Держись за небо. Полёт души
Часть 26 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Своим разъяренным взглядом Алла словно пыталась образумить подругу. Но по глазам Эльвиры она прочла, что это напрасные старания.
– Ладно, Светлана тебе глаз колет. А с Ольгой зачем так? Ты же ей душу рвешь! А вы подруги!
– У нее не стало подруг после того, как ей диагноз поставили.
– Потому что дружба у вас такая. За кусок мяса, – отойдя от растерянной Эльки, Алла вышла из зала вслед за удалившейся Светланой.
– Бестолочь! – накинулась на Эльвиру Дарина. – Весь праздник испортила. Тебе неймется?
Чувствуя, как лицо сгорает от ссадин и отеков, Света уже стояла на улице и ожидала такси. Исчезнуть. Испариться. Растаять. Хотя бы в этом тумане, навязчиво повисшим над городом.
– Сигарету? – Дарина Игоревна протянула Свете «слимс», отдающий приторным ароматом.
– Вообще я не курю, – сомкнула губы та, принимая предложение. – Вернее, бросила несколько лет назад.
Сейчас она была не против. Потому что перед глазами в очередной раз рушился мир. И мелкими щепками летел в какую-то огромную пропасть. Пропасть размером с Вселенную. И Света видела себя каким-то маленьким насекомым, бессильно барахтающимся конечностями в этой черной дыре. Такое видение последний раз всплывало в тот момент, когда она застала Марка с Катей.
– Неадекватная какая-то! – со злостью буркнула Света, выдыхая едкий дым.
– Официально неадекватная, – вздохнув, произнесла Дарина. – Стояла бы на учете в психушке с шизофренией, если бы ее отец не пытался скрыть диагноз от общественности.
Света остолбенела, боясь даже дыханием нарушить поток получаемой информации. Дарина смотрела куда-то в сторону и нервно сжимала полноватыми пальцами тонкую сигарету, чуть изогнувшуюся под напряжением женщины.
До этого момента Света мысленно поносила Костю всеми возможными ругательствами – и за попытки кадрить ее, и за то, что взял на работу, и за то, что сегодня флиртовал с ней. Но сейчас она просто «замёрзла» в ожидании дальнейшего рассказа Игоревны, на который та, очевидно, настраивалась с трудом.
– Там тяжелая ситуация. Брак, если не ошибаюсь, вынужденный. Потом беременность. Ребенок при родах умер, да и ходила Оля очень плохо. Говорят, что Костины похождения сыграли свою роль. Со смертью дитя она так и не смирилась, вот и тронулась умом. Костя ушел, не вынес всех испытаний, как и все порядочные мужики. Вроде как не любил он ее никогда. Жениться надо было. Теперь с этим судом у него все наперекосяк…
– С судом? – пролепетала и без того ошеломленная Света.
– Там всё не так просто, девочка моя. Это не мое дело, – снизила голос Дарина, глядя куда-то в сторону, словно она перебарывала себя в нежелании говорить, – что там у тебя с Костей, я не знаю. Но вижу, что и он тянется к тебе, и ты вроде небезразлична. Он пытается сейчас разрешить очень непростые вопросы. Возможно, жизненно важные для себя самого. Ты должна знать, как я полагаю.
– У меня с ним ничего нет, – категорично произнесла Света на одном дыхании, словно она давно настраивалась на эту фразу и, наконец, осмелилась сказать это вслух… после сделанного выбора. – И быть не может! Я всегда сторонилась подобного рода мужчин, и он – не исключение.
– На последних словах у тебя, Потёмкина, голос задрожал, – произнесла с горьким сарказмом Дарина. – Света, порой свое счастье нужно выгрызать. За него нужно бороться. Необходимо быть сильной, чтобы его обрести, и еще более сильной, чтобы сохранить. И главное, не испытывать эту силу на мужчине, которого считаешь достойным. А ты, Потёмкина, – ни рыба ни мясо. Определись, наконец!
