Держись за небо. Полёт души

– Благодарю, – кивнул он и шагнул в кабинет.

Оля сидела спиной к нему, манерно держа в руке фарфоровую чашечку с чаем, когда он с объятиями бросился к ней.

– Оленька, душа моя! – с искренней радостью он принялся целовать ту в обе щеки. – Женушка ты моя любимая…

– Здравствуй, Костя, – улыбалась она. Глаза ее необъяснимо светились… будто с какой-то небывалой прежде таинственностью.

Ольга Димончук всегда оказывала пристальное внимание своей внешности. Она любила менять имидж и сегодня предстала перед ним яркой блондинкой с короткой стрижкой. Аккуратный макияж с тонкими стрелками вокруг глаз, заигрывающий взгляд которых мог кому-то показаться легкомысленным, но Костя считал это некой маской, скрывающей истинную душевность этой женщины. Тонкие губы подводила всегда естественным цветом, гармонирующим к ногтям и прочим элементам стиля. И её вкус в одежде Костя считал непревзойденным. И вроде все хорошо в этой женщине, только в душе… сквозняки.

– Прекрасно выглядишь! – восхищенно заметил Константин. – Хоть картину пиши! Просто обворожительна! Как ты? Сколько мы не виделись? Два… три месяца?

– Два с половиной, – улыбалась Оля. – Пока ты – в своей командировке… – она заиграла пальчиками в жесте «кавычки». – Пока я – в своем путешествии…

– Алиночка, принесите мне эспрессо, будьте добры, – обратился он по громкой связи, и на той стороне зависло молчание. – Алина!

– Ирина, Константин Юрьевич, – послышался обиженный тон.

– Упс, – вытаращил глаза директор и уставился на хохочущую супругу. – Я действительно думал, что ее Алиной зовут. Простите, Ирина, – прокашлялся. – Но эспрессо все же принесите.

Не дожидаясь согласия, он отключил громкую связь и всем вниманием погрузился в Ольгу.

– Рассказывай, дорогая, как поездка?

– Потрясающе! – выдохнула та. – Оказывается, есть еще места, где я не побывала.

– Что странно, – комментировал он.

– Что странно!

– Отец не наносил визиты, когда дома была?

– Да заезжал как-то. Я сказала, что ты в делах. В общем, на себя его взяла.

– Спасибо, милая. Ты, как всегда, заботлива.

– Всё хотела спросить, – она кивнула в сторону икон, стоящих на его полке: справа – Георгия Победоносца, слева – Спаса Нерукотворного. – Что это тебе дает?

Бегло вздёрнув брови, Костя нахмурился и почему-то заметно покраснел. К чему этот вопрос именно сейчас, когда поговорить и так есть о чём?

– Веру, – коротко ответил он.

– Веру в Бога? – ухмыльнулась Оля.

– Не только… Веру в то, что когда-нибудь стану достойным хотя бы просто взглянуть на эти лики.

Он проигнорировал ее желание продолжить дискуссию и обратился по телефону к секретарю с какой-то просьбой. Ольга поняла его позицию, потому перевела тему:

– Заметила в окно, ты не один приехал? Очередная интрижка или серьезно?

– Оля, – усмехнулся он, отрываясь от бумаг, – я ведь женатый человек! Кто со мной согласится серьезно?

– Вот и хорошо. Потому что… На самом деле, я с разговором, – ее взгляд изменился, и что-то в нем Косте не понравилось. Даже насторожило.

– Весь во внимании.

Их отвлекла вошедшая секретарша, потом Костя рассеянно отошел к шкафу, что-то искал в карманах пиджака, а когда возвращался на свое место, Ольга встретила его в полный рост, терпеливо ожидая окончания спонтанной суеты. Промелькнувшая фигура жены обратила на себя его внимание, и Константин на бегу шутливо заметил:

– Ты фитнес забросила?

Они считали себя друзьями, поэтому подобного рода правда никогда никого не оскорбляла. И Ольга просила честно высказываться о собственном внешнем виде. Такая вот женская предусмотрительность. И, разумеется, как любая женщина, встречала его критику с обидой, но принимала во внимание – честности просила-то сама.

Но вдруг, осознав причину полноты и не дойдя до своего кресла, он остановился и застывшим взглядом вперился в окно. Она давала ему время собраться с мыслями, поэтому молчала.

– Какой срок? – выдавил из себя Костя, не желая предаваться предположениям по поводу этого. Диагноз полноты очевиден.

– Пятый месяц, – тихо сказала она.

Когда он решился обернуться, она встретила его виноватым видом, будто за проступок ждет неминуемого наказания.

– Родители в курсе? – его взгляд сменился на обеспокоенно-рассерженный.

– Нет, – тихо отвечала она.


– А Олег что говорит? – той же требовательной нотой продолжал допрос Костя.

– Олег… – она сглотнула ком, – вне зоны доступа.

– Что? – ощутив, как закипает внутри себя, он нервно потянул за галстук, а затем и вовсе сорвал с шеи. – То есть скрылся… – его глаза забегали по кабинету. – Пятый месяц – это много, – рассуждал он. – Не каждый врач возьмется за аборт.

– Никто не возьмется, – категорично произнесла Оля. – Потому что я не буду его делать.

Обернувшись на эти слова, он искал в ее взгляде объяснений.

– Ты собираешься рожать? – уточнил Костя.

– Да.

– От Олега?

– Да.

Ему хотелось спросить: «А где же место в этой истории для моих планов?» – но он завороженно молчал.

