Дерево-призрак

Его беспокоило, что долгие часы напролет ему придется болтаться на жаре и помогать гостям из других городов, которые потеряли детей в толпе или которым подростки обчистили карманы. А те моменты, когда Алекс не будет заниматься мелкими кражами и поиском малышей, засмотревшихся на продавцов воздушных шаров, офицер проведет, объясняя посетителям ярмарки, как куда пройти.

По наблюдениям Алекса все люди пребывали в твердой уверенности, что полицейский в форме лучше компаса. И неважно, что вместе с билетами на входе выдают карты. Зачем изучать какую-то бумажку, если тут стоит офицер?

Но все эти досадные мелочи отходят на второй план на фоне того, что во время ярмарки у Алекса не получится бывать в участке. А если он не в участке, то, значит, не сможет просматривать архивы в поисках материалов об убийствах других девочек.

После вчерашнего обеда Алекс с Миллером застряли на мелком ДТП за пределами города. Как только полицейские установили виновных и передали водителей вместе с транспортными средствами в руки Службы помощи автомобилистам, Алекса и Миллера вызвали в придорожную забегаловку «У Пита» примерно в трех милях от места аварии по той же дороге. Там банда байкеров-позеров ввязалась в драку с парой настоящих байкеров.

Заварушка рассосалась довольно быстро, стоило только появиться мужчинам в форме (и, что важнее, с кобурами), но Алексу и Миллеру все равно потребовалось почти два часа, чтобы взять показания у свидетелей и выяснить, кто обязан оплатить бару ущерб.

А когда напарники разобрались с дебоширами, смена уже подошла к концу. Было бы крайне подозрительно, если бы Алекс отправился в участок рыться в подвальных архивах, так что полицейский поехал домой, раздосадованный, что у него совсем не оставалось времени на поиски.

В обычном городе – или даже в Чикаго – его бы лишь похвалили за то, что в свободное время он трудится над делом. Или, по крайней мере, всем было бы без разницы – подход в духе «Это твое личное время, делай что хочешь». Но офицер не рассчитывал, что тут коллеги поведут себя так же.

Впрочем, прямо никто ничего не говорил. Алекс просто ощущал, что каким-то образом полицейских уводят от реального расследования этих убийств.

Но кто за этим стоит? Мэр? Или же кто-то еще?

Даже себе Алекс не мог признаться, что причина может крыться в неких сверхъестественных силах. Хотя на себе ощутил, как физически тяжело оказалось записать на бумаге все, что он знал о деле. Он не верил в это, хотя с ним заговорили оторванные от тел головы.

Алекс пребывал в полной уверенности, что, стань кому-то известно о его расследовании, его бы сразу остановили. А полицейский этого не хотел.

У него был моральный долг перед теми мертвыми девочками и перед всеми живыми девочками Смитс Холлоу. У Алекса две дочери. Одна лишь мысль, что Камила или Валерия могут стать жертвами нападения какого-то безумца с ножом, едва не парализовала отца. И если бы с его дочерями случилось что-то, подобное произошедшему с теми мертвыми девочками, то он хотел бы знать. Алекс не мог даже вообразить, о чем сейчас думают их родители, как они тревожатся и как ждут.

Нужно установить их личности, хотя Кристи и не уделял особого внимания этой задаче. А потом узнать, были ли другие жертвы.

Третий пункт в его плане – разведать, кто тот незнакомец из «Мороженого у Сэма», в котором и одежда, и машина, и сама манера держаться выдавали чужака.

Алекс не знал, почему ему кажется, что этот человек связан с убийствами, но, тем не менее, полицейский был в этом уверен. Он не думал, что незнакомец – это обязательно тот самый преступник, хотя однозначно вычеркивать его из списка подозреваемых тоже не стоило. Это было опять же лишь ощущение, чувство, что этот человек имеет отношение к последним событиям, что он важен для расследования.

Алехандро Лопез не привык полагаться на смутные догадки и интуицию, работать без твердой, надежной опоры. Но Смитс Холлоу всего за день превратился из дружелюбного городка, где его семью приняли с распростертыми объятиями, в переменчивую бурлящую массу зыбучего песка, которая в любую секунду может утянуть всех под землю.

И дело не только в убийствах.

Прошлым вечером Беатрис поведала Алексу и Софии за ужином – дети ушли играть на улицу, и взрослые наслаждались вторым бокалом вина, – что на заводе чили ходят слухи о возможных сокращениях. Невестка полицейского всегда была слишком эмоциональной, и в тот момент все тревоги были написаны у нее на лице.

– Не думаю, что стоит слишком сильно беспокоиться, Беа, – спокойно произнес Эд. Брат Алекса никогда не переживал по пустякам – полная противоположность жены. – Пэм Макларен, которая работает рядом со мной на конвейере, рассказала, что такие слухи всплывают каждые пару месяцев, обычно сразу после волны набора новых сотрудников. А мы же только устроились в рамках расширения производства, так что как раз самое время.