Ей хотелось, чтобы этот день просто закончился. Сейчас, немедленно, сиюминутно! Без каких-либо вариантов для продолжения.
Все новости и события не укладывались в голове. Сердце истошно билось, словно ему намеревались перекрыть кислород. Да ведь она ничего к нему не чувствует! Откуда может быть столько эмоций?
Сейчас нужно все переварить. Или хотя бы попытаться.
Осмотрела свое лицо Света уже дома – на щеке красовался отек, грозящий перерасти в синяк. Подбородок и губу пересекала свежая, еще кровавая царапина такой ширины, будто ее сделали не ногтями, а каким-то прутом. Да, в понедельник она пойдет красавицей. Вот повода-то будет Эльвире и ей подобным поиздеваться!..
Но это все чепуха! Это все мелочи. Самое страшное – это то, что творилось внутри нее. Только сейчас ей становилось ясно, что Костя ей нравится куда больше, чем она предполагала. И сейчас так очевидно, что она дрожит не от страха перед ним. Она дрожит от страха перед любовью, которая вот-вот одолеет влюбленность, уже овладевшую ее сердцем.
Когда это произошло? Почему она не успела проконтролировать? Неужели она готова к новым чувствам после того, как Марк предал ее? Да и правда, сколько можно уже вспоминать эту не самую удачную страницу своей жизни?! Перевернуть ее… Но разве на эту главу?
Допустим, перевернет она и что?
Да, бесспорно, до этого момента она видела Костю удивительно порядочным человеком. Порой до тошноты порядочным. Она редко слышала о нем плохие отзывы. Коллектив как-то бережно к нему относился. Такой вот незаменимой ценности начальник. Даже мудрая Дарина час назад пыталась его оправдать…
Да, Света тайно восхищалась всем бытующим вокруг его персоны легендам. И про благотворительность для детей, которую он оказывал долгое время, анонимно перечисляя средства в детский приют в маленьком городке. Затем каким-то образом это стало известно общественности.
А рассказы о помощи сотрудникам в таких разных и сложных вопросах! А умение вести дела с бесспорным профессионализмом: она часто слышала, что компанию Ордынцева-старшего именно он поставил на ноги. И приходила в восторг от благодарности, которая витала в атмосфере его коллектива. Разумеется, она понимала, что должны быть подводные камни. Это оказались целые скалы и рифы.
С другой стороны, для нее все это изначально было сказкой. Волшебством, неспособным случиться в ее жизни. Там, где неудачи, – там ее сфера. Вот сказка и показала подтекст реальности.
Все, потому что его истинное лицо она увидела сегодня. И фальшь его лицемерной сущности. Наверняка все хорошее – это просто пиар. А вот плохое… оно отразилось и в эгоизме, и безразличии к женщинам… даже несчастной супруге. Каково ей приходилось – представить сложно.
Да, главное – высказать ему все при встрече и уволиться! Сказать все, что она о нем думает. И даже больше. Выразить все свое презрение. Она в этом крайне нуждается. И обязательно приведет в исполнение при первой возможности.
Всё. Назад, в Южный! Хватит с нее столицы! В понедельник заявление об уходе и прямиком домой. Хоть сейчас езжай на вокзал за билетом. Нет, Потемкина, завтра утром! На сегодня хватит путешествий.
Посмотрев на опустевшую бутылку вина, Света закрыла глаза. Нет, дальше так продолжаться не может… Права Лена, с алкоголем надо завязывать. Эмоций достаточно и без него. Решительно схватив бутылку за горлышко, вышвырнула в мусорное ведро.
Как раз в это мгновение раздался настойчивый звонок. Со злостью выдохнув, Светлана бросилась к двери.
– Я же говорила, что перестану открывать, если ты будешь постоянно забывать ключи! – услышала она собственный ор и, рассчитывая увидеть соседку, резким рывком распахнула дверь. И замерла.
