Почему? Я не понимаю, – растерянно посмотрела в окно автомобиля Света, словно искала ответ на возникший внезапно вопрос, – почему вокруг меня столько людей, которые так верят? И в то же время столько атеистов, что я никак не могу определиться в этом плане? Они все будто разрывают мое сознание…
– А ты просто выбери «лагерь» из тех, кто ближе тебе по сердцу. Но только… одно могу сказать: если ты так и будешь продолжать рассуждать о вере, то, боюсь, что жизнь твоя будет налаживаться с трудом. И моя, вместе с тем, тоже…
– Время покажет. Думаю, всё и так утрясется.
Она зажгла в нем надежду, и он так боялся, что эта надежда отдаляется от него ровно настолько, насколько ее поезд – от злополучного города. А все потому, что эта женщина была из другого мира – мира, в котором были свои трагедии, но сведено к минимуму равнодушие к чувствам. Нет, там тоже были свои нюансы. Но человеческая душа не скрывалась за многослойным веером из купюр.
Свете удавалось быть другой в этом обществе, а проблема ее души Косте виделась иначе – она искала любви, но не могла найти ее, потому как не понимала, что настоящих чувств не может быть без любящей души, а душа – это частица Бога. И Он учит нас любви. Она пыталась любить любовью земной, кратковременной и не имеющей будущего. Такая любовь является причиной частых расставаний и сменой партнеров, поисков своего идеала и причин своих неудач в других людях. Ему удалось понять это, и он так надеялся помочь ей. Возможно, даже сейчас, через эту вынужденную разлуку. Может быть, через какое-то время. Если ему дадут шанс все исправить…
Столько слов оставались недосказанными! Столько любви недолюбленной! Столько жизни непрожитой!.. А в итоге – поцелуй его усталых губ, натянутая на лоб бейсболка, чтобы не привлекать внимание, и прощальный, безжизненный взгляд. Наверное, пока они не увидятся, этот взгляд будет стоять в отражении ее глаз постоянно. А увидятся ли вообще?
Поезд мчался-мчался-мчался. И чем дальше она отъезжала, тем сильнее хотелось выбежать на ближайшей станции и пешком отправиться назад. Броситься со всех ног, до самого последнего вздоха, чтобы хотя бы бездыханной упасть в его объятия. И пусть это был бы ее последний шаг, но он был бы к нему… А она бежала от него!
Впервые в жизни ей не хотелось скрываться. Но этого требовали от нее обстоятельства. И останавливаться она не имела права.
Распахнув свой чемодан, дабы посмотреть, что Костя вообще в него упаковал, она ахнула. «Паковать аккуратно вещи я так и не научился», – вспомнились его оправдания. Да так симметрично, компактно и даже дизайнерски она никогда не складывала свой бедлам. Ведь и в жизни так… Всегда в ее душе так было – куча мусора, беспорядок, непонятки, обрывки рассеянных фраз… И только он, Костик, помог ей навести порядок в голове, душе… Мысль об этом заставила ее зареветь во все горло.
– Господи, неужели это всё? – восклицала она, обрушив на свои ладони слезы.
Неужели это конец? Неужели это точка в желаниях стать счастливыми? Если да, то она не хочет знать этого. Тогда лучше уснуть и спать… спать… спать… больше никогда не открывая глаз.
В окне мелькали деревья и монотонный голос поезда настойчиво клонил ко сну. Соседи по купе уже спали: кто-то противно плямкал во сне, иногда сдерживая прорывающийся храп, кто-то бурчал что-то невнятное…
Она не спала. Потому что уполовиненная часть ее плачущего сердца прощалась… (нет-нет-нет: говорила «до свидания!») с тем, в ком осталось все, чем она дышала последний год своей жизни… Такой нестабильной, мгновениями – радостной, порой – депрессивной, но чаще всего – отчаянной жизни.
Ей вспомнилось, как более года назад, уткнувшись в окно купе поезда «Южный-Столица» она, распрощавшись со старым хламом, напрочь испортившим ей несколько лет жизни, ехала навстречу новой судьбе. Столько надежд тогда ее окрыляло… Такая вера теплилась в сердце… Безудержные планы и мечты…
Наверное, для провинциалок, стремящихся покорить столицу, это типично – все ищут слаженной жизни там, где ее круговорот сносит с ног непривыкшего к бешеному ритму обыденности и красоты. Нет. Светлана не искала тогда легкого пути к своему счастью. Ей хотелось затеряться в том самом столичном круговороте, тайно надеясь на любые, даже абсурдные, перемены. Надежды оправдались, абсурда было более чем достаточно.