Беа потрясла головой, и ее гладкое черное каре мягко закачалось вокруг подбородка:

– Это другое. Я услышала, как вчера за обедом об этом говорили мужчины за соседним столиком. Они беспокоились, что в этот раз будет иначе. Некоторые даже обсуждали, что, если начнутся сокращения, нужно уезжать из города.

– Уезжать куда? – спросил Алекс.

– В Чикаго, на завод «Набиско». Правда забавно окажется, если мы сюда переехали, только чтобы вернуться обратно?

– Не слишком забавно, ха-ха, – отметила София, нахмурив брови. – В любом случае, нам – да и этим мужчинам – нет смысла уезжать в Чикаго. Ты же отлично знаешь, сколько мы отдавали за аренду квартиры площадью в несколько раз меньше этого дома. Думаешь, эти мужики, которые всю свою жизнь провели в огромных доминах, готовы ютиться в крошечной квартирке просто ради работы на заводе? Недавно открыли тот большой ТЦ – там много вакансий.

– Но не факт, что там возможно найти работу с сорокачасовой неделей, еще и чтобы эти часы складывались в удобный график. Плюс, на заводах предлагают лучший соцпакет, – заметила Беа. – И ты об этом знаешь. Что нам делать без страховки?

Все замолчали, поскольку понимали, что если Беа и Эд оба потеряют работу, то как минимум одному из них придется искать новое место, ориентируясь во многом на хороший соцпакет. Это сейчас они молоды и здоровы, но так будет не всегда. Да и несчастный случай может произойти в любой момент.

Алексу страховку всегда оплачивало полицейское управление, так что, если София решит снова выйти на работу, ей не придется беспокоиться о соцпакете. Офицер чувствовал себя немного виноватым из-за этого, хотя и осознавал, что так быть не должно. Он трудится и заслуживает страховку. Видит Бог, в Чикаго Алекс отработал каждый цент, каждую льготу. И хотя в Смитс Холлоу стресс и загрузка уменьшились более чем наполовину, полицейский считал, что после долгих лет службы в Чикаго ему полагается психологическая компенсация.

– Давайте решать проблемы по мере их поступления, – нарушила тишину София. – И без того куча забот, чтобы переживать еще и об увольнении.

– Мне кажется, теперь говорят «расчет». Тогда звучит, как будто тебе полагается какое-то дополнительное вознаграждение, а не как будто кто-то просто решил лишить тебя денег, правда? – отметил Эд.

– Думаю, выбор слов не принципиален, если мы оба останемся без работы, – сказала Беа.

Алекс услышал, как хлопнула задняя дверь, за этим последовал гулкий топот маленьких ножек по коридору. В дверном проеме появились раскрасневшиеся Камила и Даниель.

– Можно нам мороженого? – спросили они практически в унисон.

– Если поможете убрать со стола, – ответила София, поднимаясь с пустой тарелкой в руках.

– Сказал же, – пробурчал Даниель. – Надо было еще полчаса подождать.

– Мне не трудно помочь, – чопорно заявила Камила, хотя Алекс и заметил, как она поморщила носик. – Всего делов-то – поставить тарелки в посудомойку. Лучше, чем мыть, вытирать и убирать в буфет.

– И чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее появится мороженое, – сказала Беа.

Тем вечером никто больше не возвращался к вопросу работы. И что Алекс находил куда интереснее – или страннее, – никто не поднимал тему убийств. Даже София, которая своими глазами наблюдала это ужасное зрелище.

Как будто она совсем забыла, что произошло.


Как и шеф Кристи.

Как и Миллер, которому пришлось напоминать, что его на месте преступления чуть наизнанку не вывернуло.

Да, что-то со Смитс Холлоу не так. И Алексу необходимо разобраться, в чем дело, пока события не стерлись и из его памяти тоже.

Пока он не забыл про девочек, обратившихся к нему мертвыми голосами.

Пока кто-то – или что-то, – что растерзало несчастных, не сделало это снова.





3




Лорен выдвинулась в лес после обеда, бросив велосипед дома. В чащу можно было зайти из тупика в конце улицы. Миссис Шнайдер, естественно, никого не пропускала через свой двор – даже енотов, – но остальные соседи не возражали, если местные ребята срезали дорогу через их участки.

Велосипед понадобился бы Лорен, только если бы она отправилась к дереву-призраку, а девочка не планировала начинать поиски оттуда.

На ее плече висела холщовая спортивная сумочка зеленого цвета, раньше принадлежавшая отцу. Лорен аккуратно сложила в нее все, что могло бы понадобиться, наткнись она на место преступления.

А легче было придерживаться именно такого подхода – отстраненного и научного. Иначе она снова вспомнит, что в лесу, который Лорен любила с самого детства, растерзали двух девочек, и они умерли, крича от ужаса.

Но ты им поможешь. Ты отыщешь улики, которые позволят их опознать и поймать убийцу.

На самом деле, Лорен взяла на себя крайне достойную миссию. И дело вовсе не в том, чтобы доказать, на самом ли деле у нее было виде́ние.