Его взгляд был полон боли, застывшей на веках сожалеющей влагой. Пиджак распахнут, рубаха расстёгнута до груди, галстук вовсе отсутствовал. Взъерошенные волосы, будто он только что поднялся с кровати. И взгляд, полный вожделения, боли, отрешенности.
Та пламенная речь, которую она готовила для него несколько мгновений назад, застряла комом в горле. Нужно вспомнить слова! Немедленно! И не позволять этой театральной драме на его лице вновь околдовать свой ум и манипулировать собой. Сейчас она все скажет! Вот… прямо сейчас… ну… Света, не молчи же!
– Зачем ты пришел? Что тебе нужно? Может, достаточно издеваться над женщинами? Свою жену довел, теперь решил переключиться на меня? Вон! Убирайся!
«Я кричу? Господи, я ведь ни слова не сказала. Это кричит мое сердце, тщетно надеясь, что его кто-нибудь слышит. Может, он сам поймет? По ненависти в моих глазах… Ну? Посмотри на меня! Услышь мои мольбы! Нужно сказать… всё высказать… решиться…»
Она затянула с импульсивными выяснениями. Все тише и тише звучали ее мысли, подавленные твердой решительностью его глаз. Нет. Он не отступит! А она слишком слаба, чтобы постоять за себя. «Ни рыба ни мясо», – мелькнула цитата любимой начальницы.
Разумеется, он воспользовался этим моментом. Не дожидаясь ее приглашения, Костя шагнул в квартиру, закрывая за собой дверь.
Ей вновь хотелось возразить, остановить очередной дерзостью, собрать в себе всю ярость и лавиной обрушить на него, но… остатки этих целей, некогда собранных в единый план, много раз мысленно исправленный, перечеркнутый и переписанный, догорали в огне его пламенного взгляда.
Но она все же попятилась назад, а он шагнул еще ближе, всем своим видом демонстрируя решительность. Что делать? Что сейчас делать? Вино прибавило ей немного смелости, упразднив дрожь коленок и прочие проявления слабости, но она совершенно не знала, как себя вести.
Нежно прикоснувшись рукой к ее раскрасневшейся щеке, Костя судорожно заиграл желваками на скулах. И в этой кратковременной робости его касания виделось столько мужественной стойкости, что, появись сейчас кто-нибудь с целью обидеть ее, он стёр бы этого «кто-нибудь» в порошок.
– Прости меня, – выдохнул он и прервал ее попытку что-то ответить легким прикосновением пальца к ее губам.
Да, колени все-таки задрожали, и сил противиться ему не хватило: Светлана просто упала в его объятия – такие нетерпеливые и такие бережные. Казалось, что это искра, на которую подуло порывистое дыхание страсти… И в этом полыхающем огне перед ее глазами только замелькали стены…
Бездна нежности… нетерпеливой и сумасшедшей. Никогда раньше не думала, что такое возможно. Это от наверняка от ожидания… томного и нетерпеливого… ожидания, не надеющегося на результат… а просто существующего.
К ногам упал ее халат, пощекотав тоненькие лодыжки. Его пиджак давно валялся где-то на полу. Ни на секунду не отрываясь от нее, Костя настойчиво вёл вслепую к какому-нибудь дивану. Вёл так, что на их пути все падало, трещало и даже разбивалось.
Затем темнота перед глазами… только тихий шепот, словно унесший куда-то в небытие… Затем падение… взлёт… и снова долгое и томительное падение в предвкушении мгновенной смерти. Чувство ветра, щекотавшего будто перышком каждую клеточку тела… но вот у самой земли снова взлёт… легкая прохлада, окутавшая будто шелковистой простынёй, и отбросившая в какое-то пламя, мягко касающееся кончиками жарких языков… затем снова ветер… нет, ураган, буря, закрутившая в себе, укутавшая, мягко поднявшая, потрепавшая, и беспощадно поглотившая ледяным потоком и… бросившая в жар… в самое лоно огня, оставляя сгорать и возрождаться…
…Казалось, была вечность. Вечность, к которой они оба прикоснулись и вернулись…
– Мне хочется, чтоб так было всегда, – тихо сказал он, откидываясь на подушки и страстно сжимая ее кисть, будто боясь высвободить ее из своей руки.