– Костя, я пришла, чтобы просить тебя…

Закрыв глаза с мысленной просьбой к ней помолчать, Костя рухнул в кресло и опустил голову на ладони. Ему не хотелось слышать! Больше ничего от них всех не хотелось слышать! Потому как он только и делает, что выполняет чужие просьбы да поручения, игнорируя собственную жизнь.

– Кость, как ты думаешь… у нас могло бы что-то получиться?

Не двигаясь, он пытался уложить в своей голове дальнейшие события. Нет. Надо ответить. Подняв на нее удрученный взгляд, переспросил:

– Получиться?

– Да. Жить как семье… могло бы получиться? Как нормальной, дружной, настоящей семье? Не так, как мы живем с тобой, будто друзья…

– Мы и есть друзья, Оля! Ну да, заключенные в браке друзья… По документам – супруги, но так – друзья.

– Я знаю! – лихорадочно воскликнула она и закрыла глаза, пытаясь себя успокоить. – А как семья? Как семья мы сможем жить… втроем?

Это переходило все границы! Пожениться по чьей-то прихоти, чтобы исправить чьи-то ошибки, жить чьей-то жизнью, играть чью-то роль… а теперь стать чьим-то отцом, по сути, таковым не являясь.

– Оля, ты хочешь, чтобы я добровольно воспитывал чужого ребенка? – глухо воскликнул он.

Она заметила, как молниеносно побагровело его лицо и показалось ей неестественно и даже болезненно синюшным. Создавалось впечатление, что вдохнув воздух, он всеми силами старался удержать в себе крик.

– Костя, я умоляю тебя, – заметив в глазах Оли слёзы, он схватился за голову. – Я сделаю все, о чем ты попросишь. Только не откажи!

Посыпались рыдания и какие-то объяснения. Все пропуская мимо ушей, он мысленно вторил: «Что мне делать?» Потом она успокоилась.

– Кость, я понимаю, наш брак – просто гарантия для моего отца в том, что твой дядя выполнит обязательства. Но пойми, что ситуация все равно в ближайшие годы не изменится. А мне ведь тридцать шесть! Это больше, чем тебе почти на три года, – зачем-то уточнила она.

– Оленька, я собирался уже полюбовно решить этот вопрос и разойтись, чтобы не мучить друг друга, – несвойственно для себя взвыл он. – Ну зачем теперь это?

– Костенька, – она вдруг приготовилась падать на колени, – этот ребенок для меня – надежда на спасение! Я прошу тебя, не откажи мне!

Схватив ее, он вдруг прижал к себе, чувствуя нарастающую дрожь в ее слабом теле.

– Ладно-ладно… Оль… я подумаю… Не нервничай. У тебя это плохо заканчивается. Тем более сейчас… тебе вдвойне беречься надо. Езжай домой, я приеду вечером и мы поговорим. Всё обсудим.

Кивнув, она взяла сумку и вышла, а Костя откинулся на спинку кресла и все же попытался сосредоточиться.

Итак, что будет, если он согласится на ее просьбу? Крест на личной жизни, крест на свободе, крест на себе.

Ведь никто не знает, что сразу после свадьбы они договорились жить вместе как друзья. Никто не знает, что они уже больше года избегают друг друга и живут каждый в своем доме. Никто не знает, что они изменяют друг другу все это время и знают об этих изменах. Никого не волнует, что по прошествии нескольких лет после свадьбы они остаются равнодушными друг к другу как супруги. И тут – такой поворот!

Косте не просто придется изменить стиль жизни, а вывернуть наизнанку свой мозг. О сердце он вообще молчит… оно и так терпит все капризы убеждений.

Чего он лишится, если откажется? Спокойствия, личного счастья, имущества. Последний факт коснется и родственников. Кто знает, какие меры предпримет обозленный тесть, у которого в руках всё и вся.

Но самое главное, что в этом случае на Косте обязательно будет поставлено клеймо равнодушного отца к «своему» ребенку, и об этом ему будут регулярно напоминать осуждающие взгляды окружающих его людей. Всех людей – от родственников до уборщицы в офисе, потому что об этом сразу будет известно.

Ему вспомнились первые годы жизни в браке с Ольгой. На свадьбе он тупо надрался до отключки мозга, чем занимался и последующие несколько недель с перерывами в пару дней, чтобы привести в порядок организм и кое-как ходить на работу. Тогда он занимал должность заместителя директора по коммерческой части в компании, созданной на основании фирмы Ордынцева-старшего. И она тесно сотрудничала с корпорацией Мирослава Димончука.

Костя еще со студенческих лет участвовал в деятельности небольшого торгового предприятия дяди Вани, которое постепенно разрослось в компанию с неплохим фондом. Тогда многие, начавшие свою работу в «девяностых» и выживающих в стиле «кто как может», уже становились на ноги и серьезно о себе заявляли.

Но опрометчивые шаги Ивана Никитовича, несколько незаконных сделок и проблемы с правоохранительными органами могли привести к тому, что вся деятельность пошла бы прахом вместе с вложенными в нее миллионами. И тут на помощь пришел любезный Мирослав, который предложил на взаимовыгодных условиях возродить увядающую компанию Ордынцевых.

Все бы ничего, если б дядя Ваня не попытался партнера обвести вокруг пальца сразу же после сделки. Именно после этого тот потребовал гарантий в виде дополнительного «родственного договора», узаконившего семейный бизнес, на четко оговоренных условиях, изложенных в папке подготовленных документов. Тут речь пошла о свадьбе. Поскольку единственный сын Ордынцева-старшего уже был женат на дочери одного из инвесторов, выбор пал на Костю.