И этот год принес в ее жизнь ужаса еще больше, чем предшествующие десять. Хотелось бы кого-то в этом обвинить, и она искала кого. Но напрашивался только один вывод: большую часть негатива извне составляли собственные страхи, не зависящие от нее события, ставшие трагичными и оставившими какой-то хаос в голове. Но нельзя отрицать… Нет… Неверно сказано… Необходимо отметить, что счастья за этот год случилось гораздо больше, чем за всю ее сознательную жизнь…
Так ей казалось. Потому что на то были причины. Но сейчас… поезд гнал в неизвестность, в которой нужно было потеряться, чтобы сохранить свою жизнь и, возможно, жизнь любимого человека.
Именно теперь, как и полтора года назад, устремляясь в новое будущее, она подводила черту под прошлым и анализировала. Только теперь эмоций от пережитого оказалось больше настолько, что если бы жизненный опыт примеряли по сердцебиению, то ее диагноз звучал бы философски: «скоропостижное старение» или «непредвиденная мудрость».
Произошедшие события чего-то требовали от ее сердца. Может быть, вновь стать сильной, оставшись наедине со своей болью. А для этого ей хотелось окончательно пережить все обиды и разочарования в своих воспоминаниях, чтобы оставить их там, где они случились. И устремиться вперед только с одной верой, способной преодолеть все беды и наверняка спасти свою любовь.
Ведь это возможно, правда? Спасти любовь тогда, когда выхода из ситуации просто не существует… А может, он есть, просто надежно припрятан настигшим разочарованием? Возможно, она отыщет его сейчас, немедленно, в малейших деталях пройденной жизни, которые обязательно вспомнятся уставшим сердцем…
Глава 7. «Меня все время сжигают близкие»
«Ненавижу вспоминать этот период своей жизни»
– Милый, вставай! – Света игриво накинула халат, скрывшись от легкой прохлады в уютной махре, и клацнула кофеварку.
Крупногабаритная квартира-студия большими, почти в полный рост, окнами каждое утро открывала перед ней необъятные просторы Мегаполиса. Света обожала именно так начинать день: с наслаждением вдыхая пряный аромат кофе, с высоты этажа она взлетала над городом и наводила порядки в своих мечтах… И она отмечала то, что они стали сбываться после таких каждодневных утренних «медитаций».
Как удивительно: она не терялась в этом городе… она находила и обретала себя, не глядя на множество лиц, постоянно мелькающих перед глазами. Здесь она словно перевоплотилась… нет, ожила… и… стала собой… И каждое утро высота французских окон демонстрировала, как весь Мегаполис бросался к ее ногам. В этом ощущалось нечто вдохновляющее, дающее заряд энергией на весь день.
– Дорогой! Ты опоздаешь на встречу, – настаивала она. – Ну что ты?
– Ну почему нужно подрываться в такую рань? – возмутился тот, накрывая себя с головой. – Ну почему именно сегодня?
– Третий год в этом городе, – улыбалась она. – А так и не научился организовывать свое время. Выйдешь из дома позже обычного, опоздаешь и будешь весь день бурчать.
– Да. Ритм жизни еще безумнее, чем в Столице, – он вздохнул и потянулся. – Кофе заваришь?
– Уже готов! – Света деловито застегивала пуговицу на манжете бирюзовой рубашки, встречая милого видом строгого начальства. – Не забудь залог в ресторан завезти. Если ты, конечно, еще согласен на мне жениться.
– У меня есть шанс передумать? – рассмеялся он. – Все давно и безнадежно решено за меня.
Шмякнувшая его по лицу подушка, прилетевшая с дивана, прервала тихий смех.
– Ладно тебе, милая, прекрати! Люблю я тебя. А значит, женюсь!
– Какую сумму планируешь оставить?
– Я понимаю, что теперь ты – большой начальник и зарабатываешь покруче чем я, но семейный бюджет позволь распределять мне, моя маленькая и беззащитная девочка.
– Я – не большой начальник, дорогой, – иронично пропела она. – В моем подчинении всего-то тридцать четыре человека. Это мизер в сравнении с «МаркетТрейдМод». Помнишь ту высотку с кучей персонала?
– Зачем сравнивать именно с этой компанией? – недовольно поморщился он.
– Затем, что мы оба там работали, и есть что и с чем сравнить.
– А может, ты и Ордынцева до сих пор не забыла? – Дима рассерженно бросил на диван футболку и прошел в ванную.
– Такое не забывается, – шепнула задумчиво Света и взяла в руки чашку, поворачиваясь лицом к утреннему городу, всем своим естеством растворяясь в нем… таком жужжащем, пищащем, непрестанно куда-то спешащем.
Здесь все сложилось совершенно иначе, чем она планировала всего пару лет назад. И если бы кто-то эти перемены предвидел тогда, когда Света ехала в поезде из одной столицы в другую, то она непременно закрыла бы этому «кто-то» рот.