– Как? – с тем же вожделением спросила она, хотя ответ мало интересовал – ее существо находилось в прострации.
– Вот так… вдали от мира…
– Меня тоже куда-то утянуло…
– Такого еще не было – будто вырвало из чьих-то когтей, потом обняло и бережно опустило… Что это?
– Страсть?
– Чересчур многозначительно для страсти… Какая-то другая Вселенная. Мне кажется, я даже успел там отдохнуть.
Какое-то время они безмолвствовали.
– Я, наверно, оказалась слишком слабой, чтобы противиться своим чувствам.
– Что ты имеешь в виду? – он прижал ее к себе, перебирая разбросанные на плечах волосы.
– То, что пару часов назад ты так обнимал свою жену… Костя-а-а, – она с воем уткнулась ему в плечо, – ты ведь женат! Это против моих правил!
– Это против любых правил, – вздохнул он. – Могу сказать только, что ты с Ольгой могла еще, не дай Бог, познакомиться во время нашего первого свидания. Помнишь?
– Серьезно?
– Абсолютно. Лия отправила ей тогда смс-ку.
– Лия?
– Ну… бриллиант на длинных ногах, как ты ее прозвала.
– А. Да. Она «рылась» в мобильном. Помню.
– Если бы Оля появилась… Вот тогда ты точно видеть бы меня не захотела.
– Именно поэтому ты мне нахамил? – улыбнулась она.
– Я нахамил? А сама хороша была?
– Костя, меня вывела из себя обстановка. Ты помнишь меня в ней.
– Я клянусь тебе, что фон меня не интересовал. У меня привычка видеть только необходимые факты. Все остальное вне моего внимания. А ты в своей голове нарисовала комплексы сама. Но, могу сказать, что это спасло нас от скандала.
– Не спасло… А оттянуло. В любом случае у меня есть к тебе пара вопросов, – с этими словами она включила бра над своей головой.
– Ладно, Светлана тебе глаз колет. А с Ольгой зачем так? Ты же ей душу рвешь! А вы подруги!
– У нее не стало подруг после того, как ей диагноз поставили.
– Потому что дружба у вас такая. За кусок мяса, – отойдя от растерянной Эльки, Алла вышла из зала вслед за удалившейся Светланой.
– Бестолочь! – накинулась на Эльвиру Дарина. – Весь праздник испортила. Тебе неймется?
Чувствуя, как лицо сгорает от ссадин и отеков, Света уже стояла на улице и ожидала такси. Исчезнуть. Испариться. Растаять. Хотя бы в этом тумане, навязчиво повисшим над городом.
– Сигарету? – Дарина Игоревна протянула Свете «слимс», отдающий приторным ароматом.
– Вообще я не курю, – сомкнула губы та, принимая предложение. – Вернее, бросила несколько лет назад.
Сейчас она была не против. Потому что перед глазами в очередной раз рушился мир. И мелкими щепками летел в какую-то огромную пропасть. Пропасть размером с Вселенную. И Света видела себя каким-то маленьким насекомым, бессильно барахтающимся конечностями в этой черной дыре. Такое видение последний раз всплывало в тот момент, когда она застала Марка с Катей.
– Неадекватная какая-то! – со злостью буркнула Света, выдыхая едкий дым.
– Официально неадекватная, – вздохнув, произнесла Дарина. – Стояла бы на учете в психушке с шизофренией, если бы ее отец не пытался скрыть диагноз от общественности.
Света остолбенела, боясь даже дыханием нарушить поток получаемой информации. Дарина смотрела куда-то в сторону и нервно сжимала полноватыми пальцами тонкую сигарету, чуть изогнувшуюся под напряжением женщины.