В сумке лежала пара кожаных перчаток (тоже отцовских – Лорен взяла их из папиного комода, пока мама готовила на обед сэндвичи), фонарик (потому что иногда из-за густой листвы в лесу было сумрачно) и два больших мусорных пакета (для улик, если она их найдет). А еще упаковка печенья «Ньютонс» с финиками, бутылка воды, запасная прокладка «Стэйфри» и упаковка салфеток. Последние два предмета были припасены на случай ЧП-с-Месячными, хотя Лорен и не понимала, чего ожидать. Бесконтрольного кровотечения? Это вообще бывает? А если что-то и произойдет, то хватит ли ей смелости сменить прокладку прямо посреди леса, где ее могут увидеть?

Почему именно сегодня мое тело решило нагнать сверстников?

Лорен набила сумку необходимыми вещами, выбежала на улицу и спряталась позади шезлонгов, сложенных в стороне от дома. Мама до сих пор держалась очень сочувственно, и девочке не хотелось, чтобы та стала расспрашивать ее про сумку или разозлилась из-за похода в лес. Хотя матери и казалось, что прогулка может пойти дочери на пользу, Лорен опасалась, что долгую вылазку та не одобрит.

Пару лет назад девочка открыла для себя Рея Брэдбери и Стивена Кинга, а до этого ей нравились детективы про Трикси Бельден[5], и сейчас Лорен ощущала себя во многом как Трикси, которая отправляется расследовать преступление.

Правда, со мной нет моей лучшей подружки Хани.

Миранда тоже раньше читала эти книги, пока не переключилась на Джеки Коллинз и Розмари Роджерс. Были времена, когда Лорен с подружкой вместе играли в лесу в Трикси и Хани, раскрывая безобидные преступления, вроде кражи пирожка с яблоком «Хостесс» или дела о пропавшем терьере (потрепанной плюшевой игрушке Миранды, которая послужила им заменой живой лающей собаки).

Если хочешь расследовать убийство, думай как следователь. А не впадай в ностальгию по играм с лучшей подругой.

Лорен нахмурилась. Наверняка она знала лишь две вещи: что тела девочек нашли в неприступной крепости, которую из себя представлял двор миссис Шнайдер, и что человек (монстр?) коснулся своей кровавой рукой ее велосипеда.

А значит преступление произошло где-то между участком старухи и призрачным деревом. Лорен решила начать поиски в лесу позади дома миссис Шнайдер в надежде, что наткнется там на след.

Девочка шагала вдоль автомобильной дороги – в районе не было тротуаров, – размышляя об увиденном два дня назад в приступе мигрени, о летающей книге, о Дэвиде и его неожиданных предсказаниях.

Низ живота был одновременно и налит тяжестью, и будто завязан узлом. Несмотря на жару девочка надела джинсы вместо шорт. Она боялась – хоть и понимала, что это иррационально, – что прокладка может протечь сбоку, и тогда кровь струйкой побежит вниз по ноге, а в шортах это будет видно всем.

Джинсы сдавливали живот, и Лорен пожалела, что не надела спортивные штаны, хотя мама и считала, что их прилично носить только на уроках физкультуры. Некоторые девчонки из класса весной стали ходить в школу в лосинах, но, как и со всеми другими модными трендами, мама лишь ответила, что они их себе позволить не могут и джинсы Лорен вполне годятся для школы.

Как только войду в лес – расстегну верхнюю пуговицу. Казалось, что джинсы выдавливают кровь из тела девочки прямо на аккуратно приклеенную к белью прокладку.

Возможно, мне действительно придется сменить ее в лесу, даже если я того не желаю.

Лорен так глубоко была погружена в мысли про свое отекшее, пульсирующее болью тело – а оно ощущалось именно как незнакомый инородный объект, прикрепленный к голове девочки, – что почти пропустила появление на периферии зрения яркой вспышки цвета.

Оранжевый «Гремлин», который вчера медленно катился мимо ее дома, стоял припаркованным на подъезде к дому Хэнсонов.

«То есть это машина Джейка, – заключила Лорен. – И он все еще там – навещает родителей. Наверное, заночевал у них».

Девочка поспешила прочь, неожиданно испугавшись, что парень увидит ее из окна и выйдет поболтать. А сейчас Лорен ни с кем не хотелось разговаривать.

Она опасалась, что тогда Джейк сможет догадаться, что у нее месячные, что это каким-то образом проявит себя в том, как она стоит или держит голову. Конечно, у всех девчонок они бывали, и Лорен никогда не могла определить, когда они наступали у Миранды, если подруга не говорила ей об этом прямо, но все равно. Чувство было такое, будто что-то глубоко личное происходило у всех на виду просто потому, что Лорен пришлось выйти из дома. И меньше всего на свете ей хотелось сейчас столкнуться с Джейком.

А на втором месте в этом списке Миранда. Нет. Лучше отправлюсь на поиски приключений без нее. На памяти Лорен никогда прежде не бывало такого, чтобы за день девочки ни разу не увиделись и не поговорили. Но вчера после сорвавшейся встречи Миранда так и не позвонила, и с утра тоже.

Она наверняка страшно злится, что я ее кинула.

Лорен не ощущала себя виноватой, хотя и осознавала, что должна, и отсутствие угрызений совести ее только расстраивало.