До этого момента Света мысленно поносила Костю всеми возможными ругательствами – и за попытки кадрить ее, и за то, что взял на работу, и за то, что сегодня флиртовал с ней. Но сейчас она просто «замёрзла» в ожидании дальнейшего рассказа Игоревны, на который та, очевидно, настраивалась с трудом.
– Там тяжелая ситуация. Брак, если не ошибаюсь, вынужденный. Потом беременность. Ребенок при родах умер, да и ходила Оля очень плохо. Говорят, что Костины похождения сыграли свою роль. Со смертью дитя она так и не смирилась, вот и тронулась умом. Костя ушел, не вынес всех испытаний, как и все порядочные мужики. Вроде как не любил он ее никогда. Жениться надо было. Теперь с этим судом у него все наперекосяк…
– С судом? – пролепетала и без того ошеломленная Света.
– Там всё не так просто, девочка моя. Это не мое дело, – снизила голос Дарина, глядя куда-то в сторону, словно она перебарывала себя в нежелании говорить, – что там у тебя с Костей, я не знаю. Но вижу, что и он тянется к тебе, и ты вроде небезразлична. Он пытается сейчас разрешить очень непростые вопросы. Возможно, жизненно важные для себя самого. Ты должна знать, как я полагаю.
– У меня с ним ничего нет, – категорично произнесла Света на одном дыхании, словно она давно настраивалась на эту фразу и, наконец, осмелилась сказать это вслух… после сделанного выбора. – И быть не может! Я всегда сторонилась подобного рода мужчин, и он – не исключение.
– На последних словах у тебя, Потёмкина, голос задрожал, – произнесла с горьким сарказмом Дарина. – Света, порой свое счастье нужно выгрызать. За него нужно бороться. Необходимо быть сильной, чтобы его обрести, и еще более сильной, чтобы сохранить. И главное, не испытывать эту силу на мужчине, которого считаешь достойным. А ты, Потёмкина, – ни рыба ни мясо. Определись, наконец!
Ей хотелось, чтобы этот день просто закончился. Сейчас, немедленно, сиюминутно! Без каких-либо вариантов для продолжения.
Все новости и события не укладывались в голове. Сердце истошно билось, словно ему намеревались перекрыть кислород. Да ведь она ничего к нему не чувствует! Откуда может быть столько эмоций?
Сейчас нужно все переварить. Или хотя бы попытаться.
Осмотрела свое лицо Света уже дома – на щеке красовался отек, грозящий перерасти в синяк. Подбородок и губу пересекала свежая, еще кровавая царапина такой ширины, будто ее сделали не ногтями, а каким-то прутом. Да, в понедельник она пойдет красавицей. Вот повода-то будет Эльвире и ей подобным поиздеваться!..
Но это все чепуха! Это все мелочи. Самое страшное – это то, что творилось внутри нее. Только сейчас ей становилось ясно, что Костя ей нравится куда больше, чем она предполагала. И сейчас так очевидно, что она дрожит не от страха перед ним. Она дрожит от страха перед любовью, которая вот-вот одолеет влюбленность, уже овладевшую ее сердцем.
Когда это произошло? Почему она не успела проконтролировать? Неужели она готова к новым чувствам после того, как Марк предал ее? Да и правда, сколько можно уже вспоминать эту не самую удачную страницу своей жизни?! Перевернуть ее… Но разве на эту главу?
Допустим, перевернет она и что?
Да, бесспорно, до этого момента она видела Костю удивительно порядочным человеком. Порой до тошноты порядочным. Она редко слышала о нем плохие отзывы. Коллектив как-то бережно к нему относился. Такой вот незаменимой ценности начальник. Даже мудрая Дарина час назад пыталась его оправдать…
Да, Света тайно восхищалась всем бытующим вокруг его персоны легендам. И про благотворительность для детей, которую он оказывал долгое время, анонимно перечисляя средства в детский приют в маленьком городке. Затем каким-то образом это стало известно общественности.
А рассказы о помощи сотрудникам в таких разных и сложных вопросах! А умение вести дела с бесспорным профессионализмом: она часто слышала, что компанию Ордынцева-старшего именно он поставил на ноги. И приходила в восторг от благодарности, которая витала в атмосфере его коллектива. Разумеется, она понимала, что должны быть подводные камни. Это оказались целые скалы и рифы.
С другой стороны, для нее все это изначально было сказкой. Волшебством, неспособным случиться в ее жизни. Там, где неудачи, – там ее сфера. Вот сказка и показала подтекст реальности.
Все, потому что его истинное лицо она увидела сегодня. И фальшь его лицемерной сущности. Наверняка все хорошее – это просто пиар. А вот плохое… оно отразилось и в эгоизме, и безразличии к женщинам… даже несчастной супруге. Каково ей приходилось – представить сложно.
Да, главное – высказать ему все при встрече и уволиться! Сказать все, что она о нем думает. И даже больше. Выразить все свое презрение. Она в этом крайне нуждается. И обязательно приведет в исполнение при первой возможности.
Всё. Назад, в Южный! Хватит с нее столицы! В понедельник заявление об уходе и прямиком домой. Хоть сейчас езжай на вокзал за билетом. Нет, Потемкина, завтра утром! На сегодня хватит путешествий.
Посмотрев на опустевшую бутылку вина, Света закрыла глаза. Нет, дальше так продолжаться не может… Права Лена, с алкоголем надо завязывать. Эмоций достаточно и без него. Решительно схватив бутылку за горлышко, вышвырнула в мусорное ведро.
Как раз в это мгновение раздался настойчивый звонок. Со злостью выдохнув, Светлана бросилась к двери.
– Я же говорила, что перестану открывать, если ты будешь постоянно забывать ключи! – услышала она собственный ор и, рассчитывая увидеть соседку, резким рывком распахнула дверь. И замерла.
Его взгляд был полон боли, застывшей на веках сожалеющей влагой. Пиджак распахнут, рубаха расстёгнута до груди, галстук вовсе отсутствовал. Взъерошенные волосы, будто он только что поднялся с кровати. И взгляд, полный вожделения, боли, отрешенности.
Та пламенная речь, которую она готовила для него несколько мгновений назад, застряла комом в горле. Нужно вспомнить слова! Немедленно! И не позволять этой театральной драме на его лице вновь околдовать свой ум и манипулировать собой. Сейчас она все скажет! Вот… прямо сейчас… ну… Света, не молчи же!
– Зачем ты пришел? Что тебе нужно? Может, достаточно издеваться над женщинами? Свою жену довел, теперь решил переключиться на меня? Вон! Убирайся!
«Я кричу? Господи, я ведь ни слова не сказала. Это кричит мое сердце, тщетно надеясь, что его кто-нибудь слышит. Может, он сам поймет? По ненависти в моих глазах… Ну? Посмотри на меня! Услышь мои мольбы! Нужно сказать… всё высказать… решиться…»
Она затянула с импульсивными выяснениями. Все тише и тише звучали ее мысли, подавленные твердой решительностью его глаз. Нет. Он не отступит! А она слишком слаба, чтобы постоять за себя. «Ни рыба ни мясо», – мелькнула цитата любимой начальницы.
Разумеется, он воспользовался этим моментом. Не дожидаясь ее приглашения, Костя шагнул в квартиру, закрывая за собой дверь.
Ей вновь хотелось возразить, остановить очередной дерзостью, собрать в себе всю ярость и лавиной обрушить на него, но… остатки этих целей, некогда собранных в единый план, много раз мысленно исправленный, перечеркнутый и переписанный, догорали в огне его пламенного взгляда.
Но она все же попятилась назад, а он шагнул еще ближе, всем своим видом демонстрируя решительность. Что делать? Что сейчас делать? Вино прибавило ей немного смелости, упразднив дрожь коленок и прочие проявления слабости, но она совершенно не знала, как себя вести.
Нежно прикоснувшись рукой к ее раскрасневшейся щеке, Костя судорожно заиграл желваками на скулах. И в этой кратковременной робости его касания виделось столько мужественной стойкости, что, появись сейчас кто-нибудь с целью обидеть ее, он стёр бы этого «кто-нибудь» в порошок.
– Прости меня, – выдохнул он и прервал ее попытку что-то ответить легким прикосновением пальца к ее губам.
Да, колени все-таки задрожали, и сил противиться ему не хватило: Светлана просто упала в его объятия – такие нетерпеливые и такие бережные. Казалось, что это искра, на которую подуло порывистое дыхание страсти… И в этом полыхающем огне перед ее глазами только замелькали стены…
Бездна нежности… нетерпеливой и сумасшедшей. Никогда раньше не думала, что такое возможно. Это от наверняка от ожидания… томного и нетерпеливого… ожидания, не надеющегося на результат… а просто существующего.
К ногам упал ее халат, пощекотав тоненькие лодыжки. Его пиджак давно валялся где-то на полу. Ни на секунду не отрываясь от нее, Костя настойчиво вёл вслепую к какому-нибудь дивану. Вёл так, что на их пути все падало, трещало и даже разбивалось.
Затем темнота перед глазами… только тихий шепот, словно унесший куда-то в небытие… Затем падение… взлёт… и снова долгое и томительное падение в предвкушении мгновенной смерти. Чувство ветра, щекотавшего будто перышком каждую клеточку тела… но вот у самой земли снова взлёт… легкая прохлада, окутавшая будто шелковистой простынёй, и отбросившая в какое-то пламя, мягко касающееся кончиками жарких языков… затем снова ветер… нет, ураган, буря, закрутившая в себе, укутавшая, мягко поднявшая, потрепавшая, и беспощадно поглотившая ледяным потоком и… бросившая в жар… в самое лоно огня, оставляя сгорать и возрождаться…
…Казалось, была вечность. Вечность, к которой они оба прикоснулись и вернулись…
– Мне хочется, чтоб так было всегда, – тихо сказал он, откидываясь на подушки и страстно сжимая ее кисть, будто боясь высвободить ее из своей руки.
– Как? – с тем же вожделением спросила она, хотя ответ мало интересовал – ее существо находилось в прострации.
– Вот так… вдали от мира…
– Меня тоже куда-то утянуло…
– Такого еще не было – будто вырвало из чьих-то когтей, потом обняло и бережно опустило… Что это?
– Страсть?
– Чересчур многозначительно для страсти… Какая-то другая Вселенная. Мне кажется, я даже успел там отдохнуть.
Какое-то время они безмолвствовали.
– Я, наверно, оказалась слишком слабой, чтобы противиться своим чувствам.
– Что ты имеешь в виду? – он прижал ее к себе, перебирая разбросанные на плечах волосы.
– То, что пару часов назад ты так обнимал свою жену… Костя-а-а, – она с воем уткнулась ему в плечо, – ты ведь женат! Это против моих правил!
– Это против любых правил, – вздохнул он. – Могу сказать только, что ты с Ольгой могла еще, не дай Бог, познакомиться во время нашего первого свидания. Помнишь?
– Серьезно?
– Абсолютно. Лия отправила ей тогда смс-ку.
– Лия?
– Ну… бриллиант на длинных ногах, как ты ее прозвала.
– А. Да. Она «рылась» в мобильном. Помню.
– Если бы Оля появилась… Вот тогда ты точно видеть бы меня не захотела.
– Именно поэтому ты мне нахамил? – улыбнулась она.
– Я нахамил? А сама хороша была?
– Костя, меня вывела из себя обстановка. Ты помнишь меня в ней.
– Я клянусь тебе, что фон меня не интересовал. У меня привычка видеть только необходимые факты. Все остальное вне моего внимания. А ты в своей голове нарисовала комплексы сама. Но, могу сказать, что это спасло нас от скандала.
– Не спасло… А оттянуло. В любом случае у меня есть к тебе пара вопросов, – с этими словами она включила бра над своей головой.